Гость из будущего. Том 2 (СИ) - Порошин Влад. Страница 37

— Это ещё не готово, — улыбнулся я. — Со звуком работать и работать, да и сегодняшний аттракцион пока не отсняли.

— А я думаю, что у нас получается всё просто замечательно! — выпалила Нонна Новосядлова. — Мы совсем недавно сдавали отчётный спектакль в «Щуке», а сегодня снимается все вместе в отличном кино. Я просто уверена, что у нас выйдет шикарная картина!

— Кстати, а вы знаете новость? — спросила Марианна Вертинская. — Наташку Селезнёву Гайдай утвердил для своей кинокомедии. Она, как посоветовал наш Феллини, пришла на фотопробы в купальнике. Гайдай такой: «А слабо вам девушка показать свою фигуру?». А она: «Да проще простого». Хоп и скинула платье, как на пляже. И Гайдай: «Ну, вот, это совсем другое дело, это то, что надо. С вами, девушка, и будем работать».

Парни и девчонки разом уставились на меня, требуя хоть каких-то объяснений, так как свидетелями разговора были сёстры Вертинские, Олег Видов и моя Нонна. Впрочем, Нонна дару моего предвиденья не удивилась. Я важно крякнул, развёл руки в стороны, дескать, слушайте дети товарища главного режиссёра и всё будет тип-топ. И тут кто-то со всей дури затарабанил в дверь нашей монтажки. Раиса Кондратовна тихо выругалась, по-варварски выбросила сигаретку за окно и пошла открывать дверь вездесущим пожарным. Однако на пороге оказался взмыленный Генка Петров. Волосы моего ответственного ассистента стояли на голове как панковский ирокез, а глаза дико вращались.

— Там… этот… Илья… Николаевич, — с большим трудом он договорил короткую и малоинформативную фразу.

— Я Илью Николаевича вижу каждый день и не по одному разу, — буркнул я. — Что из того?

— Так пиво-то уже привезли! — заорал он. — Целую цистерну! Да мы уже и продавать его начали. Народ просит, как откажешь? Не при царизме же живём.

— Какое пиво? Почему продавать? — пролепетал я и тут же догадался, что мой верный Санчо Панса всё перепутал, ведь привезти должны были цистерну кваса, а пиво уже вечером и не больше 20 литров, чтобы просто отметить удачный съёмочный день. — Я тебе сейчас покажу Николая Второго Кровавого, последнего императора России! — гаркнул я и резко вскочил с кресла.

Актёры, кстати, тоже храбро повыскакивали с мест.

— Куда? — прорычал я. — Лучше не вмешивайтесь в это дело. Вам ещё здесь работать. Пошли, обормотина, — прошипел я на Петрова и длинным уверенным шагом полетел навстречу неприятностям.

Картина, открывшаяся моему взору, ничего хорошего не предвещала. Около нашего декоративного киношного пивного ларька растянулась 20-метровая очередь из актёров и сотрудников киностудии. Того, кто разливал пиво в самом ларьке я пока не разглядел, но за высокими столиками уже некоторые мои коллеги спокойно пили пенный напиток из своих железных кружек и вели неспешные беседы о смысле жизни и перспективах отечественной киноиндустрии.

А напротив, пивного ларька под руководством главного оператора Дмитрий Месхиева техники ставили светильники и раскладывали рельсы под тележку. Надо отдать должное, Дмитрий Давыдович работал с таким серьёзным и сосредоточенным лицом, что расхаживающий рядом с оператором Илья Киселёв пока никаких обвинений не выдвигал. На лице директора киностудии, конечно же, читалось некоторое недоумение, но громы и молнии товарищ Киселёв всё ещё держал в зачехлённом виде.

— Илья Николаевич, долго будете жить, только что о вас вспоминал! — заорал я уже издалека и, разведя руки в стороны, словно товарищ Брежнев при виде товарища Хрущёва, радостно пошёл вперёд.

— Я о тебе тоже только что вспоминал, но ты долго не протянешь! — крикнул директор киностудии, чтобы я сильно-то не радовался. — Кто разрешил⁈

— Странный вопрос, — буркнул я, перестав изображать на лице счастье, — сам председатель Обкома Василий Толстиков распорядился.

— Чтобы ты здесь на территории пивом торговал⁈ — рявкнул Илья Николаевич. — Соображаешь⁈

— Тише-тише, — зашептал я директору «Ленфильма», — если настучат, то нам обоим прилетит. А у меня, межу прочим, партбилета нет, мне терять нечего, кроме долгов за электроэнергию. Всё никак не могу заплатить.

— Ты мене мозги не пудри, я тебе не Дунька Распердяева, — так же шёпотом заговорил он. — Ты на что, гад такой, намекаешь?

— А вы думаете, что на ваше место мало желающих? Сейчас кто-нибудь настрочит кляузу в Госкино, и полетит навоз по трубам, дескать спаивает Киселёв свой «Ленфильм», — прошипел я и, широко улыбнувшись, помахал и крикнул Дмитрию Месхиеву. — Всё хорошо, я сейчас подойду!

— Как будто на «Мосфильме» не пьют, — хмыкнул директор.

— Илья Николаевич, давайте просто сделаем вид, что всё идёт по плану, — предложил я. — Ошибочка вышла, можно сказать, смешная. Вместо прицеп-цистерны с квасом подвезли пиво. Кто-то накладные перепутал. Мы сейчас часть продукции реализуем, а потом взаимозачётами дебет с кредитом сведём.

— Ну, допустим, — Илья Киселёв тоже попытался улыбнуться. — Чего сейчас делать-то?

— Как что? — опешил я. — Вы же пока директор, поэтому должны продегустировать и сказать: годится пиво для съёмки или нет.

— Сволочь, — шепнул Илья Николаевич и, заулыбавшись, громко произнёс, — хорошо придумано, хвалю! Только почему у ларька название странное: «Синеглазка»?

«Ёк-макарёк, — выругался я про себя, когда поднял глаза выше своего носа. — Это когда же мой художник-декоратор успел пришпандорить на крышу питейного заведения товарный знак, который я ляпнул ради шутки?».

— А это, товарищ Киселёв, наш посильный вклад в борьбу с тлетворным влиянием зелёного змия! — отчеканил я, как на параде. — И с этого дня не будем упоминать о пиве, водке и вине! Поэтому и название такое расплывчатое. Если не нравится, могу снять.

— Синеглазка, хи-хи-хи, с юмором, — захихикал директор киностудии. — Пусть висит.

После чего я и Илья Киселёв важно пошагали к окошку выдачи пенного напитка. А мой ассистент Генка Петров, спрятавшись за главного оператора Дмитрия Месхиева, виновато улыбнулся и показал мне оттопыренный большой палец. С каким бы удовольствием я надрал бы ему уши, но нельзя, это не культурно.

— Илья Николаевич, — зашумела очередь, — непорядок, почему пиво продают только в свою тару?

— Потому что ларёк работает в тестовом режиме! — гаркнул я. — Если в Смольном одобрят идею, то «Синеглазка» в летнее время заработает на постоянной основе.

— Спаиваете народ, — недовольно проворчал какой-то актёр из-за спин своих коллег.

— Между прочим, — погрозил я кулаком, — международный опыт продажи слабоалкогольных напитков, при запрете крепкого алкоголя, говорит об обратном процессе, народ массово начинает трезветь.

— Точно, пиво много не выпьешь и сильно не окосеешь, — ляпнул кто-то в толпе и очередь дружно загоготала.

— Лёша, налей товарищу директору в одну из кружек, которые приготовили для съёмки, — попросил я водителя нашей съёмочной группы, ведь именно он в данный момент торговал пивом.

— Это в какой же течке мира пьют слабый алкоголь? — вдруг возмутился Илья Киселев, пока из пивной железной бочки, которую подкатили с тыла, новоиспечённый продавец наливал пол-литра для дегустации.

— В Испании, в Италии, в Югославии, в Греции пьют молодое слабоалкогольное вино, — пожал я плечами.

— Так там тепло, — опять возразил Илья Николаевич, принимая полную кружку свеженького холодненького пенного напитка, — а чем тогда греться?

— Глинтвейном, товарищ директор, — отрапортовал я.

— Глинтвейн, Дунька Распердяева, — пробормотал себе под нос Киселёв и в несколько больших глотков осушил пол-литра пива. — Кхе, — крякнул он, — хорошее пиво, где брали?

— Брали там же где и все, просто разбавить не успели, — улыбнулся я. — Илья Николаевич, я вас оставлю, мне работать пора.

Директор ещё раз на меня пристально посмотрел, тяжело вздохнул и, кивнув головой, произнёс:

— Сегодня у нас пятница, в понедельник вечером в большом просмотровом зале покажешь, что вы тут наснимали. Работай пока.