Гибель гигантов - Фоллетт Кен. Страница 52

Но идти в кабалу и не требовалось, во всяком случае с Вальтером. Когда она спросила, думает ли он, что жена должна во всем слушаться мужа, он ответил: «Конечно нет. Я вовсе не считаю, что брак предполагает безоговорочное послушание. Наверное, два любящих друг друга взрослых человека смогут вместе принимать решения, не пытаясь подчинить друг друга своей воле».

Она много думала о том, какой будет их жизнь вдвоем. Несколько лет его, наверное, будут переводить из одного посольства в другое, и они объездят весь свет: поедут в Париж, Рим, Будапешт, а может, в более далекие Аддис-Абебу, Токио, Буэнос-Айрес… Она вспомнила Руфь из Библии: «Где ты будешь жить, там и я». Они научат сыновей относиться к женщинам как к равным, а их дочери вырастут волевыми и независимыми. Может быть, потом они поселятся в Берлине, чтобы дети могли учиться в хороших немецких школах. А когда-нибудь Вальтер унаследует Цумвальд, отцовское поместье в Восточной Пруссии. И когда состарятся, а дети вырастут, они будут больше времени проводить за городом, гулять рука об руку по поместью, а вечерами читать, сидя рядом, и размышлять, как изменился мир со времен их молодости.

Мод не могла думать больше ни о чем. В клинике, сидя в своем кабинете, глядя на список лекарств, которые надо было заказать, она вспоминала, как возле дверей в гостиную герцогини Вальтер поднес палец к губам. Окружающие начали замечать ее рассеянность: доктор Гринворд спросил, как она себя чувствует, а тете Гермии даже показалось, что она заснула.

Она попыталась сосредоточиться на заказе, но на этот раз ей помешал стук в дверь. Заглянула тетя Гермия:

— К тебе пришли!

С некоторым страхом и даже благоговением она вручила Мод визитку.

— Отец Вальтера! — воскликнула Мод. — Господи, что…

— Что мне ему ответить? — прошептала тетя Гермия.

— Спроси, что он предпочитает, чай или херес, и пригласи войти.

Фон Ульрих был одет официально, в черный фрак с атласными лацканами, белый пикейный жилет и брюки в полоску. Его красное лицо вспотело от летнего зноя. Он был полнее Вальтера и не так красив, но у них была одинаковая манера держать себя — прямая спина, вздернутый подбородок.

Мод собралась с духом и с привычной безмятежностью осведомилась:

— Многоуважаемый господин фон Ульрих, это что, формальный визит?

— Я желал бы поговорить с вами о моем сыне, — сказал он. По-английски он говорил почти так же хорошо, как Вальтер, хотя акцент у него был сильнее.

— Как мило с вашей стороны, что вы сразу перешли к делу, — сказала Мод с ноткой сарказма, которую он не заметил. — Сейчас тетя Гермия предложит вам что-нибудь выпить.

— Вальтер происходит из старого аристократического рода.

— Как и я, — сказала Мод.

— Наша семья консервативна, чтит традиции, очень религиозна… Возможно, несколько старомодна.

— Совсем как моя, — заметила Мод.

Разговор получался не таким, как планировал Отто.

— Мы пруссаки! — заявил он с легким раздражением.

— А, — вздохнула Мод, как бы сдаваясь. — Ну, мы, конечно, англосаксы.

Она вела себя так, словно они состязались в остроумии, но на самом деле ей было страшно. Зачем он пришел? Чего хотел? Она чувствовала, что ничего хорошего от этого визита ждать нельзя. Он против. Она почувствовала тоскливую уверенность, что он попытается разлучить ее с Вальтером.

Отто тем временем продолжал:

— У Германии и Великобритании существуют серьезные разногласия. Великобритания поддерживает Россию и Францию. Это переводит Великобританию в разряд наших противников.

— Мне очень жаль, что у вас такое мнение. Многие его не разделяют.

— Истина не устанавливается голосованием, — сказал Отто с раздражением. Он явно ожидал, что Мод будет молча сидеть и слушать его речь. Он не желал, чтобы с ним шутили.

