Подпольный Алхимик 2 (СИ) - Громов Эл. Страница 32

Не успел я очнуться от горя после убийства Анни, как случилась новая беда: умерла от болезни графиня Берг — мать Эйвы.

У меня не было желания сталкиваться с Освальдом, но я не мог не откликнуться на горе Эйвы, поэтому поехал на похороны, а затем — к ним домой.

— Родная, я знаю, что ничем не могу тебя утешить, нет таких слов, которые уняли бы твою боль. Я могу лишь быть рядом. — Я прижал Эйву к себе.

Мы сидели в гостиной.

— И этого достаточно, — прошептала она, кладя голову мне на плечо.

В гостиную вошел хозяин дома. Мне не хотелось находиться рядом с ним, потому я встал, сказав Эйве:

— Быть может, пройдемся, милая?

— Прошу, Аксель, задержитесь, позвольте мне разделить с вами горечь от потери моей супруги. — Берг глядел на меня просительно. Я замешкался, не веря ни единому его слову — очевидно, что граф затеял со мной какую-то игру. — Я вижу, как вы дороги моей дочери, и оттого хочу положить конец нашему с вами конфликту.

Я молча опустился обратно на свое место.

Эйва взглянула на отца с благодарностью, на меня — с немой просьбой в глазах.

Граф разлил из графина виски по двум стаканам: Эйва не употребляла крепкий алкоголь.

— Благодарю вас, граф. — Я принял из его рук свой стакан. — Примите мои соболезнования.

Мы выпили.

— Я слышал, вы работаете на самого императора теперь?

— Так и есть.

— Не каждый удостоится такой чести. К тому же, вы теперь не барон, а граф.

— Жаль только, что я получил свой титул при очень мрачных обстоятельствах, — хмуро отозвался я.

Берг пристально поглядел на меня, но промолчал. Мы провели за светской беседой некоторое время, после чего я проводил Эйву в ее комнату и покинул Бергов.

Ранд заехал за мной. Вид у него был предельно обеспокоенный.

— Дружище, у тебя что-то случилось?

— Да, Аксель, беда у нас в семье… сестра моя четырнадцатилетняя, дуреха безмозглая… в общем, связалась она с подонками какими-то, которые ее на наркоту подсадили… она в больнице оказалась из-за этих мразей. Мать совсем извелась, с сердцем у нее плохо стало. Сначала Арнольд, теперь это…

— Вези меня в больницу, я хочу проведать твою сестру. — Я сам не понимал, зачем это сказал — просто знал, что хочу взглянуть, и все.

— Зачем это вам, барон… ох, простите, граф?

— Я недавно… столкнулся с этой бедой. Одна… знакомая едва не умерла из-за наркотиков. Позволь мне проведать твою сестру, Ранд, дружище.

Он непонимающе глядел на меня, но в итоге все же повез в больницу.

— Она была в реанимации, но теперь ее перевели в обычную палату, — объяснил он, когда мы добрались до места.

Сестра Ранда выглядела не лучшим образом. Впалые щеки, неестественная бледность кожи. На худом лице горели огнем страдания и недоумения большие темные глаза. Сущий ребенок. И сколько таких, как она? Заплутавших, свернувших не туда? Гибнущих, тонущих, нуждающихся в исцелении и спасении? А сколько из них будет исцелено и спасено?

Я пожелал девочке, чтобы она выздоровела и больше не ступала на скользкий путь, насильно вручил сопротивляющемуся Ранду пачку купюр на лечение и реабилитацию его сестры, и мы покинули больницу.

— Куда дальше едем, граф? — спросил Ранд, сев за руль.

— В особняк графа Берга.

Ранд изумленно поглядел на меня, но вопросов не задавал.

Всю дорогу я размышлял о том, что буду говорить отцу Эйвы. Вся проблема была именно в том, что он ее отец. Если бы не это усложняющее все обстоятельство…

— Аксель! — Эйва, увидев меня, выбежала навстречу. — Как я рада, что ты вернулся!

— Я тоже рад, милая. Как ты? — обнял я ее.

— Не очень. Пройдемся?

— Я приехал к твоему отцу, милая, мне нужно переговорить с ним.

— У вас с ним опять какие-то проблемы? — встревожилась девушка.

— Напротив — я очень надеюсь разрешить все наши с ним проблемы.

— Иди тогда к нему, он у себя.

