Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография - Юдин Андрей Андреевич. Страница 38

— В Харькове народным героем был Чернецкий, — говорит Ольга Чигракова. — Сережа поначалу был скромным клавишником. Тогда его не рвали на части. Можно было спокойно пройти через зал. Даже автографы не брали, просто: «О, Серега, привет!»

Ситуация начала меняться, когда «Разные люди» осознали, что их вокалист слег надолго. В группе существовало железное правило: песню исполняет только ее автор. Поэтому Чиж, занявший по решению коллектива место Чернецкого у микрофона, стал петь исключительно свои вещи. Из сайдмена (музыканта, стоящего рядом с лидером) он превратился во фронтмена, «лицо группы». К этой роли Чиж привыкал с трудом. «Сначала я думал, — признался он позже, — что не на меня народ ходит, а на Пашу посмотреть, на Лешу, на Клима».

Сохранить скромность помогало общественное мнение. Харьковская газета «Леніньска зміна» заметила, что с появлением Чижа музыка «РЛ» стала разнообразней. «Но, как и раньше, — подчеркнул рецензент, — гвоздевыми остаются номера и само ритуальное появление на сцене Саши Чернецкого».

После фестиваля «Аврора-90» музыкальная газета «Энск» (Новосибирск), сравнивая «Разных» с их первым появлением на «Авроре-89», отметила, что Чиж «колоссально вырос как вокалист, который не может не понимать, что за ним всегда будет тень Чернецкого, и с достоинством и твердостью несет этот груз».

— Потихоньку пришла популярность: журналистки приходили, три или четыре, — вспоминает Ольга Чигракова. — Не столько фанатизм и поклонение, сколько просто влюбленные девочки. Сережа давал им интервью, пел под гитару, поил на кухне чаем.

Число поклонниц Чижа росло от концерта к концерту. Относительно скромные бросали в почтовый ящик письма с любовными признаниями. Самые бесцеремонные могли появиться на пороге: «Чиж, я взяла два билета в Крым, собирайся!»

— Однажды, — вспоминает Ольга, — был телефонный звонок: «А где сейчас ваш муж?» На репетиции, говорю. «Да-а?.. А вы знаете, что он сейчас с моей подругой трахается?..» Я отвечаю: «Очень хорошо!» Сначала у меня, конечно, шок, слезы, а потом соображаю: «Не-ет, если бы до или после репетиции, тут был бы повод для ревности, а репетицию Сережа ни на одну женщину не променяет!..»

К тусовке, которая неизбежно возникает вокруг любой популярной команды, Чиж относился спокойно: нечто подобное он уже наблюдал в Дзержинске и Горьком. «Вообще они нормальные люди, — говорил он газете “Gaudeamus”, имея в виду фэнов, — но на сейшенах у них свои дела, свой концерт. Их же видно сразу — гордые ходят, на лице написано “я без билета прошел”».

К этим «понтам» музыканты относились с улыбкой. Гораздо серьезней была ситуация, когда возбужденные фэны пытались залезть на сцену: ненароком они могли смахнуть аппаратуру, между тем одна колонка в зале «Украина» стоила тысячу долларов.

Самого Чижа «доставало» столпотворение в гримерке: «Ладно, перед концертом: пусть сидят сколько влезет — может, людям просто податься некуда. Но если б у тусовки хватило ума после концерта подождать минут двадцать, а не вламываться в гримерку сразу — это было бы здорово. Мы не крутые, ни от кого не отгораживаемся — просто чисто человеческое отношение к музыкантам должно быть. Нам ведь отойти надо от концерта. Если уж хочется поделиться своими впечатлениями, ребята, подойдите и скажите: “Очень классно!” или “Полное дерьмо!” — и выйдите... минут на десять».

Декабрь 1990: «Мазохизм»

В декабре 1990-го, спустя год после записи «Дезертиров любви», Наталья Грешищева устроила в Харькове фестиваль «Чертово колесо» — москвичи собрали всех, кого снимали у себя в программе, — от безумного дальневосточника Ника Рок-н-Ролла до «Разных людей». («Группы были подобраны, как цветы в искусстве икебаны, — писала в те дни “Комсомолка”. — Чувство правды и безукоризненный вкус».)