— Вы должны отнестись к моим словам серьезно, — сердито продолжал он. — Я говорю о том, что касается непосредственно вас. Большинство немцев видят в Великобритании врага. Подумайте, каковы были бы последствия, если бы Вальтер женился на англичанке!

— Мы с Вальтером много говорили об этом.

— Прежде всего он потерял бы мое расположение. Я не могу принять в семью сноху из Англии.

— Вальтер верит, что ваша любовь к сыну в конце концов поможет побороть отвращение ко мне. Неужели на это совсем нет надежды?

— Во-вторых, — продолжал он, не отвечая на ее дерзкий вопрос, — это рассматривалось бы как неверность кайзеру. Люди его круга перестали бы с ним дружить, в лучших домах его не стали бы принимать.

— Мне трудно в это поверить, — сказала Мод, начиная сердиться. — Наверняка не все немцы настолько страдают такими предубеждениями.

Он сделал вид, что не заметил ее грубости.

— И третье, самое главное. Вальтер работает в Министерстве иностранных дел. Его ожидает большое будущее. Я посылал его в учиться в разные страны. У него прекрасный английский, неплохой русский. Несмотря на свои незрелые идеалистические взгляды, он на хорошем счету у начальства, и сам кайзер не раз благосклонно с ним беседовал. Он вполне может когда-нибудь стать министром иностранных дел.

— Он лучший из лучших, — сказала Мод.

— Но если он женится на вас, его карьере конец.

— Но это же нелепо! — потрясенно сказала она.

— Юная леди, неужели вам непонятно? Человеку, состоящему в браке с врагом отечества, нельзя доверять!

— Но я люблю Вальтера и не помешаю ему преданно работать на благо его отечества.

— Беспокойство о семье жены может воспрепятствовать ему должным образом исполнять свой долг в отношении родной страны. И даже если бы он безжалостно забыл о родственных связях, не все готовы были бы в это поверить.

— Вы преувеличиваете, — сказала она, но прежней уверенности у нее уже не было.

— И конечно же, он не смог бы работать ни в какой сфере, где требуется секретность. В его присутствии перестали бы обсуждать конфиденциальные темы. У него бы не было будущего.

— Но ему не обязательно работать в военной разведке. Он может заниматься другим видом дипломатической деятельности.

— Любой вид дипломатии предполагает секретность. И кроме того, мое положение тоже будет под угрозой.

Это удивило Мод. О карьере Отто они с Вальтером не думали.

— Я доверенное лицо кайзера. Он может перестать питать ко мне доверие, узнав, что мой сын женился на подданной британской короны.

— Не должен…

— Может быть, и нет, если я займу жесткую, однозначную позицию и отрекусь от своего сына.

Мод ахнула.

— Вы этого не сделаете!

— Я буду вынужден! — вскричал Отто.

Она покачала головой.

— У вас есть выбор, — с отчаянием сказала она. — У человека всегда есть выбор.

— Я не согласен буквально всем, что нажил — положением, карьерой, уважением соотечественников, — жертвовать ради девчонки! — презрительно сказал он.

Мод почувствовала себя так, словно ей дали пощечину.

— В случае брака с вами Вальтер потеряет и семью, и страну, и карьеру. Но он пойдет на это. Он сделал вам предложение, не обдумав должным образом последствия, и раньше или позже, он поймет, какую страшную ошибку допустил. Вне всякого сомнения, он считает себя неофициально помолвленным с вами, и слово свое не нарушит. Он слишком благороден. «Хорошо, — скажет он мне, — отрекайся!» Иначе будет считать себя трусом.

— Это правда, — сказала Мод. Она была в смятении. Этот ужасный старик понимал происходящее лучше, чем она.

Отто продолжал:

— Поэтому разорвать помолвку должны вы.

— Нет! — Его слова ранили ее в самое сердце.

— Это единственная возможность его спасти. Вы должны от него отказаться.

Мод попыталась снова возразить, но поняла, что Отто прав, и не нашлась, что ответить.

Отто наклонился к ней и настойчиво, с нажимом спросил:

— Так вы с ним расстанетесь?