Красавица и Бо (ЛП) - Грей Р. С.. Страница 24

Она подпрыгивает. Честное слово, а если бы я была грабителем?

— Девочки! — говорит она с яркой улыбкой. — Господи, вы меня до смерти напугали.

— Не знаю, как это возможно, старые полы в этом доме такие скрипучие. Помнишь, когда мы с Роуз пытались улизнуть, но не преодолели и половины лестницы?

Она отмахивается от моих поддразниваний.

— Да, но теперь я стара и плохо слышу. В любом случае вы уже пообедали? В холодильнике есть немного куриного салата, который я приготовила вчера.

Роуз, которая является моей подругой уже почти три десятка лет, знает, что от маминой стряпни нужно отказываться вежливо, но твердо.

Я делаю то же самое.

— Когда ты возвращаешься в Бостон, Роуз?

— В воскресенье.

— О, хорошо! Я волновалась, что ты не сможешь прийти на вечеринку в субботу.

Она возвращается к своему образу южной дебютантки, обмахивая лицо веером и растягивая слова:

— И пропустить возвращение мисс Лорен в общество Нового Орлеана? Никогда!

— Это не то! — я настаиваю, слегка смущенная концепцией Старого Света.

Мои родители устраивают вечеринку 12-го числа, которая случайно совпадает с моим возвращением в Новый Орлеан, и в приглашении могло быть что-то о том, как они приветствуют мое возвращение… и моя фотография могла быть на обложке. Неважно. Я не собираюсь делать из этого событие, я отказываюсь быть «звездой города», как любит говорить мама. Я вообще не хочу быть знаменитостью.

— Бьюсь об заклад, все эти джентльмены-южане сгорают от желания, как следует разглядеть ее взрослой, — продолжает Роуз, как будто проходит прослушивание на роль Скарлетт О'Хара.

Конечно, мама поддерживает ее, и вместе они переходят к разговору о вечеринке. Вместо того чтобы присоединиться, подхожу к холодильнику и играю в игру «Если я это съем, умру?» в поисках закуски. Решаю, что яблоко безопасно, и вгрызаюсь в него как можно громче, в надежде, что это заглушит их голоса. Вечеринка — это все, о чем моя мама говорила последние несколько недель, и если мне еще раз придется выслушивать подробности, я пойду на автовокзал и исполню предсказание этого экстрасенса. К счастью, им не требуется много времени, чтобы перейти от разговоров о вечеринках к жизни Роуз в Бостоне.

Мама делает все возможное, чтобы убедить Роуз вернуться в Новый Орлеан, хотя этого никогда не произойдет. Роуз любит свою жизнь на севере, свою карьеру и своих друзей. А также мужчин. Со времен старшей школы ничего не изменилось. В течение последнего десятилетия я слушала, как Роуз рассказывает о своей личной жизни в мучительных подробностях. О каждом поцелуе, каждой схватке между простынями. У нее никогда не было недостатка в любовниках. Тем временем у меня был Кларк, воспитанный бухгалтер — зануда. Я не думаю, что он когда-либо прикасался ко мне, не спросив сначала моего разрешения, и, хотя согласие — это здорово, не думаю, что мне нужно ставить подпись на пунктирной линии перед каждым поцелуем.

Роуз провела свои 20 с небольшим лет, выясняя, что ей нравится и что не нравится в спальне. Я свои 20 с небольшим потратила время на то, чтобы понять, что предпочитаю — пиццу в глубокой тарелке или фаршированную корочку. Мои выводы: я люблю пиццу. И не могу избавиться от чувства, что мне нужно наверстать упущенное в любовном плане. Я изголодалась по страстному любовнику. Мне нужен Фабио без всех этих волос. Мне нужен Пепе ле Пью без запаха. Мне нужно, чтобы некая безответная подростковая влюбленность, черт возьми, окупила себя.

— НЕ надо, — предупреждает мой мозг, — НЕ ходи туда.

Но уже слишком поздно. Я не могу остановиться. Время от времени мой разум возвращается к воспоминаниям о нем, которые все еще живы, воспоминаниям о том, каково было быть влюбленной в кого-то, когда я была такой молодой и глупой. Не помогает и то, что я стою здесь, на кухне, в месте, где мои мимолетные воспоминания легко воскресают в трехмерном техническом цвете.

Моим щекам становится жарко, и я прижимаю к ним ладони, пытаясь унять то ощущение, которое нарастает внутри меня. Мама спрашивает, не наступила ли у меня ранняя менопауза, и я угрожаю отправить ее в дом престарелых.

