Ментаты Дюны - Герберт Брайан. Страница 34

Двигаясь в своем восстановленном ходячем вдали от куполов исследовательских лабораторий, Птолемей вдруг заметил два тревожных янтарных огонька на контрольной панели внутри кабины. Через течь в сцеплении, вызванную едкой атмосферой, система его жизнеобеспечения теряла энергию. Маленькая кабина превращалась постепенно в ловушку.

Оценив свои возможности, он понял: времени едва хватит, чтобы вернуться к куполам. Никакой страховки у него нет.

Птолемей без промедления занялся панелью управления и развернул ходячего, одновременно передавая титанам сигнал тревоги. Неуверенной походкой он пытался передвигаться по местности, но был слишком встревожен, и это мешало координировать движения. Передача сигналов к конечностям замедлялась, руки бессильно повисли.

Он не хотел умирать, не завершив работу.

Лопнул шланг, и горючее потекло наружу. В кабине по всей панели управления вспыхнули тревожные огоньки. Птолемей понял, что вернуться ему не удастся. Не способный контролировать движения ног, он споткнулся, и машина упала.

Мгновением позже по бокам от него появилась пара могучих титанов – пара наемников, Хок Эвандер и Адем Карл; мощными руками они подхватили меньшего кимека, подняли ходячего над землей, точно два краба, несущие пострадавшего собрата. Необычайно слаженно кимеки-навигаторы помчались по неровной почве назад к светящимся куполам.

Еще одна протечка, и система жизнеобеспечения полностью отказала. Ядовитые газы, проникнув в конструкцию, вызовут новые повреждения.

Система связи еще работала, и Птолемей передал на базу сигнал тревоги. Остальные титаны-навигаторы мчались к лаборатории, как единая спасательная команда. Когда Птолемей доберется до главного шлюза, он тут же получит помощь.

Сквозь клубящийся туман ученый видел купол прямо перед собой, но чувствовал едкий запах проникших в кабину паров. Начиналось отравление. Герметичность кабины пострадала сразу в нескольких местах. Глаза щипало от ядовитых паров, но почему-то (расстройство сознания?) было не так больно, как от слез, которые текли по лицу, когда он смотрел, как горит заживо доктор Эльчан.

Получив срочный сигнал Птолемея, на экране появился администратор Ноффе.

– Готовы вас принять. Вы будете в безопасности.

– Едва успею.

Птолемей закашлялся; с каждым вдохом раскаленные пары, насыщенные кислотой, обжигали легкие все сильнее. Он закашлялся снова, и на экран перед ним шлепнулся сгусток крови.

Встревоженный Ноффе отдал приказ кимекам, несущим Птолемея. Они подтащили тело ходячего к широко раскрытой двери в купол и вбросили внутрь. Проворно работая руками-клешнями, принялись управлять приборами контроля над атмосферой.

Запертый в своей кабине, Птолемей непрерывно кашлял. Он дышал обжигающе горячим химическим туманом. С громовым шумом, словно налетел ураган, ядовитый воздух из-под купола начали выкачивать наружу. Еще до того как загорелся зеленый огонек, Птолемей открыл люк. Он не мог ждать дольше. Воздух внутри ангара под куполом не мог быть смертоноснее, чем тот, которым он дышал в кабине. Он высвободил руки из цепей управления, выполз из кабины и упал на холодный металлический пол, тяжело дыша, подавляя тошноту и кашляя.

К счастью, с каждым вдохом воздух становился все чище. Ветер, дувший в ангаре, приносил в закрытое пространство кислород, но легкие по-прежнему словно были заполнены отравленной кровью.

Наконец открылся небольшой люк, и к Птолемею бросился взволнованный Ноффе.

– Врачи уже идут.

Он наклонился, помогая ученому встать.

Глаза жгло так, что Птолемей почти ничего не видел, но он не думал, что пострадал серьезно. А может, он обманывал себя?

– Этого не произошло бы, будь я кимеком.

– Этого не произошло бы, будь вы осторожней, – возразил Ноффе. – Вам не следовало так далеко уходить в старом ходячем.

