Сын Петра. Том 4. Потоп. Страница 11
– Так ты езжай в соседнее село. Там помещик своих до сих пор на поля гоняет! Вот и вся царская воля!
– То не царская воля! То преступник! – не унимался агитатор. – Верно он говорит? – спросил он, уже обращаясь к остальным селянам.
– Верно! Верно! – стало доноситься со всех концов.
– Так давайте челобитную составим! Я ее в канцелярию от вашего имени подам. Вот вам крест, подам! – широко перекрестился агитатор. – Царевич Алексей Петрович проверит.
– Что ему до нас?
– Он порядок превыше всего ставит! Государь издал указ? Издал. Значит, исполнять надо. Вы люди темные. Потому я к вам и прислан. Донести слова государя. Рассказать все. Просветить. А то – помещик! Он знать обязан. И ежели, зная, творит злодейство, то будет наказан!
По толпе прошел ропот.
Разные эмоции выражали люди.
Помещик не их. Но коли выяснится, что они на него донесли, он может и до них добраться. Боязно.
– А вы не робейте! Алексей Петрович всяких нарушителей вот как держит! – сжал агитатор кулак.
Молчание.
– Фома, – произнес агитатор, – бери бумагу и пиши. В селе… хм… каком? – спросил он у крестьян.
Те ответили.
Мал-помалу разговорились.
Рассказали подробно.
И с их слов записали.
Все, что знали.
Фома закончил. Протянул агитатору листок.
Тот достал кожаную папку на завязках. И перед тем, как эту бумажку туда положить, достал оттуда целую кипу.
– Вон! Смотрите, сколько жалоб везу! Нет устроения на Руси. Ну да государь и наследник его за то взялись! Со всем разберутся! Им бы только узнать.
Ему не поверили.
Так он стал доставать из этой кипы бумажки наугад и зачитывать. И оказалось, что на помещика того многие уже доносили. Не они первые. Да и о других проказах там писано. В том числе, что девок портили. Или расправы чинили на потеху своей душе.
– А довезешь? – крикнул один из тех хмурых.
– Даст бог, довезу.
– А если помещик какой тебя перехватит?
– Для того мне солдаты и дадены. А если нас с солдатами перебьют, то о том царевичу точно станет известно. Он за нас перед государем отвечает. Так он теряться не станет. Лейб-кирасиров своих пошлет. Ужо они-то порядок наведут. Слыхали о них?
– Слыхали… – ответили несколько крестьян. Робко. Видимо, какие-то ужасы слышали.
– Все в железе. Лихие. И преданные престолу. Супротив них любой помещик что дите. В сопли сотрут. Так что не робейте! Справимся! Главное, вы сами не молчите. Говорите, коли что не так будет. Петр Алексеевич ведь государь не только над помещиками, но и над вами! Ему за вас пред Богом отвечать…
Сказал, а потом по новой стал их агитировать.
Чтобы не медлили. Старосту выбирали. Да переписывались честно. Дабы тот мог наверх подать списки. А по тем спискам и налоги собирать, и помощь в случае голода принимать.
– А ежели староста воровать станет? – крикнул кто-то из толпы.
– Вы же его сами выбираете. Озоровать начнет – сами ему челюсть набок и свернете. А потом скажете, что так и было, – хохотнул агитатор. – Ныне новая жизнь грядет! Про рай на земле говорить не буду. Ибо ложь. Но и государь, и наследник его мыслят голод извести на земле русской. От него убыток и разорение не только для вас, но и для всех честных людей. И в том их наша православная церковь всемерно поддерживает. И князья да бояре. Все. Окромя дураков да мерзавцев. Но с ними они, даст бог, совладают…
– Дивно, – покачал головой купец. – До чего дожили.
– А не врет? – спросил возничий, кивнув на агитатора.
– А черт его знает, – пожал плечами купец.
Сам же задумался.
Голод…
Страшная вещь. Многие через него каждый год Богу душу отдают.
Цель его побороть благая.
И с позиции человеколюбия.
И не только.
