Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография - Юдин Андрей Андреевич. Страница 72

В «Октябрьском» группе удалось собрать полный зал. Это был успех: «Мы взяли БКЗ!..» В питерской газете «Смена» даже появилась заметка с характерным заголовком «Чиж коллекционирует залы».

Но почивать на лаврах было некогда. Уже 27 сентября «чижи» впервые выступили в легендарной «Горбушке». Для российской рок-группы здешняя сцена считалась вершиной общественного признания.

— «Горбушка» не рассматривалась как имя — только как площадка, где может поместиться определенное количество человек, — говорит Лебединова. — Блефовать, говорить: «Мы возьмем “Горбушку”!» — понимая, что туда придут три человека, — этот дешевый понт был не нужен нам по определению, а во-вторых, он был нам не по карману. Как только мы поняли, что в «Горбушку» придут люди и будут покупать билеты, тут же начались переговоры. Там был, конечно, некоторый скрип, но все равно это нельзя назвать подвигом.

Было нечто символическое в том, что в «Горбушке» вновь пересеклись пути Чижа и БГ. Но если в 1993 году Борис Борисыч вывел его на сцену «Горбушки» во время своего концерта, то сейчас, в 1995-м, БГ выступал на несколько дней раньше Чижа, представляя свой новый альбом «Навигатор». Он же сделал «чижам» дополнительную рекламу в интервью журналу «Огонек». «Я не понимаю, что такое русский рок-н-ролл, — говорил Борис Борисыч. — У нас им занимаются больные люди. Не могу сказать этого про Чижа. Я послушал его новый альбом, вот наконец в России чего-то появилось. Без зануди, без того, чтоб рубашку рвать на груди и крест обнажать».

Ниже шел постскриптум «Огонька», сообщавший, что у читателей есть «редчайшая возможность услышать питерского музыканта Сергея Чигракова, впервые выступающего в Москве не в клубах, где и дорого, и неуютно, а в концертном зале с хорошей акустикой».

Побывавший на концерте Леонид Захаров из «Комсомолки» писал, что в «Горбушке» еще «витал дух Гребенщикова, но он тихо улетучился с первыми чижовскими аккордами, и стало ясно: это — полный триумф. То, что публика буквально сходила с ума в зале, — в принципе не такая уж редкость. Но после концерта поклонники сидели в фойе и пели хором песни Чижа — многие ли наши звезды первой величины могут таким похвастаться? Словом, налицо все признаки надвигающейся чижемании».

Вершиной народного признания стал визит на московский концерт «чижей» представителей табачной компании.

— Очень многие люди, — говорит Чиж, — стали курить «L&M» под влиянием «Перекрестка», они мне сами говорили. До сих пор подсовывают пустые пачки: «Нацарапай: “Прости”. Я пишу: “Прости!”»

Правда, контракт с «табачниками» так и не был подписан. Но, скорее всего, Чиж отказался бы от него и сам: он видел себя в рекламе исключительно в качестве эндорсера — музыканта, пропагандирующего инструменты того или иного производителя (например, гитар Gibson). В крайнем случае — brand ambassador’а крымских вин. Или джинсов, да и то не всех.

1995: «...О любви»

Однажды Гребенщиков сказал журналисту «АиФ», что пишет в среднем 18 песен в год. Чиж за целый год после переезда в Питер сочинил всего три — «Перекресток», «Попутную» и «Последние деньги». В интервью журналу «Репутация» (Самара) он признался: «Я восхищаюсь Питером, но стараюсь выбросить его из головы, потому что он так давит своей красотой, что я не могу написать ни строчки. И мне кажется, что бы я ни написал — всё выглядит так погано. Здесь Пушкин сочинял. И я, фуфло, сижу тут и еще что-то кропаю...»

Петербург действительно сильно влияет на живущих здесь людей. Он даже способен сломать человека, если тот не принимает этих перемен. «Почему в Питере люди сутулые? Небо низкое», — шутит Юрий Шевчук. Такой же «рок-эмигрант», как и Чиж, он убежден, что «простор меж небом и Невой» представляет собой прокрустово ложе для человека, желающего там жить и творить, — город начинает тебя выпрямлять или, наоборот, сгибать. Даже абориген Гребенщиков жаловался, что Петербург его «давит».

