Порочный ангел (ЛП) - Мейси Э. Дж.. Страница 39

Я ничего не сказала в ответ. Я знала, что любое отрицание будет ложью, и пошел он к черту, но мне это нравилось. Я облизнула губы и откинула голову назад, чтобы посмотреть в его идеальные, лукавые голубые глаза. Безрассудность. Он заставил меня захотеть быть такой чертовски безрассудной.

— Ты сказал, что если я дам тебе то, что ты хочешь, ты можешь дать мне то, чего хочу я, — напомнила я ему вместо этого, поднимая руку к его груди. Его тело прижалось к моему, и в его глазах промелькнуло что-то порочное. — Это все еще действует?

— Да.

Его ответ был быстрым.

— Чего ты хочешь сейчас, Гейвен? — спросила я.

Я поняла, что он не планировал ничего делать со мной сейчас, но мои слова что-то изменили внутри него. Моя готовность, мое желание показало ему, что я обдумываю нечто опасное, свое место на его стороне. Я хотела узнать, на что это будет похоже, если, возможно, я действительно перестану бороться с ним и вместо этого присоединюсь к нему. Ожидание еще нескольких часов, чтобы выяснить это, казалось адской погоней.

— О, Ангел, — звук моего имени отдался эхом в его груди. — Ты пожалеешь, что спросила меня об этом.

— Ты собираешься сделать мне больно? — бросила я ему вызов. — Заставишь меня полюбить это?

Он улыбнулся.

— Да, — признался он. — Я собираюсь разорвать тебя и войти в тебя, милая. Я свяжу тебя и буду трахать до тех пор, пока ты не перестанешь дышать.

— Ты уже сделал это.

Мой голос уже был прерывистым, как будто все воздух был украден из моих легких. Гейвен еще сильнее прижался ко мне, прижимая свой и без того твердый член к моему животу, пока я смотрела на него снизу вверх в своем белом свадебном платье.

— Я сделаю больше, — пообещал он. — Я засуну свой член так глубоко между твоими прелестными губками, что все, что ты узнаешь, — это мой вкус. Я собираюсь заснуть сегодня ночью со своим членом в твоей киске, проснуться, трахнуть тебя снова, а затем проделать все это следующей ночью.

— Что произойдет, если я позволю тебе на этот раз? — подсказала я. — Что если я перестану сопротивляться? Что ты будешь делать, если я стану королевой, которую ты ищешь?

Будет ли для меня лучше в долгосрочной перспективе просто сдаться? Использовать его и позволить ему использовать меня?

Льдисто-голубые глаза впились в мое лицо.

— Я сделаю так, что это будет стоить твоего времени.

— Как? — потребовала я.

Палец коснулся моей щеки, легкое прикосновение было нежным и так чертовски противоречило той боли, которую он причинял мне раньше.

— Наши отношения не обязательно должны быть такими, в которых ты не получаешь ничего, кроме защиты, — сказал он. — Мы оба можем что-то извлечь из этого.

— Зачем говорить мне это сейчас? — спросила я. — Ты получишь то, что хочешь, несмотря ни на что; ты ясно дал это понять.

Могу ли я доверять ему? Мог ли я доверять словам монстра?

— Ты права, — сказал он, кивая. — С сегодняшнего дня ты официально будешь принадлежать мне.

— Пешка в твоих кровавых играх, — задумчиво пробормотала я.

Было любопытно, что Джеки так чертовски сильно этого хотела. Почему? Потому что ей нравилось быть красивой женщиной под руку с могущественным мужчиной? Я покачала головой, случайно убрав его палец со своего лица.

Однако его рука вернулась достаточно быстро, и он снова приподнял мой подбородок, так что наши глаза встретились. Выражение лица Гейвена было задумчивым, оценивающим, пока его стальной взгляд блуждал по моему лицу. Его брови сошлись вместе, образовав букву v.

— У меня никогда не было ничего, с чем я не смог бы расстаться, — наконец сказал он через мгновение. — Когда ты растешь ни с чем, ты учишься не привязываться.

— Ты вырос ни с чем? — повторила я его слова, заинтригованная намеком, который он дал на человека под маской.

Гейвен усмехнулся, но звук получился сухим.

