Обещал жениться - Матвеева Любовь. Страница 36

– Серёга, забеги вечером, прошу! – сказал мне при встрече. После работы я раздобыл бидончик пива, и поехал в Копай, самый захудалый район города, где в завалюшке жил Николай. Первый раз я был у него в гостях. Хмурая жена Нина, из вечно недовольных, встретила неласково. В дом не позвала, и мы с другом скрылись в сарае, за поленницей.

– А ведь я попрощаться тебя позвал! – сказал товарищ. На лице его словно тень какая лежала. – Надоело! Сам знаешь: дома у меня нелады с женой. Как деньги принесу: «Николай- Николай»! А как кончатся деньги: «ЁБНУТЫЙ КОРЕЕЦ»! Детей, конечно, жалко…

Сергею не понравился настрой друга, но за пивом и рыбкой всё быстро забылось…

Соревнования наши спортсмены выиграли – первыми поднялись на вершину Эльбруса, и водрузили флаг Родины! Измученные, спускались вниз по опасному склону. Решено было раскинуть палатку, отдохнуть, вскипятить чаю, набраться сил. Известно ведь – спускаться с гор не легче, чем подниматься! Зато теперь можно было не торопиться! А Николай почему-то отошёл в сторону, за высокий уступ, да как закричит! Обрушилась лавина. Завалило его… От военкомата семье Николая дали трёхкомнатную квартиру – наверное, чтобы быстрее забыли об утрате.

Через несколько лет иду я по улице – вижу жену Николая, Нину. Она меня узнала, обрадовалась, заплакала:

– Хоть бы зашёл когда! Дети выросли, а отца плохо помнят. Рассказал бы им, какой это был ЗОЛОТОЙ ЧЕЛОВЕК!»

Сейчас Сергей, наш бывший дворник, совсем ослеп от дешёвого винца, которое они с сестрой Галей употребляли в неумеренном количестве. Сестра умерла, а её дочь, племянница Сергея, Люда, продолжает заботиться о нём. У него по-прежнему нет документов, нет гражданства и пенсии – с нашей бюрократической системой их невозможно оформить. Бывшая жена Сергея жива. Его дочь Полина живёт в крупном сибирском городе, талантливая скрипачка, выступает порой с большими знаменитостями вроде Хворостовского. Сын закончил Военно-Космическую Академию в Санкт-Петербурге. Мы просили у них денег на очки для отца – не дали… Иногда мы сидим с ним на лавочке вечером, и он с удовольствием вспоминает эпизоды своей жизни, которую он пустил под откос…

Родительский день

Сегодня я иду к маме, и весь город тоже отправился к своим родителям. Если бы так же ходили к живым! Город у нас большой, и кладбища огромные. Но – по произволению свыше или по случайному стечению обстоятельств, наши бывшие соседи по улице почти всем кварталом переселились сюда опять на одну «улицу», и продолжают соседствовать.

Я иду, и вижу по сторонам кладбищенской улицы знакомые фамилии, имена, вспоминаю бывших соседей. Какие кипучие обстоятельства сопровождали их жизни! Как много им надо было получить от судьбы! Какие страсти кипели в их крови! Кого-то горячо любили! Кого-то неистово ненавидели! Хватались за топоры! Разбивали головы! Совершали подвиги! А теперь лежат тихо и смирно на своих участках в несколько метров, и никаких притязаний ни к соседям, ни к родным, ни к друзьям! Они всех «забыли», а их все простили… Я вижу, кто из знакомых мне семей бывает здесь, кто – нет. На забытых могилах растёт «трава забвения» – так я её называю, ведь в некоторых семьях никого не осталось…

Я иду к маме, и вспоминаю историю другой дочери, которая издалека, через много лет, приехала к своей матери специально на Родительский День, и… не нашла могилы. Эту историю я узнала из случайного разговора с самой этой дочерью, уже немолодой женщиной Ниной Сергеевной.

Пришла она на кладбище, искала-искала – не нашла. Отчаялась, а делать нечего. Посадила принесённую берёзку в сторонке от могилок, и пошла через овраг к объездной дороге – может, оттуда легче уехать будет? Все дороги забиты машинами – пробки: дети рвутся к своим дорогим родителям попросить прощения, да поплакать, да помянуть… А как же без этого в Родительский день?