Это был не первый визит «ЧеКистов» в гости к «Разным». Их сотрудничество, начатое сессией в Останкино, продолжилось в марте 1990-го, когда телебригада «ЧК» отсняла в Харькове материал для двух клипов «РЛ» — «Черный ворон» и «Совдеп», чтобы показать их в своей программе об украинском роке.

— Поскольку Саше было трудно ходить, — рассказывает Грешищева, — мы вытащили их на лестницу прямо возле его квартиры, они просто сидели группкой и пели под гитару. А «Совдеп» — это был действительно клип, настоящие съемки на окраине города, в мрачных заводских районах.

Однако «Совдепа» так никто и не увидел. Клип получился настолько острым — и по «картинке», и по тексту, — что руководство Гостелерадио запретило его показ. Отчасти здесь был виноват и Чиж, который, пропевая строчку «Уткнись в свой “Ласковый май”», для пущей экспрессии сплюнул. Этот жест телебоссы расценили как «неуважение к зрителю».

На фестивале «ЧК» парни выступали втроем, без ушедшего в загул Клима и Чернецкого, который после неудачной операции по-прежнему не вставал с кровати. Саша коротал время, сочиняя песни. Новый цикл заметно отличался от его прежнего репертуара. Если раньше процесс сочинительства начинался у Чернецкого с удачно найденного слова или строчки, то в случае с «Мазохизмом» он «вставал» от звука.

«Это вообще целый альбом, написанный под влиянием чижовской манеры игры, — рассказывал он. — Про Леннона и Маккартни была такая фишка: Маккартни, мол, завороженно слушал тексты-приколы Леннона, а Леннон подглядывал аккорды, потому что знал их три, а Маккартни — 18. Та же самая фигня — у Чижа я насмотрелся таких аккордов! Достаточно было одного нового, чтоб написать несколько песен».

Кроме стилистики «Мазохизма», которую критики определили как «балансирование на грани кантри, блюза и рок-н-ролла», Чиж повлиял на его общее настроение.

— Он пел массу песен, своих — не своих, и все они были позитивные, — говорит Саша, — а у нас еще со времен «ГПД» преобладала депрессивная тематика.

Позже многие отметили, что, несмотря на мрачное название, альбом просто дышит жизнью. Символично, что именно песню «Жизнь» Чернецкий посвятил Чижу. Если Цой пел: «Смерть стоит того, чтобы жить», то Чернецкий уточнял: «Жизнь стоит того, чтобы ее не жалеть».

Новый материал Чернецкий репетировал с «Разными» у себя дома. Вдвоем с Чижом они даже дали мини-«квартирник» для двух студентов из Австралии, которых привела приятельница из местного иняза. «Сашка пел, я подыгрывал на гитаре, а Леська Осауленко синхронно переводила им тексты, — вспоминал Чиж. — Смотрелось очень забавно. Мы заработали тогда 10 фунтов стерлингов и честно поделили их пополам». (Обменных пунктов еще не было, и Чижу пришлось побегать, чтобы найти покупателя на эту диковинную для СССР валюту.)

На свой фестиваль «ЧеКисты» пригнали передвижную студию из Киева. С помощью этого трейлера, напичканного мощной аппаратурой, можно было смело записывать даже симфонические оркестры.

— Ко мне подошел Чиж с ребятами, — вспоминает Грешищева. — Они рассказали, что Саша практически не встает, ему очень плохо. Единственное, чем он занимается, — пишет музыку, и у него готов новый альбом.

Дальнейшие события напоминали сцену из шпионского боевика. 10 декабря во двор многоэтажки, где жил Чернецкий, въехал фургон. Оттуда вышли техники, подключились к стационарному электричеству. Из окна Сашкиной комнаты спустили веревку, привязали к ней кабель и подняли на десятый этаж. В передвижной студии остался звукорежиссер Всеволод Движков (до смешного похожий на Ленина). По рации типа «уоки-токи» он давал команды своему ассистенту, который работал в квартире.

По периметру комнаты были расставлены пять микрофонов. Чернецкий, лежа в постели, пел под акустическую гитару. Чиж подыгрывал ему на электрогитаре, стоя возле окна. В углу комнаты пристроился Михайленко с безладовым басом. Рядом манипулировал с ритм-боксом Сечкин. Весь звук шел через колонки от магнитофона «Юпитер», в который подключили инструменты. Неожиданно появившийся Евгений Варва [69] («Кошмар») удачно поддул на губной гармошке.