— Я имею в виду, думаю, что вся гипотеза «используй это или потеряй» научно доказана, — указывает Роуз. — Возможно, ты действительно высыхаешь.

Я игнорирую ее, все это время пытаясь убедить себя забыть о Бо, повторяя ту же мантру, которую использовала с тех пор, как впервые переехала в Коннектикут, в школу-интернат. К этому моменту эти слова заклеймили мою душу: «Это было всего несколько месяцев. Я едва знала его». И тогда я добавляю кое-что новое: «Я едва знала себя!» Имею в виду, я думала, что Evanescence будет существовать вечно, как и тугие кудри Джастина Тимберлейка! Впрочем, такие рационализации не имеют значения. В лучшем случае они бесполезны, в худшем — бредовые, потому что за последние 10 лет я сотни раз прокручивала в голове каждую из наших встреч, превращая каждую из них в фантазии и сны настолько, что даже не могу вспомнить, что было реальным, а что я выдумала.

Неужели он действительно учил меня танцевать здесь, поздно вечером, в лучах заходящего солнца, просачивающегося между деревьями?

Был ли у меня когда-нибудь во взрослой жизни романтический опыт, который хотя бы приблизился к этому? Однажды на мой день рождения Кларк купил мне массаж для двоих. Это была приятная мысль, пока он не выбыл через три минуты из-за того, что слишком боялся щекотки. В течение оставшейся части моего массажа я слышала, как он спорил в вестибюле о частичном возврате денег.

Поворачиваюсь к холодильнику, чтобы взять немного чая, и мой взгляд устремляется через окно над раковиной на дом на другой стороне улицы. Я дрожу. За те годы, что меня не было, ничего не изменилось. Красивый. Величественный. Все, каким должен быть дом в Гарден-Дистрикт: в итальянском стиле, двухэтажный, с белыми колоннами, темными ставнями, декоративной отделкой из дерева и пышными садами. Густые дубы затеняют участок, и когда я нерешительно подхожу к раковине, то наконец замечаю гордую табличку, висящую на изогнутой чугунной ограде: ПРОДАНО.

Глава 12

Бо

«ИНВЕСТИЦИОННЫЙ АНГЕЛ

Народный герой ускоряет восстановление после урагана»

Туристам, прогуливающимся сегодня по оживленному Французскому кварталу, трудно вспомнить разрушения, причиненные ураганом «Одри». Все благодаря многочисленным службам экстренного реагирования, благотворительным организациям и обычным людям, которые протянули руку помощи на пути к восстановлению Нового Орлеана. Но, когда местные владельцы бизнеса вспоминают десятую годовщину самого дорогостоящего стихийного бедствия в истории Америки, многие говорят, что своим спасением они обязаны именно одному молодому предпринимателю.

— Мои двери не были бы открыты сегодня без Бо Фортье, — сказал Джоэл Милн, владелец и управляющий Lafayette's, ресторана, который уже много лет является неотъемлемой частью этого района. — Все очень просто.

Тридцатипятилетний Бо Фортье является соучредителем и генеральным директором инвестиционной компании Crescent Capital, базирующейся в Новом Орлеане. В дополнение к традиционному венчурному капиталу и ангельскому инвестированию фирма Фортье специализируется на том, что он любит называть «воскрешающим капиталом».

«Подавляющее большинство заявлений о банкротстве после удара «Одри» касалось предприятий, которые процветали до шторма, — объяснил Фортье из своего просторного углового офиса с видом на Французский квартал. — Это были здоровые компании, которым просто нужна была помощь, чтобы встать на ноги, но крупные банки списали со счетов весь город».

Мистер Фортье утверждает, что национальное нежелание реинвестировать средства в город неоправданно усугубило растущий кризис безработицы и бездомности. Он чувствовал глубокое родство с теми, кто был подавлен сложившимися обстоятельствами. Это связь, которая уходит корнями в довоенную историю города.

Его пра-пра-прадед, Уильям Фортье, изобретатель и промышленник, переехал в Новый Орлеан из Франции в первой половине IХХ века. На французский манер он отказался от рабовладения, сколотив свое огромное богатство за счет инноваций и находчивости, а не принудительного труда. Богатое наследие Уильяма, включая великолепное поместье в Гарден-Дистрикт, к сожалению, было утрачено для будущих поколений Фортье, когда в 1960-х годах для его потомков настали трудные времена. Выросший в бедности, в тени взлетов и падений своих предков, Бо посчитал своим долгом попытать счастья в шаткой экономике после урагана.