Клыки и розы в Академии Судьбы - Княжина Елена. Страница 10
Дальше магесса-журналистка рассыпалась в риторических вопросах, ничего не утверждая, но умело сея зерно сомнений в душах читателей.
«Где он шлялся, когда была великая война с Темным воинством? Куда сбежал после? Кто станет прятаться, если ни в чем не замешан? И могут ли слухи о давней дружбе Эрика Валенвайда и Августуса Блэра оказаться правдой?
Свидетели возрождения Темного принца (во всяком случае, те из них, кто остался в своем уме после ментальной встряски) утверждали, что дух Блэра был невероятно крепок. А дар – силен. Никто не мог противостоять его воле.
Мы знаем, что и раньше, до первой смерти, Принц не брезговал «ценными жидкостями». И нам известно, что ничто так не укрепляет дар и дух, как кровь потомственного вампира… Возможно ли, что давний друг, обрадовавшись возрождению высшего мага, снабжал его добровольно? А потом, поджав хвост и оценив количество жертв той войны, сбежал в кусты Румынских дебрей?
Напомним, что и его сестра Эвер Валенвайд (в замужестве Кесслер) была судима. Оставив жуткие подробности того громкого дела, отметим лишь, что оно касалось жестокого нападения на человека. На мага. Средь бела дня и в присутствии свидетелей!
Зато сейчас Эрик Валенвайд вернулся и примерил образ добропорядочного гражданина. Даже сеет «вечное» в Санкт-Петербургской академии магии, рассказывая юным впечатлительным умам о добре и зле».
Хмыкнув в кулак, я резко отбросила «Трибьюн» жуткой физиономией вниз. Клыками в подушку.
Измятую в сотне мест газетку давно пора было выкинуть, но Олив держалась за нее, как за сокровище. В «Эншантель» нелегко было протащить прессу, как не попадали туда и почтовые морфы, и представители мужского пола. От всего этого директриса ожидала большой беды и размягчения ума.
Однако все три «зла» временами умудрялись прорваться через оборону мадам Туше, и свежий номер «Трибьюн» – один из удачно выживших экземпляров. Потому Олли его так истово берегла.
Во всей странной истории, закрутившейся сегодняшним утром, радовало одно. В наши «маленькие кукольные умы» господин вампир ничего сеять не будет. Ни доброго, ни вечного. Он ясно дал понять, что это выше его клыкастого достоинства.
Глава 4. Вечное
Нам дали пару часов, чтобы отдохнуть с дороги, посетовать на Судьбу и переодеться в свежие форменные платья. Я слабо верила в вампирскую тягу к бордовым оттенкам… Однако потратила уйму времени и чар, чтобы высушить и выгладить синюю юбку, пострадавшую утром на «Извлечении».
Едва последняя минута свободного времени истекла, нам в носы одновременно прилетели теле-маго-граммы, приглашающие в аудиторию «Теории и истории». Она располагалась чуть дальше по этажу. Мы попрятали жезлы в карманы, взяли письменные принадлежности и, объединившись с четырьмя другими девушками из соседней спальни, отправились искать кабинет.
Грудь грело надеждой. Раз «обмен опытом» проходит в столь интенсивном темпе, есть шанс, что Монис ошиблась. И мы тут ненадолго.
Мимо наших ног белым ручейком проскользило пушистое существо, Ландра вскрикнула, Олив задорно рассмеялась.
– Ой! Это же сабер… – удивилась подруга, пытаясь ухватить беглеца за упитанный бок.
Но тот умело выскользнул из ее рук, залихватски чихнул и деловито посеменил дальше. Задом он вилял так, как не всякая леди сможет.
– Думаю, это самочка, – согласилась с моими мыслями Монис, провожая глазами белоснежное создание, чем-то напоминающее песца.
Еще несколько раз чихнув, существо скрылось за дверцей шкафа. А минуту спустя оттуда вынырнула белокурая девушка-альбиноска в бледно-розовом костюме. Вытирая платком раскрасневшийся нос, она нашла нас глазами и поманила пальцем за собой.
– Апчхи! – сообщила она в первую очередь. – Меня зовут Снежка, я ваш проводник на сегодня. Подтягивайтесь, подтягивайтесь. Так, ждем младших… и идем… Письменные все захватили?
