Клыки и розы в Академии Судьбы - Княжина Елена. Страница 11

Как по команде достали дамские жезлы и положили справа от себя, блокноты с письменными принадлежностями – слева, а руки устроили на коленях. Уставились на преподавателя с вежливым интересом, готовые покорно внимать. Вбирать в себя все, что он решит посеять.

Все это мы делали на автомате, словно внутри кто-то повернул ключик и завел игрушечный механизм. Трудно противиться привычке, когда каждый твой день похож на предыдущий. И на все следующие. Разве что сегодня сердце бухало особенно громко – казалось, его отчетливо слышно сквозь шорохи юбок и отрывистый гул каблуков.

«Истинные леди сочетают в себе изящество и робость, покорность и достоинство. Они послушны и учтивы вне зависимости от настроения. В грации, деликатности и скромности – их скрытая сила», – бубнила в уши мадам Туше, как заведенная.

От нашего обычного приветствия в воздух кабинета ворвался вихрь цветочных ароматов, парфюмерные чары соскользнули с юбок и кожи… И, судя по наморщенному носу, достигли обоняния магистра.

Раздраженно шипя непристойности, Валенвайд резко распахнул окно.

– Вы закончили свои брачные танцы? – уточнил он издевательски и, послушав тишину, добавил. – Тогда я начну.

Повинуясь внутреннему порыву быть безропотной и послушной, я придвинула к себе блокнот. Как и все мои соседки.

– Раньше эту дисциплину преподавал мой дед, но он сообщил всем, что устал… и ему поверили, – фыркнул магистр, почесывая указательным пальцем широкую темную бровь. – Он бы непременно рассказал вам, что на вкус кровь дестинов, чье происхождение считалось черным, и аристократов с королевской каплей… Да-да, тех, что ведут род от самой Евы-Прародительницы… Так вот, что на вкус их кровь идентична.

Вампир лениво облизнул губы, заставляя чувствовать меня вовсе не милой, покорной леди, а чьим-то сегодняшним ужином. Каким-то из первых блюд.

– Но что Артемиус в этом понимает? – темные глаза дерзко сверкнули, обернувшись двумя всасывающими омутами.

Кафедра под его локтем горько всхлипнула, и Валенвайд направился вперед по проходу.

– Серьезно, я бы не стал доверять мнению «эксперта», променявшего сладкий нектар, текущий в венах невинных созданий, на виноградный сок и говяжью вырезку, – он остановился у нашего стола, опустил взгляд на мое лицо, очертил воображаемой линией подбородок. – Не в ваших, конечно, венах, а кого-то менее бледного… – протянул руку и фамильярно сжал щеки ладонью. – Мисс…?

– Чес-ш-штер, – прошипела я, с ужасом осознав, что его жаркие пальцы действительно вминаются в мою челюсть. И это ни разу не видение.

Богиня-Судьба! Ко мне никогда не прикасались мужчины. Никто, кроме отца, двух братьев и того столичного целителя, которого однажды вызвали в «Эншантель» из-за очередного обморока. Разве что на почте однажды морф-почтовик случайно задел мохнатым плечом. И бесстыдный черный торгаш на рынке поймал за запястье.

В Париже у нас не было никаких спаррингов, никаких физических контактов, никаких обменов опытом с «сильным полом». Все прикосновения, которые я знала, – это шутливые тычки от Эмиля, неприятная целительская диагностика и пара неловких объятий от нетрезвого папеньки, заключившего важный контракт.

Там, на базаре, когда Валенвайд брезгливо дернул меня за манжету, я даже испытала прилив благодарности (пусть и граничащей с унижением). Я чужая невеста, воспитанница «Эншантели»… и трогать меня может только будущий супруг.

Но такая мелочь ничуть не волновала жесткие пальцы, в эту минуту бесцеремонно вминающиеся в бледную кожу.

– Правда? Честеры еще существуют? – в густом, пропесоченном хрипе сквозило искреннее удивление. – Я думал, ваш род давно сам себя уничтожил…

Я промолчала, ошеломленно потирая щеки, выпущенные наконец на свободу. Если когда-то в этом мужчине и имелись манеры, то это было очень-очень давно. До его тесного знакомства с грубыми горными троллями.