— Я вырос, прыгая из одной дыры в другую, Ангел, — ответил он. — Лаборатории по производству метамфетамина, наркопритоны, называй как хочешь. Я жил в них. Преступление — это образ жизни для таких людей, как я. Это самый простой путь. Я хорошо зарекомендовал себя благодаря тому, что сделал. Я ни о чем не жалею.

— Значит не было, что ты убивал, а потом жалел? — спросила я.

Я нахмурилась. Означает ли это, что у него нет эмоций? Нет, это неправильно. Очевидно, у него они есть. Я видела его заинтригованным, рассерженным и даже любопытствующим. Гейвен Бельмонте, возможно, и не вел себя как обычный человек, но у него все еще есть эмоции, независимо от того, насколько глубоко они спрятаны.

— Я никогда не оглядывался назад, — ответил он. — О людях, которых я убил, я забывал, как только работа была выполнена. Точно так же, как я стараюсь не думать о своем прошлом, я не хочу, чтобы ты думала о своем.

— Тогда о чем я должна думать?

— О своем будущем, — мою кожу покалывало, когда он смотрел на меня сверху вниз. — Эванджелин Прайс, — сказал он, его губы произнесли мое полное имя. — Если ты дашь мне то, что я хочу, тогда, клянусь тебе, ты ни о чем не пожалеешь. Но тебя должна знать, что, как только ты станешь моей, пути назад не будет, и тебе никуда будет бежать, где я тебя не достану.

Возможно, это было вызвано любопытством к словам Гейвена, маленькими кусочками информации о нем, медленно раскрывающими внутренности глубоко скрытного человека, или, возможно, это была безрассудная надежда. Как бы то ни было, я сомневаюсь, что сейчас есть способ остановить мою судьбу. Поэтому, я кивнула. Молча я согласилась с его предложением. Он бы использовал меня, но и я бы использовала его тоже. Два игрока в дурацкой игре в шахматы, оба нуждающиеся друг в друге и в то же время ненавидящие друг друга. Я только надеюсь, что игра закончится, и мы оба останемся живы.

Глава 17

Более сильные женщины склонялись передо мной. Более свирепые женщины. Женщины, которые без колебаний всадили бы мне пулю между глаз. Однако на этот раз все по-другому. Через несколько коротких часов Эванджелина Прайс станет моей женой.

Ее большие карие глаза с оттенком зеленого пристально смотрели на меня. Она похожа на свою тезку — ангела, ожидающего осквернения, ангела, готового совершить этот прыжок в темную бездну ада, если это означает, что она получит то, что хочет. Мне это в ней нравилось. Это делало ее предсказуемой.

Однако чем больше и больше я узнавал ее, тем больше она удивляла мне. Я выбрал ее, потому что думал, что ее будет легче всего контролировать, и за последние несколько недель я понял, что мое первоначальное впечатление о ней было ошибочным. Я редко признавал свою ошибку. Теперь было уже слишком поздно.

Она слишком сильно заинтриговала меня, да и кому вообще нужна жена, которая съеживается перед ним? Конечно, не мне. Я видел, как слишком многие склоняли головы либо в знак поражения, либо в ложной преданности. Я хочу увидеть, как она склоняет голову в истинном подчинении. Я стал страстно желать этого зрелища. Видеть ее обнаженной передо мной не потому, что я заставлял ее, а потому, что она сама этого хотела. Если она никогда не захочет, ну … я бы взял то, что мог получить, даже если бы у меня не было того, что я хотел.

— Я никогда не могу сказать, Гейвен, — когда Ангел произносила мое имя, это заставляло мои внутренности скручиваться, как мерзкие змеи, скользящие друг по другу, возбуждение кипело под их чешуей, — угрожаешь ты мне или делаешь предложение.

Ухмылка появилась на моих губах.

— И то, и другое, — сообщил я ей, подходя ближе. — Всегда и то, и другое, любовь моя.

У нее перехватило дыхание, когда мой член прижался к ней. Ее глаза расширились, а ноздри раздулись. Все признаки того, что женщина поддалась искушению. Хорошо. Я хотел, чтобы она это почувствовала. Голод. Любопытство. Там, где я был весь в крови, неважно, насколько невидимой, она отличалась от меня настолько, насколько это вообще возможно для человека. Было смешно, что я думал о том, чтобы привязать ее к себе на всю оставшуюся жизнь. Пометить ее как свою. Но я не просто думал об этом; я собирался воплотить это в жизнь.