Выйти замуж за «бугор» - Матвеева Любовь. Страница 15

Когда ещё летели в самолёте, накормили нас, а после еды разносят влажные салфетки – руки вытирать. Мы тогда ничего такого не видели. Один наш мужик:

– Я уже наелся, а тут блины принесли – и в рот салфетку!.. Нас предупреждали: у спекулянтов с рук ничего не покупайте! Некачественные подделки! Но как удержаться? Мы впервые видим такие красивые часы, такие благородные электробритвы! Их фирмы-производители такие знаменитые! Мы вообще ещё ничего красивого не видели, не носили, не обладали. И дёшево! Покупаем. На следующий день ни часы, ни бритвы уже не работают…

В Союзе товары выпускались хоть и незамысловатые, но качественные, служили они десятки лет. Мы неопытны и доверчивы, ведь нас отечественный производитель никогда не обманывал. А здесь над нами опять посмеялись! Злимся.

В ресторане – по три вилки и по три ножа у каждого прибора – смеются они, что ли? Зачем столько? Как ими пользоваться? Нам не объясняли! Да ведь и до сих пор не знаем!

А эта розовая красивая водичка в большой пиале? Что это? Перед едой пить, или после? Кто-то несёт ко рту… Из-за соседних столиков в ресторане предупреждающие возгласы! Иностранцы нам показывают, что в пиалах надо мыть руки. Теперь они уже с нас глаз не спустят!

И правильно. Это всегда весело – русские туристы!

Вот рюмочки пластмассовые… Зачем они? Кто-то берёт сливочник и наливает в них сливки к чаю. «Не-ет!» – охотно объясняют из-за соседних столов жестами. И показывают нам, дикарям, что в них ставятся яйца и выедаются ложечкой. Мы краснеем, бледнеем, аппетит пропал. Тем более, что от зелёного горошка в салате явно воняет!

Официанты посмеиваются: они не сомневаются, что мы молча всё проглотим! Я возмущаюсь пока за столом, среди своих. Старший группы меня уговаривает молчать, чтобы не спровоцировать – ни больше, ни меньше – международный скандал!

Мне тоже страшно – вдруг из-за вонючего горошка начнётся Третья Мировая война?.. «Пусть! – решаю я, – война – так война!», и с тарелкой иду на кухню, требую повара! Объясняю свои претензии! Наши замерли… Руководитель группы побелел… А передо мной извиняются и… немедленно заменяют блюдо! Возвращаюсь победителем, остальные стыдливо и молча доедают или отставляют в сторону несвежий салат. Вечером в гостинице вижу такую картину: в широком коридоре на полу наши деревенские бабы расстелили мохеровые одеяла, и с энтузиазмом режут их на шарфы! Мохеровый шарф – голубая мечта даже городских модниц! Пластают одеяла добытыми где-то ножницами! А наши обросшие, небритые мужики, сев в кружок на полу – ноги калачиком, здесь же, в коридоре, режутся в карты и громко матерятся по-матушке!

Это – протест! «Мы – азиаты? Мы смешные? А мы плевать на вас хотели! Смейтесь!» Я уговариваю тех и других разойтись по номерам – там места достаточно. Зачем нарочно смешить людей?

Иностранцы молча, посмеиваясь, ходят мимо, прижимаясь к стенам. Чего ждать от этих странных русских? Ведь на их женщинах – платья из кримплена, которым, вообще-то, диваны обивают. Мужчины их потеют в нейлоновых рубашках, когда весь мир ценит хлопчатобумажные – мы же их в грош не ставим…

– Почему вы не бреетесь? – возмущаюсь я. – Позорите русских перед иностранцами! – А мы решили бороды отпустить! Домой приедем – побреемся! – заявляют единоверцы. Таков их протест против цивилизованных европейцев. – Это у себя в деревне отпускайте бороды, а здесь вы представляете советское государство! – уговариваю я их. – Над нами же опять смеяться будут! – уже чуть не плачу я. – Стыдно-то как!.. – А над нами и без бороды смеются! – обиженно говорят Они, и неохотно расходятся по номерам. Идём в туалет где-нибудь в ресторане, или, помню, с трудом отважились покинуть концертный зал во время продолжительного выступления. Сами разыскиваем туалет, стесняясь спросить. Находим его на нулевом этаже. Оказывается, надо заплатить! Мы ничего такого не знали, ведь у нас бесплатные туалеты – если есть. Сумочки в зале остались, с собой денег нет. Вернуться в зал за кошельками и снова выйти во время выступления? Проблематично. Стоим в растерянности.

Над нами смеются парни-болгары, которые здесь же курят. Кто-то сжалился, заплатил за нас. Мы торопимся скрыться в туалете. Кассирша громко кричит вслед: – Салфетки! Салфетки возьмите! Но мы не возвращаемся. Боже, как стыдно – так демонстративно, при всех, брать салфетки? Понятно же, для чего… И мы снова готовы провалиться сквозь землю! Тут ведь и мужчины платят за свой туалет, тоже берут бумажки. Ой, как нехорошо!..

