Ментаты Дюны - Герберт Брайан. Страница 36

Драйго водил новобранцев от одного корабля к другому, уворачиваясь от погрузчиков, машин, подвозящих топливо, и грузовиков со сменными энергетическими кассетами. Шурко зажал уши.

– Столько шума! И эти новые запахи! У меня голова кружится.

– Это космический порт, – сказал Драйго. – Вам необходимо привыкнуть ко всему этому, потому что я собираюсь выпускать вас на верфи в других космопортах. Изучайте ангары, деятельность персонала и виды работ. Вы должны чувствовать себя в этой обстановке, как у себя в сиетче.

Видя, что его друзья напуганы, Тареф расправил плечи.

– Мы научились управлять механизмами для сбора пряности. Научимся и работе на верфях и кораблях. – Он посмотрел на Драйго. – Так вы хотите, чтобы мы выводили из строя двигатели кораблей конкурентов?

Ментат кивнул.

– Это время придет. Здесь, на Колхаре, у нас есть корабли всех возможных конструкций. Мы покажем, как выполнять основную работу, научим тому, что вам понадобится, чтобы получить работу на «Эсконтран» или в любой другой компании.

Пока Драйго говорил, Тареф разглядывал многочисленные корабли, взлетавшие и садившиеся шаттлы, наблюдал за посадкой грузового корабля, за строительством пассажирского.

Драйго привлек его внимание и продолжил:

– Мы научим вас, что говорить, чтобы работодатель поверил: о работе двигателей, свертывающих пространство, вы знаете столько, сколько положено портовым рабочим. И… – Он понизил голос и наклонился – … Я покажу вам совсем простые приемы, которыми можно выводить из строя главные системы кораблей. – Он показал на космопорт, где кипела жизнь. – Вы станете специалистами в этом деле.

После безумия, творившегося на улицах Зимии, и опасного общения с Манфордом Торондо Гилберт был рад без приключений вернуться в школу ментатов. Погром, устроенный его последователями, как будто совсем не волновал вождя батлерианцев.

Гилберт надеялся успокоиться, сыграв с Эразмом партию в пирамидальные шахматы. Его учитель-робот был гораздо умнее боевого мека и скорее всего выиграл бы, как обычно, но Гилберт знал уловки, не основанные на одном только математическом расчете. Когда он выигрывал, это всякий раз происходило благодаря его человеческим качествам, подкрепленным знаниями, которые за столетия передал ему робот.

Оказавшись в безопасности, в своем кабинете, директор школы извлек сферу памяти робота и установил старинный шахматный столик. Эразм проговорил:

– Ты разочаровал бы меня, если бы проиграл этому неуклюжему боевому меку, сын мой.

– Я тоже был бы разочарован, отец, – ответил Гилберт. – Вообще-то, я был бы мертв, ведь меня бы тогда казнили.

– Тогда меня вдвойне радует твоя победа. Этот мек – устаревший образец, без каких бы то ни было усовершенствований. Тебе едва ли было трудно выработать победоносную стратегию.

– Конечно, но матч все равно был тяжелый. Я испытывал большое напряжение, и это могло отразиться на моих мыслительных процессах. Эмоции вступили в конфликт со способностями ментата. Я помнил о своей человеческой уязвимости и смертности, и это едва меня не погубило.

Сфера робота источала светло-синий свет.

– Как ни скромен был разум мека, он пользовался им, стараясь устрашить тебя и вынудить ошибаться. Разве это не доказывает превосходство мыслящих машин?

Гилберт сделал ход и проанализировал новое расположение фигур.

– Манфорд Торондо пришел к прямо противоположному заключению.

Он должен был занять робота, отвлечь его.

Эразм выбрал следующий ход, осветил квадрат-цель, и Гилберт за него передвинул фигуру. И отстранился, оценивая стратегию противника. Они с Эразмом сыграли без счета партий, и он знал, как трудно удивить учителя. Но сейчас он был совершенно спокоен, и эмоции не мешали думать.