Мы ошарашенно покивали. Ни разу не видела метамага вживую! Да еще красноносого, сопливого и чихающего из-за собственной шерсти.
– Пч-чххи-и! Шурхова аллергия, – шмыгнула она носом, подманивая к себе оставшихся учениц. – Сюда…
Собрав всю эншантелевскую группу, Снежка деловито сгребла всех в кучку и, действуя как опытный загонщик, затолкала нас в просторную аудиторию.
Кафедра магистра пустовала, зато за столами вальяжно сидели другие студенты. Человек пятнадцать, десять из которых – мужского пола.
Ландра закатила глаза, изображая скорую потерю чувств, Олив раскраснелась. Мы будем слушать лекцию… вместе?!
В «Эншантели» учились только девушки. И преподавали там только девушки, и стряпали только девушки, и сад подстригали, и дорожки чистили… Словом, мужчины там присутствовали только в виде портретов уважаемых попечителей на стенах библиотеки! Даже личных морфов пускали внутрь с условием, что те – женского пола.
А в Санкт-Петербургской академии у меня в первую же минуту случилась передозировка мужским обществом. Вся эта легкая небритость на щеках, дерзкие ухмылки, острые взгляды, пропарывающие наши блузки, рельефные плечи, выдающие боевых магов… Богиня-Судьба, зачем им теория с историей?
– После такого мадам Туше нас вообще проклянет и на порог не пустит, – прошептала Олив, во все глаза рассматривая ребят.
Сгорая под заинтересованными взглядами, мы протиснулись за боковой стол и чинно уселись. Расправили плечи, проверили пуговки на блузках. Кожу кололо, чесало, пропарывало сотней глаз. Будто на нас вовсе одежды не было!
Зато «Эрика Валенвайда» было слишком много. Его имя стелилось плотным ковром у ног, взмывало легким шепотом кверху, змейками струилось по пальцам. Вбиралось под кожу – догадками, сплетнями, смущенным хихиканьем.
Аудитория жужжала, точно потревоженный улей, двумя десятками голосов. И у всех на языке было только одно имя: «Эрик… Эрик… Эрик…» Будто он был кем-то вроде маг-рок-звезды сегодняшнего дня.
Похоже, у меня началась паранойя. Слуховые галлюцинации или вроде того. Не могли же все вокруг обсуждать это чудище? И позади нас, и сбоку… Даже малышки на первом ряду!
Либо мне мерещилось на нервной почве, в силу мнительности и слишком живого воображения. Либо Валенвайд напугал не только меня, и вся академия успела прочитать свежий «Трибьюн».
За моей спиной две старшекурсницы из Парижа обсуждали магистра вполголоса. Я почесала лоб, стерла испарину с висков, свесила нос до самой столешницы и прислушалась. Меня не должно было волновать это имя, но тело своевольно вздрагивало всякий раз, когда слово «Валенвайд» достигало ушей.
– Моя матушка говорит, что он не просто снабжал Принца вампирской кровью, но и помог провести какой-то ритуал… дарующий бессмертие… – шептала та, что за левой лопаткой. – А после пробуждения Блэра присягнул ему на верность. Без всякого внушения. Вампиры почти не поддаются ментальному воздействию.
– Ой, ну да-а-а… Вот только бессмертный-таки по-о-омер, – высокомерно тянула та, что за правой. – А про этого Эрика я в первый раз слышу.
– Потому что он сделал все, чтобы о нем забыли, – важно поясняла первая. – Плевать ему на других полукровок. Матушка говорит, что такому нельзя доверять. Вампиров волнует только собственная шкура. И покой.
– Вот и упокоился бы где-нибудь, подальше от наших глаз, – прошептала вторая. – Когда вижу эти клыки, у меня все нервные клетки в обморок падают…
Но ее чувствительные нервные клетки, как и мои, ректора академии не волновали. Потому что в аудиторию величаво внес себя шурхов Валенвайд и с хищным прищуром застыл у кафедры.
– Ужин приехал? Своевременно… Я как раз проголодался, – с холодной полуулыбкой бросил магистр и недовольно осмотрел наши пустые столы. Пробирающим взглядом намекая, что первой сожрет ту, которая замешкается больше прочих.
Мы резко встали и распрямили спины, как несколько лет учила мадам Туше. Одновременно присели в неглубоком уважительном реверансе, вернулись на стулья и расправили юбки.