Когда Нина Сергеевна с трудом поднялась по противоположной стороне оврага, ноги у неё уже «гудели». Вряд ли она когда-нибудь снова окажется здесь! Повернулась женщина к кладбищу – кинуть последний взгляд на место, где нашла вечный покой её мама – и глазам не поверила. Что за чудо? На её глазах с неба спустился огненный столб! И это – недалеко от берёзки, которую она посадила, и которую отсюда было хорошо видно!

Нина Сергеевна обратилась к молодому прохожему – что это может значить? Однако прохожий ничего не увидел, а на неё посмотрел с удивлением: что это пригрезилось старушке?

Странно… То, что она видела ясно, другие не видели… Через пару минут явление пропало. Уехать, а потом всю жизнь думать, что это было? Нет! Нина Сергеевна забыла про больные ноги и снова спустилась в овраг. С трудом перешла по доскам ручеёк, отдохнула, поднялась к могилам. Пошла искать запомнившееся место. И… нашла знакомую оградку! Мама ли не захотела, чтобы дочь ушла, не пролив слезы её могилу, или кто-то ещё?..

Вокруг было много заброшенных участков, поросших высокой травой. А на маминой могилке лежал лёгкий слой ещё тёплого серого пепла. Нина Сергеевна, до сих пор почти неверующая, долго молилась, адресуя свои слова и Всевышнему, и дорогой мамочке. Она просила прощения, что давно не бывала здесь, обещала не забывать. А потом пересадила берёзку ближе к могиле, чтобы в другой раз, если доведётся, было легко найти это место. Она и мне показала, где это.

Прошло много лет. Даже издали видно, как разрослась берёза, посаженная когда-то руками любящей дочери. Теперь это место заметное. Я иногда подхожу сюда. И удивляюсь. Наверное, уже нет на свете Нины Сергеевны, а на могиле её матери по-прежнему не растёт трава…

Трава забвения – так я её называю.

Одиночество

Григорий Иванович на заводе был большим человеком! Классный специалист, он и должность занимал большую, и у руководства завода пользовался авторитетом. Нас, рядовую мелочь, он не замечал, да и нам он был ни к чему. Ведь он – птица большого полёта! Прошло много лет, завода давно не существует, не стало и многих людей. Так много, что увидишь какого-нибудь бывшего знакомого, и рад, что тот – живой! Вроде, как ты на той же, не на другой планете живёшь… А знакомые встречаются всё реже… Торгую я на рынке как-то, смотрю – ба, Григорий Иванович! Старенький, с палочкой, неопрятный, плохо видит!

– Здравствуйте, Григорий Иванович! – обрадовалась я. Теперь уже и поздороваться с ним уместно было.

– Здравствуйте! А я вас что-то не помню! – остановился тот, и тоже, похоже, обрадовался.

– Да я с завода, в отделе снабжения работала!

– А-а, у Будилкина?

– Да, у него. Как у вас жизнь-то складывается?

– Бьёт меня жизнь – и жена, и дети умерли! Один остался, старость пришла. Вот уже без палки и ходить не могу… – откровенно признался он.

– Хотите чаю с пирожком? У нас тут вкусные пирожки продают!

– Можно!

Я удобно его усадила, подозвала лоточницу, купила чаю да пирожков.

Могла ли я когда-то подумать, что буду угощать такого большого человека чаем на базаре? А Григорий Иванович с удовольствием попил чаю, два пирожка съел, третий в карман положил. Мы с ним ещё поговорили, вспомнили тех, других… Потом неохотно встал:

– Спасибо. Приятно было пообщаться!

– Приходите ещё! – пригласила его я… Больше он ко мне не подходил, но иногда я про него узнавала – живой….

Прошло опять несколько лет. А недавно мне сказали…

Не родись красивой…

«Красота до венца, а ум до конца» (русск. пог.)

В молодости были у меня две подружки: Ритка – красавица, натуральная блондинка, глаз не оторвать, и Ленка – тоже красавица, глаз не оторвать… пока краска не сползёт… Ненакрашенная она вообще из дома не выходила! По-моему, по утрам в зеркале она пугалась сама себя! Однако с её обесцвеченными, убитыми перекисью водорода до последней степени, волосами, сделав макияж, она становилась страшно… красивой! Что-то роковое появлялось в её внешности… Женщина-вамп! Ну и баталии разгорались вокруг неё! Куда больше, чем вокруг натуральной красавицы и натуральной блондинки Ритки! Да, мужчин Ленка сражала наповал своей неестественной, какой-то порочной, манящей красотой! Мы завидовали и потихоньку злорадствовали: ну, выйдет она замуж, так муж, наверное, сбежит от неё наутро, увидев умытой…