Обещал жениться - Матвеева Любовь. Страница 35

Жена, конечно, есть. Но это где-то там, далеко… А здесь – море, пальмы, луна… И прочая беллетристика…

За Ириной Сергеевной он ухаживает красиво: покупает ей цветы, фрукты, водит в ресторан. На танцах они – самая эффектная пара, а когда идут по набережной, кажется, всю жизнь вместе прожили! Ирина Сергеевна расцвела, помолодела – вот что делает если не любовь, то мужское внимание!

А когда на территорию Дома отдыха зашла торговка с настоящими оренбургскими платками, Семён Васильевич, не торгуясь, выбрал самый красивый ажурный белый платок, и накинул на плечи Ирины Сергеевны: носи да помни!

Но всему приходит конец, наступил и день прощания. Мы стояли со своими чемоданами на перроне Сочинского вокзала и наблюдали, как Семён Васильевич провожал свою подругу. Обещал не забывать, клялся, что найдёт её если не в Ростове, то, может, договорятся и встретятся на следующий год здесь же, где всё теперь наполнено воспоминаниями о сладких минутах…

– Сёма, не забывай! – Ирина Сергеевна в накинутом на голову подаренном платке со слезами на глазах шагнула в тамбур. Повернулась. Наклонилась. Последний поцелуй…

– Поезд трогается! – напоминает проводник. Состав и правда трогается. Семён Васильевич поднял руку для прощания, и вдруг ка-а-ак цапнет шаль с головы Ирины Сергеевны! И неторопливо пошёл по перрону к своим вещам, комкая в руке белую шаль – солидный, далеко не бедный господин с тросточкой…

Его поезд отходил через два часа…

Исцеление

Я ехала в поезде Адлер-Новосибирск из Сочи. Два дня уже в дороге, а мне предстоял до дома ещё день пути. Я изнывала. Проехали саратовские степи, пересекли Волгу, скоро начнутся предгорья Урала. И не вспомнить, сколько раз я проезжала эти места! Может быть, сорок. Однако, скучно. Сидим у окна с соседом, старым башкирином. Ему скоро выходить, он возвращается из гостей домой.

– Камалутдин, а расскажите что-нибудь интересное! – прошу его.

– Например…

– Ну, какой-нибудь случай из вашей жизни. Мало ли чего с вами бывало?

Камалутдин думает, потом вспоминает:

– В сорок четвёртом году жили мы в Оренбургской области, в деревне Султакаевка Александровского района. Ещё война не кончилась, был я молоденьким парнишкой. Деревенские отрядили меня скот пасти, подпаском – помощником пастуха. Тогда ведь и дети работали, мужики все на фронте. На фронте был и мой отец – Юмадилов Сагадат. Мать когда сунет кусок хлеба на день, а когда и дать нечего – дома-то ещё четверо детей мал мала меньше. Сами весь день в поле пробавляемся, как можем. То травку какую пожуём, а ягод найдём – так совсем хорошо. Бывало, у чьей-нибудь коровы кружку молока надоишь… А чтобы воду с собой брать – и вообще понятия не было. Так, из какой-нибудь лужи, бывало, и напьёшься…

Вот как-то пасём мы скот на дальних лугах, жарко, до вечера далеко, пить хочется, а напиться негде. Наконец, нашёл я какую-то грязную лужу, процедил воду через тряпку, и напился. И – всё! Часа через два плохо стало! Оставил я с разрешения пастуха стадо, взобрался на чью-то лошадь, а как до дома доехал – не помню. Меня и врачам показывали, и в город отвезли, в больницу положили – мне хуже и хуже. И определить не могут, что со мной! Три месяца пролежал в больнице – выписали домой, проститься с родными. Помирал уже.

Весна прошла, лето началось – красота такая! Жить бы, да жить. А я помираю…

Даже ещё ни с одной девушкой не поцеловался! И отца не увижу… Обидно.

