Красавица и Бо (ЛП) - Грей Р. С.. Страница 25

«Мы не даем деньги в долг с целью обескровить людей выплатой процентов, — сказал он, указывая на стену с более чем ста названиями компаний и логотипами. — В обмен на капитал мы фактически получаем долю в каждом бизнесе. От пивоварен до бутик-отелей — мы лично вкладываем средства в развитие города».

Это не всегда было целью Фортье. Когда ураган «Одри» обрушился на Новый Орлеан, Фортье учился на последнем курсе юридического факультета Тулейна. Из-за значительного разрушения студенты были переведены в Техасский университет в Остине. Именно там он впервые познакомился с Расселом Хэнкоком, другим соучредителем и главным операционным директором Crescent Capital. Сын магната недвижимости Пола Хэнкока, Рассел предоставил первоначальные средства, необходимые для воплощения их плана в жизнь.

«В то время у меня было твердое намерение начать все самостоятельно, — объяснил Фортье. — Но было разумно сотрудничать с Расселом. Вместе мы трудились в течение последнего десятилетия, и теперь Crescent Capital является ведущей венчурной фирмой в Луизиане».

На этом я прекращаю чтение, в основном потому, что это ложь. Не только потому, что Расс не работал ни дня в своей жизни, но также и потому, что я уже прочитал все остальное. Эта чертова газетная статья повсюду. Мне прислали домой 10 экземпляров, и еще полдюжины лежали стопкой на моем столе в день выхода книги. Люди в восторге от этого. Они думают, что это хорошо, что моя преданность городу начинает получать широкое признание, но я не привык быть в центре внимания. И хотя это хорошо для моей фирмы, мне немного не по себе, когда я сажусь в случайный Uber и обнаруживаю свою фотографию, раздутую до эпических размеров, на первой странице Times-Picayune.

— Это ваше? — спрашиваю я, поднимая газету.

Мой водитель качает головой.

— Какая-то дамочка оставила ее раньше, восторгалась этим придурком на обложке. — Его пристальный взгляд перемещается на мое лицо, и он прищуривает глаза.

— Он вроде как похож на тебя.

Отбрасываю газету в сторону:

— Я его не знаю.

Он хмыкает:

— Я тоже не знал до начала этой недели. Включишь новости, а они только об этом и говорят. Какой-то парень по имени Фортье, который вложил кучу денег после «Одри». Подумаешь, не собираюсь отсасывать у какого-то банкира только потому, что он нашел какой-то новый способ разбогатеть.

— Тебе не обязательно сосать чей-то член, если ты этого не хочешь, — я смеюсь.

— Я просто говорю, что в этом такого особенного? Не то чтобы он рисковал жизнью или что-то в этом роде. Богатые парни вроде него…

— Он не был богат.

Его глаза снова встречаются с моими в зеркале:

— Что?

— Вы сказали «богатые парни вроде него», но тогда он не был богат. Вот почему это хорошая история.

Он усмехается, как будто это его раздражает, а затем его глаза снова встречаются с моими в зеркале заднего вида.

— Уверен, что не знаешь его? Ты мог бы быть его близнецом.

— Уверен. Остановитесь здесь, — говорю я, указывая на тротуар, когда мы останавливаемся на красный свет.

— Но вход находится за углом, — говорит он, не решаясь закончить поездку пораньше и снизить стоимость проезда. — Движение просто перекрыто из-за какого-то мероприятия с красной дорожкой или чего-то в этом роде.

Именно по этой причине я настаиваю, чтобы он высадил меня прямо здесь. Прежде чем выхожу, наклоняюсь и даю ему на чай хрустящую стодолларовую купюру.

— Считай, что это последняя инвестиция наглеца, фелляция не требуется, — язвительно замечаю я, закрывая дверь. Направляюсь на бал, отряхивая свой смокинг, который сидит на мне, как вторая кожа. Помню, как семь или восемь лет назад мы с мамой ходили выбирать мой первый костюм. Он был нужен мне для какого-то мероприятия, а до этого я брал напрокат только дешевые варианты. Она потащила меня в «Нордстром» и попросила портного измерить каждый уголок и трещинку. Когда доставили этот смокинг, я навсегда расстался с прокатом.