– Мою победу они использовали для поношения мыслящих машин. А до этого постарались всячески унизить боевого мека, лишили его встроенного оружия и даже ног. А после матча разбили его и протащили обломки по улицам.

– Как я уже неоднократно говорил, сын мой: человеческое общество – скопище свирепых варваров, – проговорил Эразм. – Подумай, сколько за эти годы было уничтожено союзников мыслящих машин, не пощадили даже старика Хоруса Ракку, который тихо жил в укрытии. – Гилберт с удивлением расслышал в синтезированном голосе робота волнение. – Люди – чудовища и разрушители. Я беспокоюсь о тебе… о нас. Здесь больше не безопасно.

Сам Гилберт уже давно потерял покой, однако хотел скрыть от учителя подлинный размер опасности. Он передвинул пешку, угрожая ему нападением, – намеренно. Эразм, как он и ожидал, в ответ снял фигуру. Затем Гилберт пожертвовал среднего слона, заманивая крупные фигуры противника в ловушку.

– Ты рассеян, сын мой, – заметил Эразм. – Я беспокоюсь.

Гилберт принужденно улыбнулся. Отвлекался как раз независимый робот.

– Тебе недоступна эмоция тревоги.

– Я столетиями развивал эту способность. И, похоже, добился определенных успехов.

Гилберт улыбнулся.

– Да, отец, так и есть. У меня на сердце камень, особенно после пережитого в Зимии. – Он не то чтобы лгал, но отвлекал противника, заманивая, смещая акценты в этом поединке. – Безумцы убили уйму людей, даже невинную дочурку принца Родерика. Батлерианцы становятся все опасней; я не верил, что это возможно. Боюсь, тут я допустил трагическую ошибку.

– Именно. Я думал, мы давно признали это.

Гилберт не мог не вспомнить своего прежнего ученика Драйго Роджета, образцового ментата. Приняв на верфях Тонариса сторону Джозефа Венпорта, Драйго тем самым встал на сторону разума и цивилизации, в то время как сам Гилберт невольно оказался в стане врагов технологий. Его лучший ученик сделал правильный выбор… и теперь Гилберт вынужден сражаться против Драйго.

Образованный робот продолжал:

– С самого начала наша школа ментатов предназначалась для сохранения логики мышления с помощью эффективных мыслительных процессов – люди подражают мыслящим машинам, чтобы сберечь достижения Синхронизованной империи.

Рука Гилберта замерла над фигурой.

– Я говорил тебе, что Манфорд с увлечением читает твои лабораторные журналы? Он сказал мне об этом на корабле, когда мы летели на Тонарис.

– Да? Мои журналы у Манфорда?

– Он раздобыл несколько томов, уцелевших во время разгрома Коррина, и теперь изучает их. Думаю, он одержим твоими записями. Он увлечен мыслящими машинами так же, как ты людьми. Разве это не верх иронии?

– Мои журналы – просто слова. Он не может по ним познать меня, хотя может узнать кое-что о моей усердной работе.

– Слова – мощное оружие, – возразил Гилберт. – Манфорд это знает и боится разрушений, которые могут причинить слова. – Он вспомнил, как его собственные замечания в защиту компьютеров едва не привели к гибели школы. – Я должен быть чрезвычайно осторожен в своих действиях.

Директор школы переместил боевой крейсер, но недостаточно обеспечил ему защиту. И Эразм опять напал.

– На всякий случай нужно разработать план ухода, – сказал робот. – Ты слишком много времени отдал этой школе. Нам нужно скрыться и затаиться на несколько лет – возможно, вернуться на эту странную планету Лектейр, где ты пытался стать фермером. Потом мы сможем возобновить нашу деятельность.

Гилберт не хотел возвращаться на Лектейр, хотя скучал по любимой женщине, Джевелии. Сейчас она, должно быть, уже очень стара, если вообще жива.

– Но что если мое место здесь – в этой школе ментатов? Здесь у меня есть влияние, и даже батлерианцы в общем-то прислушиваются ко мне. Если мы сбежим, я оставлю человеческую цивилизацию объятой огнем фанатизма.