Кто знает, как там было на самом деле? Может, отец решил, что только старшие сыновья достойны носить графскую фамилию Ланге. Может, мать убедила его, что девицу Честер легче будет выгодно пристроить. А может, они вспомнили о старых традициях.

Раньше у Честеров рождались в основном девушки, почти все они прикреплялись к древу супругов и утрачивали титул. Поэтому законы Эстер-Хаза позволяли вписывать дочерей в материнскую книгу – ради сохранения древних фамилий, ведущих начало от самой Евы.

Так или иначе, я являлась последней Честер этого мира.

– Это не ваши родственники имеют привычку сходить с ума? – насмешливо уточнил вампир, и я нервно схватилась за дамский жезл.

Не то чтобы я планировала отбиваться или наказывать Валенвайда за оскорбление. Просто с гладким деревом в пальцах мне было комфортнее.

Сейчас мой похолодевший затылок обжигало двумя десятками взглядов. Я покраснела в тон шейному платку, кровь прилила к щекам. Судя по расширившимся зрачкам Валенвайда, это не осталось незамеченным и меня мысленно вписали в меню под первым номером.

Судьба-богиня, надеюсь, завтра мы уже уберемся из северной академии! Я готова за ночь выучить все способы очистки серебра, лишь бы мадам Туше призвала нас обратно. В знакомые, чистые, светлые коридоры «Эншантели», щедро залитые сиянием хрустальных люстр.

– Честеры… Этот трусливый род, выродившийся до забвения… – возведя глаза к потолку, вещал вампир. – Сколько поколений пустышек и слабаков! А почему? Потому что они испугались. Заковали каплю, изничтожили величайший дар, лишь бы тот не служил «злу»… Результат налицо. Точнее, на лице. На вашем, куколка. Несколько поколений чахлых первокровок, не способных в пальцах палочку удержать.

Часто моргая, я сжала жезл сильнее, и из наконечника потекли тонкие струйки чар. Кажется, на нервной почве я призвала крошечного полирующего «духа», и тот принялся старательно елозить по столешнице, оставляя после себя ослепительный блеск.

«Смирение и вежливость. Леди должна быть сдержанной. Вне зависимости от ситуации», – сухо бубнила Туше мне прямо в мозг. Глубоко же она зарылась!

– И вы мне не возразите? – хрипло уточнил вампир, разочарованно поглядывая на сбившийся шейный платок.

Я строго зыркнула на сияющий сгусток, активно ползающий по столу, заставляя прекратить полирующую деятельность. Набрала воздуха в грудь и… продолжила смотреть в блокнот.

Да как тут возразить? Валенвайд ни в чем не ошибся: каждый второй Честер рождался эмпом, пустышкой. Каждый третий имел слабую каплю, подверженную хворям и паразитам. Каждый четвертый сходил с ума из-за отголосков сломанного дара.

Я и сама готова была спятить прямо тут, ощущая, как меня мысленно пробуют на зуб. И сладко причмокивают.

Но если мои предки приняли такое решение и отказались от дара, значит, у них была на то причина? Достаточно веская, чтобы испортить жизнь следующим поколениям?

– А вы разве не затем отсиживались в скалах, сэр? – прошептала, рассматривая серебряный наконечник жезла. – Чтобы не служить Великому Злу?

Допустим, я давала ему шанс обелить свое имя здесь и сейчас, в рамках тесной, но очень заинтересованной компании. Тролль побери, нас всех волновал этот вопрос! Ну… или у меня паранойя.

– Вы как-то неправильно поняли сегодняшний «Трибьюн», куколка, – раздосадованно протянул вампир. – Вас что же, в «Эншантели» и читать не учат? Там написано, что поколениями вампиры были при власти. И дарили свою кровь высшим магам добровольно, не деля тех на зло и добро. Тот, кто соглашался с идеями Блэра и разделял его опасения, считал за честь поддержать дух и дар Темного принца толикой «ценной жидкости».

– И вы? – вырвалось из моего рта, напрочь забывшего, что леди не положено задавать вопросы.

Тем более такие бесцеремонные, свидетельствующие о живом интересе к… другому мужчине. Не к мужу, не к брату, не к отцу, не к жениху. Счастье, что мадам не слышит!

– А вы давно заделались журналистом «свободной прессы»? – коварно ухмыльнулся магистр, ничего на мой вопрос не ответив. – Поговорим лучше о полукровках. Их жидкости куда интереснее… и дороже.