Птолемей чудом сумел улыбнуться и прохрипел:

– Неужели вы не понимаете?.. Ходячие навигаторов действовали самостоятельно! Они проанализировали чрезвычайную ситуацию… и спасли меня. Они великолепно выдержали первое испытание.

– Да, они действовали лучше вас. Но мы едва не потеряли вас.

В голове Птолемея роилось множество мыслей.

– Директор Венпорт должен узнать, на что способны новые титаны. Даже здешняя ядовитая атмосфера не самое опасное место, где они способны сражаться.

Он продолжал говорить, даже когда им занялись медики. На лицо Птолемею надели маску и пустили в легкие какой-то обезболивающий газ. Вскоре дышать стало легче, он стащил маску и продолжил разговор с Ноффе.

– Для директора Венпорта нужно провести более сложное показательное испытание, и я даже знаю где. Мы отправим их на Арракис.

– Сначала вам нужно выздороветь, – заметил Ноффе. – Я тревожусь о вас.

– Меня беспокоит другое; отдохнуть я могу, пока мы будем готовиться.

Тареф устал изумляться раньше, чем они ушли с орбиты Арракиса. Он не знал, сколько еще удивительного сможет усвоить. О подобном он даже не мечтал.

Если бы он сейчас оказался в родном сиетче и рассказал о пережитом за короткое время после того, как принял предложение «Венхолдз», наиб Рубик приказал бы ему прекратить нести всякий вздор, а братья стали бы насмехаться над ним.

Но Тареф-то знал, что все это абсолютная правда.

Его товарищи сидели в шаттле «Венхолдз» и с вытаращенными глазами смотрели в иллюминаторы, пока корабль выходил на орбиту и двигался к большому свертывающему пространство кораблю. Разрозненные племена фрименов знали, хотя и очень смутно, о существовании других планет и о возможности наличия другой жизни, но никто из друзей Тарефа почти ничего не знал о жизни за пределами сиетча – до недавнего времени.

Тареф и Лиллис стояли у иллюминатора, дивясь увиденному. Даже мрачный Шурко был не в силах скрыть свои опасения, глядя на медный шар планеты. Там, внизу, остался Арракис – и это представлялось совершенно невероятным. Самый большой сиетч отсюда казался не больше песчинки, а песчаные черви слишком маленькими, чтобы их разглядеть. Даже Арракис-Сити, самый большой город, какой доводилось видеть или даже воображать Тарефу, стал всего лишь точкой на окруженной скалами равнине. Шаттл продолжал подниматься, и вскоре Тареф мог найти город только после долгих поисков при помощи Лиллис.

– Мы когда-нибудь вернемся? Правильное ли решение мы приняли, Тареф? – спрашивала она, и Шурко тоже напряженно ждал ответа.

– Конечно, вернемся. Наш народ будет нами гордиться.

– Наш народ никогда нас не поймет, – сказал Шурко. – Не поймет, зачем мы это сделали.

Тареф всегда чувствовал себя неудачником. Он воображал другие миры и придумывал разные истории, тогда как окружающим достаточно было ощущать песок под ногами и ветер в лицо. Но он помнил историю своего народа.

– Много поколений назад наши предки сбежали от рабства и улетели на неуправляемом корабле на наш новый дом. С тех пор мы оставались на Арракисе, а теперь просто возвращаемся во Вселенную, разрываем цепи рабства, уходим от пустыни. И если у нас там получится, друзья мои, мы станем первыми фрименами, которым удалось вырваться на свободу. Нашему народу отныне необязательно жить там, где нет ничего, кроме дюн и перспективы смерти от жажды.

Тареф сомневался, что когда-нибудь захочет вернуться в эту чашу с песком, но он знал, что в сиетче мало кто думает так же. Хотя ему удалось пробудить в друзьях любопытство, они, в сущности, не понимали всей глубины его мечты. Остальные скорее слушали его страстные рассказы, чем мечтали сами.

Большую часть жизни Тареф чувствовал себя в изолированном примитивном окружении, словно в ловушке. Отец осуждал его за то, что он мечтал о чем-то несбыточном.