Тонкий ноябрьский лед - Истрова Алёна. Страница 3

– Александр всегда любил излишнее внимание к его великолепной персоне, – слегка надменно произнесла мама, утыкаясь в телефон.

После емкой речи Александра половину присутствующих заставили танцевать в конкурсе. Мы, выжившие, сжимались на стульях, мечтая с ними слиться, пока не в меру активный тамада зорким глазом выискивал следующую жертву. Надо мной Ольга и Роман, «полезные» друзья Александра, восторженно вскрикивая, обсуждали успешную дочь Филатовых.

– Сколько, говоришь, магазинов? – влезла в их диалог тетя Катя – мамина двоюродная сестра.

Еще бы.

– Три, – напевают ей в ответ, – С ее-то невысоким интеллектом так взлететь! Счастливая.

Я хочу зажать уши скатертью и испариться. Обсуждать кого-то столь наглым образом вообще неприлично. Делать это на публику – отвратительно.

– И три развода. Сомневаюсь, что она такая счастливая, какой хочет казаться, – добавляет моя мама, но так, чтобы слышала только я. Маме этот комментарий кажется забавным, мне же в нем видится некая предвзятость.

– Если у нее нет мужа, то она не может быть счастливой? – спрашиваю я, пытаясь заглушить вопрос шуршанием салфетки.

– Глупый вопрос, Рита. Безработный человек может быть счастливым, а вот одинокий – никогда.

– Ты сама одинока, – сказала я раньше, чем подумала.

– Разве я когда-то говорила, что счастлива?

– Будто, если бы у тебя не было работы, ты была бы счастливее, – мне не понравилось, в какое русло уходит разговор.

Мама хотела что-то ответить, но ее отвлекала тетушка Макса, которой вдруг захотелось обсудить, в какой цвет лучше перекрасить седые корни. Мероприятие делалось для меня все более тягомотным. Как и для большинства гостей, со скучающим видом клевавших невкусные салаты.

Я заметила, как от музыкальных колонок отделилась фигура Максима. Его тетя не по личной инициативе заговаривала маме зубы. Секунда – и я оказалась возле отца, вовлекая его в разговор:

– Почему ты грустный?

– Потому что сосед, которому наш банк на днях отказал в потребительском кредите, утром вылил на лобовой стекло моей машины добрый литр фиолетовой краски. И принесло же его именно к нам. Но он знал, где я работаю, – папа поправил очки.

– У него малый бизнес? – я пригибалась, закрываясь стаканом сока, хотя Максим меня, конечно, видел.

– Нет.

– Какое отношение тогда к нему имеет твой отдел?

– Никакого. Он просто видел, что я работаю в этом банке. Между нами говоря, ему и не нужен кредит, который он с максимальной вероятностью не сможет выплатить. У него недавно описали имущество. Так что была бы долговая яма.

– Может, он хотел одним кредитом погасить другой? – я задумалась над финансами и перспективами.

– И я об этом.

Время от времени мы болтали не о делах, болтали о чем-то личном. Сегодня папа не в духе. Я посидела с ним, кивая и поддакивая, и встала, когда Максим прекратил опасно слоняться вокруг стола. Лиза и Кирилл собирались улизнуть с праздника: они уже накинули на себя плащи.

– Вы далеко? – подошла к ним.

– Прогуляемся, – призналась Лиза, – Тут до истерики тоскливо.

– Покажу ей, как вставать на руки на перилах моста, – заявил Кирилл. Я не всегда понимала – шутит он или нет.

– Навернешься, – пригрозила я ему, видя, как зеленеет от переживаний Лиза.

– Только после вас, – отшил меня Кирилл, – Шутка. Никто никуда не полезет. Я циркач, а не сумасшедший.

Его манера раздражала.

– Ты не надумала ехать? – разбила перепалку Лиза, – Нас трое. Четвертой ты вполне влезешь.

Их идея добраться до морского побережья на автомобиле и отдохнуть выглядела заманчиво. Но я боюсь путешествий. Я обычно не вылезаю из своей скорлупы, сократив перемещения до дороги в университет и на работу.

– С вами, вроде, Денис вызвался ехать. Ты в курсе, что мне дискомфортно при посторонних. И я домоседка.

– Он не посторонний, – сказал Кирилл.