Я прошел к кабинету графа и постучался.

— Входите.

— Приветствую еще раз, господин Берг. — Я вошел и плотно закрыл за собой дверь. — Найдется у вас время для меня?

— Конечно, Аксель, присаживайтесь.

Я воспользовался приглашением и без предисловий начал разговор.

— Вы должны прикрыть свой грязный бизнес, граф.

Берг непонимающе уставился на меня. Даже не так — в его взгляде читалось бесконечное изумление, будто я сказал ему самую невероятную на свете глупость.

— Боюсь, я не совсем понимаю вас, Аксель.

— Вы должны перестать заниматься наркоторговлей.

— Должен? — Его брови вскинулись вверх. — Мне кажется, вы взяли на себя слишком…

— В противном случае я приму меры, — оборвал я его.

Долго Берг прожигал меня враждебно-неверящим взглядом.

— И какие же, граф Ульберг?

— Мне не хотелось бы этого делать, потому что я бережно отношусь к чувствам Эйвы, но я вынужден буду рассказать ей правду, чтобы она правильно истолковала мои дальнейшие действия. После того, как я объясню все вашей дочери… мне придется раскрыть императору имя того, по чьей вине его любимая падчерица едва не умерла от передозировки.

Граф страшно побледнел.

— Его Величество не поверит столь бредовой…

— Я предоставлю ему сыворотку правды для такого случая.

Берг снова молчаливо посверлил меня взглядом.

— Зачем вам это нужно, Аксель? Я думал, мы уладили конфликт. Я готов был смириться с вашим присутствием в жизни моей дочери. К чему вы затеяли этот бессмысленный фарс?

Я поднялся с места и слегка наклонился к хозяину дома.

— Я не позволю вам травить и губить тысячи людей, среди которых много невинных. Я даю вам на размышление и действия неделю, господин Берг. Через семь дней я вновь приду к вам — и либо вы предъявите мне доказательства того, что приняли меры по сворачиванию своего наркобизнеса, либо я приму собственные меры.

Сказав это, я покинул кабинет графа.

Уехав от Бергов, я решил поужинать в ресторане. Эйва хотела поехать со мной, но сейчас я был не в состоянии мило беседовать с ней. Через неделю я, скорее всего, разрушу весь ее мир — и мне горько от этой мысли. Надежды на то, что Берг внезапно одумается и встанет на истинный путь, нет. Скорее всего, он попытается меня убить, после чего захочет преспокойно продолжать крутить свои темные дела.

Смерть Анни всколыхнула мою душу. Ее убили по моей вине. И Карла. И Бирлу. И Акке. И кучу других людей, которые могли жить, если бы не я. Я больше не допущу, чтобы вокруг меня гибли невинные. Если я могу предотвратить беду в чьей-то жизни — я сделаю это.

— Ах, какая встреча!

От неожиданности я вздрогнул и едва не выронил вилку. Нервы никуда не годятся в последние дни.

Передо мной стояла Кая Нильсон собственной персоной.

— Могу я присесть?

— Нет.

Бесцеремонно она опустилась на стул напротив меня и отпила из моего бокала вина.

— Как поживаешь, Аксель?

— Проваливай отсюда.

— Брось ты. Мы можем хоть раз поговорить начистоту друг с другом?

— Ну, давай. Например, о том, что твой отец отдал приказ убить невинную Анни Босстром, чтобы… разозлить меня?

— Всего лишь разозлить? Я думала, эта девушка значила для тебя куда больше.

Я до боли сжал пальцы в кулак, но промолчал.

— Да, отец отдал этот приказ — не чтобы насолить, не чтобы разозлить, Аксель, — Кая без тени насмешки пристально заглянула мне в глаза, — а чтобы заставить тебя чувствовать хотя бы подобие того, что почувствовал он, когда ты убил его сына и моего брата. Но тебе, конечно, не понять в полной мере. Ты не терял близких. Ведь близкие Акселя Ульберга для тебя — никто.

Я вновь промолчал. Она все равно не поймет. И изливать перед дрянью душу — кощунство по отношению к тем, кого я потерял по вине Нильсонов.

Да, Кая не права: на самом деле я понимал, что значит терять близких. Мне было больно. Карл был моим другом. Анни я любил, как сестру. Бирлу — как добродушную тетю, заменившую мать, которой никогда не было ни у Акселя Ульберга, ни у Акрама. И все они были хорошими людьми.