Он ведь купец. Так что о выгоде своей пекся. А потому сразу прикинул, что ежели голод победить, то это ведь сколько сразу рабочих рук образуется. И все сеют, пашут, молотками машут. Трудятся.
О южных благостных землях, что пустовали без хлеборобов, купец знал. И не требовалось большого ума, чтобы смекнуть, куда все эти люди, спасшиеся от голода, отправятся. Тут ведь земель на всех не напасешься. А новые пашни – это новые хлеба. А значит, еще больше людей. И товаров…
У купца от осознания масштаба задумки аж голова закружилась. И он невольно пошатнулся.
– Семен Фомич, дурно тебе? – спохватился возничий.
– Нет, пустое, – отмахнулся купец.
– Так кто же тогда ведает? Черта-то не спросишь, – вернулся возничий к старому вопросу.
– А и не надо. Мыслю – дело доброе.
Один из крестьян на него скосился. Один из тех, кто был мрачен и особенно скептичен.
– Тебе-то чего? – буркнул он. – Без тебя разберемся. Езжай своей дорогой.
– Погоди, Фрол, – одернул его старик, а потом попытался пришлому гостю отповедь дать: – Ты, купец, человек нездешний. В наши дела не лезь.
– Так я и не лезу. Вам решать, – сразу дал попятную Семен Фомич. – Возничий мой спрашивал, ему и отвечаю.
– Ну коли так… а отчего мыслишь, что дело доброе?
– Так тут хитрость не великая. Ежели голод победить, то крестьян много больше станет. Вот сам и подумай, что выгоды больше даст – сейчас со ста крестьян по рублю драть или потом с тысячи да по полтине. Ведь и каждому крестьянину будет большое облегчение, и казне прибыток великий. Ну и нам, купцам, польза. Коли вас больше и легче живете, то и покупать всякое станете охотнее. Хоть платок, хоть еще что. Кругом польза.
Старик с этим Фролом переглянулись.
Что-то на пальцах посчитали.
Хмыкнули.
Но спорить не стали. И скептичность свою поубавили. Сильно поубавили. О южных благостных землях они тоже слышали. Как и о том, что степняков поприжали, а потому ныне там стало спокойнее…
Глава 5
1705 год, май, 22. Москва
Алексей едва не опоздал к важному событию – спуску корабля на воду.
В Москве.
Морского.
Дивно, странно, но только здесь, на небольшой, но неплохо оборудованной речной верфи, была возможность для его постройки. Не вообще морского корабля, а этого, конкретного.
Именно здесь строили галеры, которые позже разбирали и собирали в Воронеже во время второго Азовского похода. И с тех пор не прекращали работать, обеспечивая растущие потребности речного флота. Иногда даже изготавливали галеры для Черноморского, Каспийского и Балтийского флотов. В оригинальной истории все судостроительные дела в этих краях затухли очень быстро. Петр переносил их поближе к морям. Но… тут сказался фактор Алексея. Он сумел убедить отца не совершать поспешных решений. А потом еще и сам немало усилий приложил к развитию этой верфи.
Ну а что?
Удобно.
Все под рукой. И рабочих в достатке. Действительно большие корабли здесь не строили. А даже крупные, полноразмерные галеры не великая сложность перетащить волоками куда следует.
Более-менее крупных верфей покамест в России было немного. Эта – московская. В Новгороде еще. Но там строили типовые баркасы. Массово. Переправляя их в Волго-Камский бассейн среди прочего, так как спрос на них оказался удивительно большим на фоне растущей экономики. В Пскове наладили выпуск понтонных парков, ограниченно. Из Воронежа верфь перенесли в Азов. Но там пока мало что строили из-за удаленности. Почти все ее мощности уходили на ремонт Черноморского флота. Ведь в этом варианте истории за ним следили, а не просто «настрогали» для галочки, бросив гнить.
И собственно, все.
Еще Алексей хотел открыть верфи в Нижнем Новгороде, Павлограде и Архангельске. Но то было дело ближайшего будущего. И пока действовали только эти. Московская же благодаря стараниям Алексея оказалась самой хорошо оснащенной и с наиболее компетентными работниками, поэтому тут передовой корабль возводить и взялись.