Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля. Оболганные герои или исчадия ада? - Громов Алекс Бертран. Страница 36

Самому описанию непосредственно подавления восстания Берия уделил меньше внимания: «При первом же появлении воинских частей участники выступления, за небольшим исключением, разошлись по домам почти без всякого сопротивления, и дело обошлось самыми незначительными жертвами. Повстанцы боя не принимали и при первых выстрелах разбегались в разные стороны. Часть из них (около 200 человек) во главе с вожаком Али Султан Болквадзе ушла в Турцию. Уже на другой день, 25.III, все движение было ликвидировано. Общее количество убитых у нас 8, у повстанцев около 30 человек, раненых – 10 у нас и около 30 у повстанцев». Виноватыми в мятеже чекист Берия считал не сколько малограмотных крестьян, сколько руководство Хулинского уезда: «Все имеющиеся материалы показывают, что поведение довольно значительной части партийцев и комсомольцев во время важнейшей кампании по перевыборам Советов и борьбе с религиозно-бытовой косностью… послужило одной из причин для возникновения выступления… Кратковременные аресты, угрозы и насилия часто сопровождали кампанию по снятию чадры и закрытию медресе. Все это естественно вызывает открытое и явное недовольство широких крестьянских масс, еще больше усугубленное тем, что сами партийцы и комсомольцы не выполняли того, что проводили…

Во время проведения кампании по снятию чадры коммунисты, комсомольцы и их семьи не только не давали должного примера массе, но, наоборот, сплошь и рядом способствовали срыву кампании и росту недовольства тем, что, не снимая чадры своих жен, заставляли это делать других…

Слабость партийной и комсомольской организации, отсутствие политического чутья у руководящей верхушки, отрыв их от всей остальной массы крестьянства и резкое пренебрежительное отношение к ним явились важнейшими причинами той ненависти, которую стали питать крестьяне к Компартии вообще. «Коммунисты – как волки для нас», – говорили повстанцы в своих речах…

Часть партийцев, чтобы избежать побоев и сохранить свою жизнь, примкнула к повстанцам, даже возглавила их небольшие отряды, другая, оставшаяся более или менее верной партии, подверглась гонениям и арестам среди повстанцев».

Помимо этого, Берия в своем докладе дал анализ роли мусульманского духовенства. Из текста доклада можно сделать однозначный вывод, что Лаврентий Павлович предлагал партийному руководству не бороться с уже вспыхнувшими мятежами, а предупреждать их, впрочем, не меняя поставленных из Москвы целей и задач: «При отсутствии мероприятий по партийной и советской линии все мероприятия ГПУ не достигнут цели, и те причины, которые лежат в основе имевшего места вооруженного выступления, искоренены не будут». С точки зрения будущего руководителя республики, это было более эффективно и приводило к меньшим потерям, как экономическим, так и людским.

Берия и Троцкий

22 января 1924 года Берия посетил Льва Троцкого, находившегося на лечении в Сухуми (решение о предоставлении ему отпуска по состоянию здоровья было принято на высшем партийном уровне еще в декабре 1923 года), и сообщил ему о необходимости так или иначе публично высказаться по поводу смерти Ленина. На следующий день Берия телеграммой оповестил второго заместителя председателя ОГПУ Ягоду: «Чувствует себя т. Троцкий неважно… Болезнь не дала возможность ему выступить на открытом собрании. Написал статью, которую мы передали по радио». Берия также доложил и о содержании разговора с Троцким, в котором тот категорически отвергал возможность раскола среди коммунистов.

По мере нарастания темпов сплошной коллективизации росло и недовольство крестьян, интеллигенции в городах. Именно этим воспользовались все немногочисленные еще уцелевшие антисталинские группировки. Но противопоставить реальной силе ГПУ им было нечего, кроме изготовления и раздачи листовок и другой наглядной пропаганды. Сотрудниками грузинского ГПУ были изъяты в Тифлисе 27 апреля 1930 года более двухсот листовок, изготовленных троцкистами. Пламенный текст, обращенный к тифлисским рабочим, гласил: «Аппаратная бюрократия захватила власть. Рабочий больше не хозяин своей страны… Даже если пятилетка будет выполнена, это только укрепит строй бюрократии. Рабочие останутся ни с чем. Не нужно поддаваться обману… Сейчас различные части бюрократии, сталинцы, правые, борются друг с другом. Все они, не говоря уже о меньшевистской и прочей сволочи, хотят воспользоваться недовольством в рабочей массе… Сознательные рабочие, глубже усваивайте неисполненное завещание Ленина, чтобы разобраться во всех уловках и маневрах правительственных аппаратчиков… Да здравствует диктатура пролетариата не на словах, а на деле!»

Через девять дней, докладывая руководству Закавказской федерации о настроениях трудящихся Эриванского и Ленинаканского округов, испытывавших в тот момент нехватку продовольствия, Берия отметил и появившиеся там слухи о Троцком: «В селении Гейгумбет местными троцкистами ведется провокация о том, что Красная Армия больше не в состоянии противостоять бандам и в Нахкрае она сдалась бандитам… Троцкий собрал 6000 аскеров из Турции и перешел на сторону дашнаков, и скоро дашнаки во главе с Троцким будут в Армении. Вдохновителем последней провокации явился бывший руководитель группы троцкистов Акуппорян». Разумеется, высланный из СССР, но пока еще не лишенный советского гражданства Л. Троцкий в сопровождении вооруженных турок к границам Советского Союза не выдвигался, но обстановка в голодном Закавказье и без того была напряженной…

В Закавказье сохранились и немногочисленные сторонники Троцкого – так, в документах Закавказского ГПУ упоминалась группировка братьев Агаларовых, работавших в «Азернефти» и выражавших недовольство курсом большевистской партии: «Почему такого вождя, как Троцкий, исключили из партии? Сейчас руководит партией кучка бандитов». На этой сводке начертан оргвывод, сделанный Берией: «Пришло время убрать их (братьев) с фабрики». Позже Берии, когда он уже стал всесильным наркомом, пришлось заняться организацией физического устранения Троцкого.

Попытка усовершенствовать судебную систему

В отличие от многих сотрудников ГПУ, даже занимавших ответственные посты, но при этом способных (или желавших) только выполнять указания начальства, Берия часто проявлял инициативу, поскольку хорошо представлял издержки деятельности карательной системы, одним из руководителей которой он стал, еще не достигнув тридцатилетнего возраста. Ему нужно было регулярно организовывать процессы против «врагов народа» и внесудебные расправы. Берия решил обратиться к руководству с предложением усовершенствования судебно-следственной практики, дабы избавиться от тех недостатков, которые мешали ее полноценному функционированию, то есть в первую очередь Лаврентий Павлович заботился о системе власти, а не о помощи попавшим в ее безжалостные жернова людям…

20 октября 1930 года Берией был отправлен руководству доклад под названием «Об основных недочетах в работе судебно-следственных органов и прокуратуры». В тексте Лаврентий Павлович обращал внимание на то, что «в работе судебно-следственных органов Грузии отмечается отсутствие плановости, неудачный по своей квалификации подбор работников, неувязка в работе отдельных звеньев судебно-следственного аппарата, слабое, а временами полное отсутствие делового руководства и надзора со стороны прокуратуры и т. д.». Помимо усиления кадров судебно-следственных органов партработниками Берия предлагал «усилить борьбу с хозяйственными преступлениями, используя при этом все способы для выявления нарушений революционной законности, а также участие органов прокуратуры в деле проведения ударных кампаний: хлебозаготовки, посевкампаний, индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и др. Усилить инструктаж Верховного суда и надзор прокуратуры над деятельностью судебных органов. Повести решительную борьбу с текучестью личного состава сотрудников судебно-следственного аппарата. Воздержаться от частых перебросок работников внутри судебно-следственных органов. Принять срочные меры к безотлагательному разбору дел, залежавшихся у следователей и суда». Но обстановка в Закавказье в то время была сложной, готовился процесс против инженеров-«вредителей». А потом начались «чистки», все набиравшие обороты и завершившиеся «большой чисткой», во время которой судебная система превратилась в карательную, вовсе не нуждающуюся даже в «косметической» реформе.