Достав из кармана тонкую черную маску и повязываю ее на лицо, прежде чем завернуть за угол. Это скрывает мою личность ровно настолько, чтобы, когда я прохожу по красной дорожке, никто не пытался остановить меня, чтобы быстро сфотографировать. После напряженной, насыщенной СМИ недели, которая у меня была, я очень благодарен за краткий период анонимности.

Бал проходит в Muriel's Jackson Square, высококлассном ресторане в самом сердце Французского квартала. Я ел здесь достаточно раз, чтобы знать это место как свои пять пальцев.

— Простите, сэр? Могу я узнать ваше имя? — спрашивает служащая у двери, держа айпад наготове.

— Бо Фортье.

Я не упускаю из виду едва заметное изменение ее улыбки, признание, к которому я все еще привыкаю.

— Конечно! Маска сбила меня с толку. Проходите прямо внутрь. На первом этаже есть зал для танцев и закусок, а на втором — гостиная.

Я киваю ей, проходя внутрь мимо нее. Здесь многолюдно, фойе ресторана забито суетящимися людьми. Женщины снимают пальто и шарфы, передавая их обслуживающему персоналу, прежде чем встать в очередь на прием и поприветствовать хозяев.

Очередь движется быстро, и не успеваю я оглянуться, как оказываюсь перед господином ЛеБланом, протягивая руку, как и все до меня. Он внимательно разглядывает меня за маской и заключает в объятия.

— Бо, — говорит он, и его голос эхом разносится над толпой. — Рад тебя видеть, сынок.

Прошло уже 10 лет с тех пор, как я снимал их квартиру, но я очень часто видел его и миссис ЛеБлан в городе. Нас приглашают на одни и те же мероприятия, но я обычно на них не хожу. У меня не было времени, но сегодня вечером я очистил свое расписание.

Миссис ЛеБлан улыбается, и когда я отстраняюсь, она заключает меня в свои объятия.

— Я так рада, что ты смог прийти сегодня вечером! Лорен будет так счастлива, что ты здесь!

Я складываю черты лица в простую улыбку, еще чуть-чуть, и миссис ЛеБлан это заметит:

— Лорен здесь?

Конечно, это так. Я знал, что она будет на маскараде. Ведь он устраивается в ее честь, а также в честь начала карнавального сезона. Двенадцатая ночь знаменует собой окончание Рождества и начало Карнавала. С сегодняшнего дня и до Марди Гра (по-французски «Жирный вторник») жители Нового Орлеана будут изо всех сил налегать на жирную пищу и крепкие напитки. Я, например, планирую предаться другому греховному удовольствию.

Миссис ЛеБлан улыбается.

— Так и есть. Я видела ее всего минуту назад, она должна была быть здесь и приветствовать всех вместе с нами, но я думаю, что Роуз увела ее.

Улыбаюсь, обещаю встретиться с ними позже и направляюсь в бар, внезапно испытывая желание увидеть девушку.

Не смущайтесь: я не тосковал по Лорен в течение десяти лет, я был слишком занят. В те первые несколько месяцев после урагана «Одри», я много думал о ней. Мне было бы интересно, что она делала, где была. Я увидел в интернете, что «МакГи» временно закрылся на ремонт, как и Тулейн. Я знал, что она, вероятно, не осталась в Новом Орлеане. И мог бы спросить ее родителей, когда виделся с ними на протяжении многих лет, но намеренно воздерживался. Последнее десятилетие было посвящено бизнесу, в частности, росту капитала Crescent Capital.

— Я бы узнал эту уродливую рожу где угодно, в маске или без нее.

Смеюсь и поворачиваюсь, чтобы увидеть Расса, моего делового партнера, с бокалами в каждой руке. Он чокается ими, прежде чем протянуть один мне. Это темный ром с колой.

— А не староваты ли мы для таких напитков? А это что-то новенькое?

Он одним глотком осушает три четверти стакана в ответ на первый вопрос, прежде чем провести рукой по смокингу для второго:

— Так и есть. «Том Форд».

— Ты выглядишь как придурок.

— Богатый придурок, — он ухмыляется и поднимает свой бокал, как будто произносит тост. — И меня это вполне устраивает. Выпьем за одну ночь плохого поведения.

— Одну ночь?

Рассу не нужны оправдания.

— Одна ночь сегодня, потом одна ночь завтра и так далее — это называется жить настоящим моментом. В конце концов, сейчас сезон карнавалов.