Мать горюет, а на работу ходит, некому за мной ухаживать. Лежу один. Жарко. Вдруг входит старик в белой одежде. Кто такой? Я всех в деревне знаю, а этот, видно, не из наших…

– Твою болезнь надо первым мёдом лечить! – говорит. И исчез…

Мать с работы пришла, я ей рассказал про старика. Она на коня, да в соседнюю деревню, где жил пчеловод Юмад, древний старик. Ему почти сто лет было, а пчёл держал… Привезла мать первого мёда, тёмный такой.

Ложку мне суёт в рот, а я не хочу, он мне горьким кажется. Я уже давно кроме воды, ничего не принимал. Тогда она с водой размешала, и стала меня поить. Мне лучше и лучше. А когда поправился, уже через год, снова старик в белом во сне мне явился:

– «Хорошо – говорит – что послушался! Должен ты был умереть, но я тебе не дал! Теперь проживёшь долго!» Вот – живу!..

Последние фразы Камалутдин договаривал уже на ходу – поезд остановился на три минуты. Это была его остановка. Он по-прежнему жил в Султакаевке, до которой от станции семьдесят километров.

Роковая женщина

Нам, наивным, представляется, что всякое преступление раскрывается, и всякое зло наказывается. Так показывают на экране, так описывают книги. А жизнь – это нечто другое… Вот реальная история, произошедшая в нашем городе.

Муж уходит из семьи к женщине, про которую всем известно (как всегда, кроме милиции), что двух прежних мужей она забила насмерть молотком.

– Ты что делаешь, она же убийца! Она же и тебя убьёт! – взывает к разуму помешавшегося отца взрослый сын.

– Я знаю!.. – отвечает одуревший от страсти отец.

Через год, якобы, произошёл несчастный случай, и мужчина погиб, голова его разбита… Обстоятельства смерти выглядят правдоподобно… Брошенную семью пригласили проститься с отцом. Они пришли. Новая жена в трансе, она рыдает в голос и без конца теряет сознание! Кидается в ноги прежней жены, просит прощения! И по всей видимости – безутешна… Люди молчат и прячут глаза. Семья выходит. Старший сын потрясён:

– Вы видели?

– Что – видели?

– Я заглянул в открытую спальню, ТАМ НА ОКНЕ МОЛОТОК В КРОВИ!..

Уходят мужья из семей в неизвестность, зачастую зная, что хорошо это не кончится… Но они уходят, ведомые инстинктом… Объясните мне, чем они отличаются от богомола или паука, которые приближаются к объекту своего обожания, совершенно не уверенные, что останутся живы? Это правда – мы не столько люди, сколько животные, руководимые инстинктами…

О-о, природа!..

Золотой человек

Сергей – наш дворник. Это сейчас он – из последних: алкаш, бомж, живёт из милости у сестры, с которой их объединяют общие интересы – где бы достать денег на выпивку? А раньше оба были достойными людьми! Сестра преподавала в техникуме, а Сергей работал инженером на самом нашем большом оборонном предприятии! Иногда я нанимаю его поработать на своей даче. Сварю хороший обед, но без бутылки в Серёгу ничего не лезет: еду он воспринимает, как закуску. Зачем закусывать, если на столе нет вина?..

Он знает, что я лакома до его рассказов, и всё время роется в памяти – авось, поставлю бутылочку? Вот один из его рассказов. Буду писать от его имени.

«Прорабом у строителей на нашем заводе работал мой хороший знакомый, можно сказать, друг – Николай Ким. Знающий специалист, да к тому же улыбчивый, доброжелательный, он пользовался авторитетом и у начальства, и у товарищей.

Кроме того, что его портрет висел на Доске Почёта у проходной, он защищал честь завода и нашей страны на всесоюзных и международных соревнованиях по альпинизму. Не одну вершину покорил он на Кавказе, Тянь-Шане, в Гималаях, Альпах! А в этот раз отстаивать честь альпинистов нашего города предстояло на Эльбрусе – не в первый раз. Даже военкомат хлопотал перед руководством завода, чтобы его на время освободили от работы – на Кавказе готовились торжества к полувековому юбилею победы над Германией. Здесь наши воины не дали маху перед немецкой дивизией «Эдельвейс»! Это о них пел Высоцкий: «Их надо сбросить с перевала!..»