А над нами опять громко смеются…

На следующий день выезжаем в следующий город. Отъезжаем километров пятнадцать. Вдруг кто-то из туристов дико вскрикивает: паспорт-то остался за батареей! Там он прятал от врагов свою «краснокожую паспортину»! Другой турист также вспоминает, что его документ, удостоверяющий высокое звание гражданина Союза Советских Социалистических республик, и на который – нас предупреждали – может быть совершено покушение, остался в номере под ковром… Болгарский водитель, поворачивая автобус назад, проклинает всё на свете – по-русски, чтоб нам была понятна степень нашего убожества, и, конечно, презрительно смеётся! Не смеяться над нами нельзя, ведь мы – русские азиаты в Европе!

ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА

Через восемь дней пребывания в Болгарии приезжаем, наконец, в город Русе – цель и смысл моего путешествия. Все устали с дороги, проголодались. Устраиваемся в гостинице, и все первым делом бегут в ресторан. Как раз время ужина, а мне не до еды. Слишком долго я ждала этого момента! Наверное, моя подруга сменила адрес, раз я не получаю ответы на свои письма много лет! И я бегу на улицу Антим, 41. Сюда я посылала открытки, посылки, бандероли. Сюда мысленно устремлялась много лет… Местные жители мне охотно помогают, направляют мои поиски, и вот я читаю табличку: «Улица Антим, 41». Это солидный, старинный двухэтажный дом из светлого камня, похожего на ракушечник. Я очень волнуюсь, но дома никого не оказывается. – Наверное, Петка ушла на базар, а Лена на работе! – объясняют мне соседи, и обещают передать записку. Я мчусь назад, в гостиницу – может, успею поужинать? Только приступила к еде, вдруг в конце зала возникает какой-то ажитаж – это Лена Казанджиева, моя болгарская подруга, примчалась в гостиницу, получив мою записку! Никогда не виденная, много лет потерянная, но не забытая, она стояла передо мной – ожившая фотография! Вся наша группа порадовалась за меня, и даже аплодировала, когда горячие объятия увенчали нашу первую встречу! И вот мы жадно разглядываем друг друга! А как похоже одеты! У меня беретка на правом ухе, у неё – на левом, у меня на плечах роскошная красная лиса, у неё скромная рыжая, но тоже лиса, однако с каким достоинством её носят! Словно чернобурку. С мехами здесь не густо. Статная, красивая брюнетка – Лена Казанджиева! И обе мы – корреспонденты! Правда, она побывала уже на Кубе, в Америке, в Испании, Англии, Ирландии, а я за границей впервые… И мы обе рады – свыше всяких сил!

Еда забыта, едем в её редакцию, Лена знакомит меня с сотрудниками, затем везёт в свою новую квартиру в жилом комплексе «Родина», где живёт одна. Квартира двухкомнатная. Ещё раз убеждаюсь – жилищной проблемы в Болгарии, действительно, не существует. А я с семьёй много лет живу в семейном общежитии, в комнате на восемнадцать метров, и перспектив – никаких… Ночую у Лены. Да, могли наговориться за три минуты, а нам оказалось мало трёх дней! Могли быстро утратить интерес друг к другу, а он возобновился с новой силой! Могли оказаться разными, но оказались близкими по духу! Приняла меня Лена очень сердечно!

Не зря мне казалось во время переписки, что какая-то удивительная теплота, родство и понимание связывают нас! Или мне это только казалось?..

Лена познакомит меня на другой день и с мамой – Петранкой Друневой. В Болгарии друг друга, независимо от возраста, называют только по именам. Они знают, что у нас так не принято, и мама Лены предлагает мне называть её тётя Пепа. Она всю жизнь проживает в своём доме из белого камня, куда я двадцать лет посылала свои письма подруге – с шестого класса! А потом, почему-то, не всегда получала ответы. Позже и вообще ответом мне было молчание… Но я об этом ещё спрошу свою подругу! А пока тётя Пепа дарит мне тончайшую, вязаную крючком, ажурную салфетку в виде камбалы, кремового цвета. Это изумительная работа! Я берегу её – уж много лет она украшает телефонный столик в прихожей. А Лена хвалилась мне в первый вечер: – Эту люстру я привезла из Португалии, а эту печь на газе, для отопления – из Испании! Смотри, какая красивая! Если бы ты знала, чего мне это стоило! Везти пришлось в тамбуре поезда!.. В квартире было прохладно – на улице-то снег лежал, а центрального отопления в Болгарии не существует. Лена включила газовые горелки на отопительной печи. Огонь на ней был открытый, как на наших кухонных плитах. Я удивилась: