Останься со мной (ЛП) - Фиорина Николь. Страница 13

Вскоре после этого Олли вытащил стул и сел, затем нашел взглядом меня в другом конце комнаты. За считанные секунды ему удалось напомнить мне о нашем моменте прошлой ночью, и я прикусила внутреннюю часть щеки, чтобы побороть стеснение в груди. Он одарил меня сонной, кривой улыбкой, а я отвела глаза.

Химия была чертовым дьяволом.

Прозвенел звонок. Я второпях встала, схватила свой поднос и вышла из столовой раньше всех, шагая гораздо быстрее, чем следовало бы в это раннее утро. Меньше всего мне хотелось, чтобы Джейк или кто-то еще из их компании догнали меня. Как только я свернула за угол в левое крыло, кто-то потащил меня за руку из коридора в дверь.

Я прислонилась к стене, лицом к лицу к знакомым зеленым глазам. В комнате было темно, если не считать намёка на лучи утреннего солнца, пробивающихся через окно. Олли наклонился надо мной, упираясь обоими ладонями на стену возле меня. Между нами витал запах мяты, когда он облизнул губы. Жвачка переместилась с одной стороны его рта на другую, прежде чем я подняла на него глаза.

— Я не могу перестать думать о вчерашней ночи, — признался он. — Сегодня утром я проснулся трезвым и все еще чувствую, что часть меня отсутствует.

Я открыла рот и, когда не смогла ничего произнести, снова закрыла его. Олли тяжело дышал. Я тяжело дышала. Его грудь поднималась и опускалась с каждым вздохом. Я не могла оторвать от него своего пристального взгляда.

— Ты сказала мне что это пройдет, но не прошло. А потом, в столовой, ты даже не можешь посмотреть на меня… Но я хочу, чтобы ты смотрела на меня, Мия. — Его глаза пробежались по моему лицу. — Мне это и вправду нравится.

— Тебе нравиться когда на тебя смотрят? — Наконец-то слова. Я могла говорить.

Он поднял бровь.

— Это подпитывает мой нарциссизм, но с тобой все по-другому. — Он оторвал руку от стены. — Даже несмотря на то, что ты утверждаешь, что это опасно.

Когда он сделал шаг назад, я выпрямилась.

— Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься.

Его лицо было непроницаемым, и, прижав книги к груди, я оттолкнула его и вышла за дверь. Он помнил каждую деталь прошлой ночи — признание моих правил и опасность пересечения черты — и все же имел наглость использовать это против меня. Он играл с огнем, и в конце концов обожжётся.

Когда я вошла в кабинет на урок латыни, я пришла к выводу, что все они сумасшедшие. Такие люди, как Бриа и Олли, придерживались правил, которым не могли соответствовать, по типу «без чувств, не причинять боли», и мне следовало об этом догадаться. Что бы ни случилось в комнате Олли, оно никогда не останется там, но, по крайней мере, я была единственной, кто не мог пострадать. Я решила веселиться с ними, и когда все рухнет, я лишь посмеюсь в конце.

Я заняла место рядом с Лиамом. Он был младше меня на год, и к тому же полным мудаком, но я наслаждалась каждой минутой этого. Со светлыми волосами, собранными в мужской пучок, и пухлыми губами, я могла понять, почему девушки окружали его. Он во многом был похож на меня. Возможно, именно поэтому я приходила к нему по вторникам и четвергам.

Мы пошли вместе на обед, но я отказалась сесть с ним и его друзьями. Его компания была чем-то, к чему обычно тянуло мое старое «я», но часть меня действительно хотела измениться. Я продолжала говорить себе, что мне все равно, окажусь я в психиатрической больнице или нет, но где-то в глубине души я знала, что не хочу туда, и если я попаду в объятия группы Лиама, то никогда не смогу выбраться отсюда живой.

— Какие у тебя планы на завтра? — спросил Лиам, когда мы стояли в очереди за обедом.

— Я не знаю… Буду делать домашнее задание, наверное. Чем еще здесь можно заняться по пятницам?

Лиам обнял меня за плечо и повернул к ученикам в столовой.

Он указал на качков, все они были с мускулами, торчащими из-под рубашек с эмблемой Долора, и бьющими друг друга в плечо.

— Каждую пятницу они играют в футбол во дворе. — Он обратил мое внимание на группу девушек за соседним столиком. Гвен была единственной, кого я знала по имени. Она откинула свои короткие светлые волосы, говоря что-то на ухо другой девушке. Лиам продолжил: — Девочки сидят в сторонке и смотрят, хлопая своими красивыми глазками. — Его пальцы приземлились на стол, за которым сидело шесть головорезов. — Эти играют во дворе в покер, вступительный взнос 10 фунтов. — И, наконец, он указал на Олли. Тот стиснул зубы, когда Лиам наклонился к моему уху. — Они уходят в лес и… никто толком не знает, что, черт возьми, они там делают. Они все — мусор.

— Что насчет тебя? — спросила я, отвлекаясь от напряженной позы Олли.

Лиам ухмыльнулся и притянул меня к себе.

— Встретимся утром после завтрака и посмотрим?

Его выбор слов заставил меня улыбнуться.

— Я подумаю об этом.

После того, как я съела ужасный бутерброд с сыром за своим столом, я вытащила из стопки книг «Убить пересмешника» и начала читать, отвлекая себя от Олли и не поддаваясь его нарциссическому поведению любой ценой.

— Мия, ты опоздала, — заявила доктор Конвей и метнула взгляд на часы на стене позади дивана.

Сев на продавленную коричневую кожу, я протянула ей книгу.

— Я закончила. Это отстой. Какой смысл было тратить мое время?

Доктор Конвей взяла книгу и поставила ее на свое законное место на книжной полке.

— Это была всего лишь разминка. Скажи мне, почему тебе не понравилось?

— Вы шутите, да? — Я откинулась на спинку дивана и провела пальцами по щелям в подлокотнике дивана. — Мужчина среднего класса, средних лет, хочет преподать своим детям жизненные уроки, но затем называет жертву изнасилования лгуньей и, по сути, шлюхой. Автор воспользовался нескончаемым проявлением расизма в Америке, чтобы продать миллионы экземпляров и создать впечатление, что жертвы изнасилования сами напросились, и их следует игнорировать. Не могу поверить, что это дерьмо разрешено в начальной школе.

Брови доктора Конвей приподнялись при моем ответе.

— Интересно… Итак, из всех персонажей, кто, по-твоему, тебе ближе всего?

— Это смешно. Какое у меня следующее задание? — Я повернулась к окну, которое выходило на фасад здания, где находились ворота. Я бы сделала многое, чтобы быть по другую сторону от них прямо сейчас и далеко отсюда.

— У тебя письменное задание. — Доктор Конвей повернулась в кресле, схватила блокнот и протянула мне. — С этого момента я хочу, чтобы ты тратила по крайней мере двадцать минут в день на эссе. Пиши все, что придет в голову. Мне все равно, о чем это. Положи ручку на бумагу, освободи свой разум и пиши.

— Значит, на сегодня все?

Доктор Конвей сурово посмотрела на меня. Она сжала губы в тонкую линию, тщательно обдумывая свои следующие слова. Я отвернулась от нее и уставилась в окно. Единственным звуком в комнате был стук секундной стрелки часов и дребезжание вентилятора кондиционера.

— Что бы Вы ни хотели сказать, просто скажите это, — выдохнула я. — Я могу пробыть здесь хоть весь день.

— Я хочу задать тебе вопрос, но не хочу, чтобы ты отвечала прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты действительно подумала об этом. — Она откинулась на спинку стула и сложила руки на скрещенных коленях. — Если бы сегодня был последний день твоей жизни, ты бы провела его по-другому? — Мои губы приоткрылись, но доктор Конвей подняла руку. — Я не хочу, чтобы ты отвечала.

Самое смешное, что я понятия не имела, что собиралась сказать. Конечно, это не могло быть озарением, изменившим мою жизнь. Больше похоже на саркастическое замечание. Я не знаю, стала бы я что-то менять в сегодняшнем дне. У меня была секс-встреча с два-толчка-и-готов Оскаром. Если бы я не проснулась завтра, хотела бы я, чтобы последние мгновения моей вагины были с Сэром-Много-Хрюкает? Хотела ли я вообще заниматься с ним сексом?

Доктор Конвей и ее глупый вопрос заставили меня растеряться. Я схватила стопку книг с бокового столика и сделала ей реверанс.