– Он толком не возвращался домой с выпускного, и не виделись мы несколько лет, так что вполне посторонний, – открещивалась я, – Если захочу, то позвоню тебе, Лиза.

Они ушли. Я продолжила стоять под навесом, вдыхая ночной воздух. Пока мы были в ресторане, почти стемнело. Зачем я здесь? Для галочки. Чтобы никто не обиделся. Ко мне сзади подкралась обманчиво веселая мама, пританцовывая под отголоски музыки, доносившейся из зала:

– Не смей даже думать про автомобильные путешествия, – она улыбалась, но это иллюзия: мама избрала самую холодную интонацию из всех, что она накопила за полвека.

– Сама разберусь.

***

Мне снилась Вика. На наш седьмой или восьмой день рождения. В тот год устроили пикник на даче у Ильиных. Уплетая третий кусок торта, тучная Зинаида Семеновна вдруг спросила, кем мы хотим стать, когда вырастем. В тот период детства почти все дети мечтают быть космонавтами, актерами или волшебниками, а мы хотели открыть свой ресторан. Наверное, мы были какими-то приземленными. Вика, топая ножкой, доказывала, что она будет непревзойденным шеф-поваром, а я стану директором. Наша маленькая мечта, которая быстро забылась, но в тот день рождения, после праздника, прячась на кровати под одеялом, мы поклялись, что воплотим ее в жизнь. Это было настолько по-детски, что, вспоминая, можно лишь снисходительно улыбнуться.

Ненавижу сны. Ненавижу за то, что они заставляют меня поверить в реальность происходящего. Не хочу ничего вспоминать.

Я проснулась, думая, что звонит будильник. Это не так. Трезвонили в дверь. Посмотрела в «глазок» и помолилась, что на площадке грабители, но нет – в подъезде, в элегантном образе, бесновалась мама.

– Доброе утро тебе в восемь утра, – впустила ее, – Что?

– Оно вовсе и не доброе, – она уставилась на меня, – Объяснишься? Я не стала скандалить в ресторане, но я жажду объяснений. Почему вечером ты мне нагрубила? Ты серьезно поедешь с ними на другой конец страны?

– Возможно, – развела я руками, – Я двести лет не была в отпуске. Да я ни разу в нем не была, как отметила совершеннолетие.

Я хотела и не хотела. Вернее, мой страх не пускал. Отрицательный ответ основывался именно на нем.

– Запрещаю, – отрезала мама, хватаясь за сердце, – В могилу меня загонишь.

– Не надо утрировать.

– Я куплю вам с Максимом путевки в Турцию, – открытый шантаж сменился откровенной торговлей.

– Лети с ним сама, потому что мне изменщик даром не сдался.

Мама набрала полную грудь воздуха, чтобы приступить к воспитательному процессу:

– Человек должен знать, что его любят и поддерживают даже в такой ситуации. Покажи, что ты не отвернулась от него из-за одной ошибки, и ваши отношения станут только крепче.

– А еще человек должен знать, что у всего есть цена и предел, – ответила я, демонстрируя маме неповиновение.

– Я о тебе забочусь, Рита. Только о детях я всю жизнь и думаю. На кого ты собираешься его променять? На какого-нибудь безответственного хорька из клуба, который месяц поиграет с тобой и бросит? На алкоголика из подворотни? Думаешь, что те мужчины, чьего внимания ты жаждешь, намного лучше Максима?

Тяжелая дымка непонимания повисла вокруг нас. Как доказать человеку, что его планы на твое будущее не сходятся с твоими? Мама расхаживала по коридору, вытирая слезы. Я опять пожелала отправиться с Лизой и Кириллом, лишь бы не стоять посреди квартиры в пижаме, глядя, как плачет мама.

– Именно так я и думаю.

– Собираешься рассмотреть вариант с окончательным расставанием?

– Собираюсь рассмотреть вариант с алкоголиком, – мне пришлось показать на дверь: если мама не выйдет из квартиры сейчас, то последствия могут быть самими непредсказуемыми.

А я устала. Устала думать о том, что всю жизнь придется мириться с его изменами или о том, что следующий парень обязательно окажется еще хуже. Мама умеет добиваться своего. Вот и сейчас она вновь добилась того, что под сомнения я поставила абсолютно все свои решения.

– Делай, что хочешь. Твоя жизнь, – патетично воскликнула она и ушла, захлебываясь в рыданиях.