«Встречал друзей-музыкантов, — рассказывал Чиж, — которые говорили: “Вот новый альбом пишем”, а у меня в это время была какая-то пустота». К весне 1995-го его энергетика подсела, как разряженная батарейка. Вспоминая концерты того периода, журнал «FUZZ» писал, что «Чиж выходил на сцену штукатурочно-бледный, со стеклянным взглядом, и играл как этакий clockwork orange [106] — вроде бы все добрые, хорошие песни, но, затверженные до механицизма, они теряли и жизнь, и юмор».

Сам Чиж считает, что в этом был виноват тот безумный гастрольный график, который обрушился на группу:

— Мы просто не успевали отдохнуть. Ну и похмелье, естественно. Выходишь на сцену практически в полуобморочном состоянии. А играешь — песен-то было мало — одно и то же...

Это была ситуация, знакомая каждому артисту: от старых песен тошнит, а на сочинение новых нет сил. Между тем гастролировать с набившим оскомину репертуаром становилось уже просто неприлично. Пора было готовить новую программу и, соответственно, новый альбом. Но к лету 1995-го у Чижа была всего одна свежая песня — «Последние деньги» («Ветер вырывает из рук»).

Об этом «чижелом» блюзе стоит рассказать подробней. Он родился по дороге на репетицию. «Была совершенно жуткая погода, — вспоминал автор, — ветер, дождь со снегом, я с Миллионной шел пешком на “точку” к Смольному. Пришел и написал. Мы долго мучились с аранжировкой. Изначально она была более блюзовой, типа “From The Cradle” Клэптона. Но что-то там было не так... И как-то мы репетировали у Мишки Владимирова на кухне, Леха что-то “ковырял” на басу и вдруг выдал классный рифф. Мы тут же подхватили: “Вот, оказывается, как надо!”»

Рок-критик Андрей Порываев: «В этой вещи нет ничего лишнего и одновременно все присутствует. По стилю это самый что ни на есть классический блюз. Только если прочувствовать настроение композиции, становится все ясно. Ноябрьская промозглая погода, когда еще нет снега, дует северо-западный ветер, но лужи уже замерзли... А денег-то действительно нет. Ну, от силы на булку хлеба и бутылку пива. Кто помнит, это примерно 60 копеек по тем ценам. Пусть рубль. Вот этот-то рубль и вырывает этот проклятый холодный ветер... А на ногах эти чертовы резиновые кеды советского производства, которые примерзают к асфальту и нисколько не греют, куртка из искусственной кожи, поскольку попробуй-ка найди из натуральной в те самые 80-е. И ничего хорошего впереди тебя не ждет. Но все это фигня! Потому что за спиной гитара! И уж этого никто не отнимет!.. Вот оно, настроение, создаваемое песней. Так отчетливо, ярко, зримо. В этом и заключается гениальность любого произведения — в умении передать слушателю настроение, нарисовать образ. Текст — классический по структуре блюз. Музыке, исполнению, аранжировке позавидовал бы и Би Би Кинг. Одним словом — классика. К таким же классическим у Чижа я бы причислил “Still Life”, “Дополнительный 38-й” и “Перекресток”».

Для будущего альбома Чиж достал из загашника еще две старые песни — армейскую «ОК» и романс «Я позвонил Вам с телефона-автомата» (предлог «с», а не «из» — это сознательно допущенный провинциализм).

Но разве запишешь альбом из трех песен?

— С другой стороны, было обидно, — говорит Чиж, — что есть такой человек, как Коча, и никто его дальше Харькова не знает, а песни — просто гениальные. Или Ганя, которому только после смерти друзья выпустили пластиночку, да и то мизерным тиражом. Коли уж я стал популярным, мне захотелось сделать этим людям что-то зае**ское: «Ребята, вашу мать! Вы обратите внимание: есть же еще вот эти авторы!»

Действительно: многие песни Алексея «Полковника» Хрынова, Евгения «Кошмара» Варвы из харьковской группы «Ку-ку», Андрея «Сили» Селюнина из «Кошкина дома» не были записаны даже на магнитофонных кассетах или бобинах, а чаще исполнялись только в застолье. Обозреватель «Комсомолки» Л. Захаров был по-своему прав, когда написал в своей рецензии, что авторы, представленные на альбоме Чижа, «не слишком известные массовой аудитории талантливые рок-музыканты. По отношению к ним это очень хороший жест». Сам Чиж мог бы взять эпиграфом к будущему альбому битловский рефрен «With A Little Help From My Friends». Это был как раз тот случай, когда помощь действительно взаимна. Первоначально, кстати, альбом и должен был называться «Песни друзей».