Измени мне, любимый! (СИ) - День Иоанна. Страница 2

Уверенно делаю два шага от края пирса к центру. Вижу расстроенное лицо мужа — он понял, что сегодня не прыгну. Он болезненно реагирует на публику, которая тупо и безразлично злится, что представления не будет.

И я стою на пирсе и точно знаю, о чем мы поговорим, когда вернемся с моря.

Но я совсем не готова говорить с Олегом теперь, когда он — и доказательства тому у меня в конверте — в статусе молодого отца. Уверена, что он захочет этого разговора и очень скоро, потому что представляю, как мучительно далось ему это долгое молчание.

Вот, кстати, хороший вопрос: долгое — это сколько? Девять месяцев? Год? Два?

Когда Олег узнал о своем отцовстве? Какое количество чашек утреннего кофе он успел мне за это время приготовить?

Я хочу задать ему эти и много других вопросов, но я пока не готова услышать ответы.

Потому что еще не решила, что мне делать с этими “определенными обстоятельствами”.

Глава 3

Тогда, на море, когда мы возвращались с пляжа, я убедила Олега, что с пирса надо прыгать не друг за другом, а вместе, взявшись за руки. И в этом наша сила и наше счастье.

Эта схема потом работала много раз: Олег проектировал гениальные события, создавал команды и шел к успеху — громко и красиво, развивая лучший на своем рынке проект “Пилот Медиа”!

Я строила расчеты по привлечению клиентов, плела отношения с партнерами и двигалась к цели шаг за шагом вместе с командой самых крутых консультантов в сфере IT. Каждый — в своем деле, но, по большому счету, по жизни — вместе, рука в руке.

В тот раз — на пирсе — я так и не прыгнула. Но ощущение куража запомнила. До сих пор, стоит мне закрыть глаза и настроиться, как возникает четкая картинка: ясный день, до горизонта синяя морская гладь, моя рука на ограждении пирса — под пальцами теплый гладкий поручень, на который удобно опереться.

Босым ногам приятно ступать по разогретому деревянному настилу. Слышу разные звуки: мелкая и частая волна звонко и ритмично бьется о сваи, вперемешку крики чаек и призывные возгласы людей. И на фоне этого всего уверенные слова Олега: “Лесёныш! Прыгай! Ты можешь!”

Все эти годы рядом с Олегом кураж легко возвращался ко мне каждый раз, когда нужно было сделать важный, новый, нестандартный шаг.

Вот прям как сейчас! Стою уже посреди двора и строю преступные планы, а за спиной трепещут крылья — полетаем?

— Штошшш… И каким будет мой первый шаг? — похоже, внезапно «определенные обстоятельства» подарили мне привычку разговаривать с собой. Не успеваю понять — хорошо это или плохо — звонит телефон.

М? Олег заметил, что меня нет дома. Удивился? Или встревожился? Ах, да — среда! Через 5 минут ему на планерку ехать!

Оглянулась. Жемчужно-белый лексус мужа припаркован в шикарном элитном месте — в тенечке, с удобным выездом со двора — и ждет хозяина. Отбила вызов на телефоне и иду в сторону автомобиля.

Рядом сосед под капотом любимейшего патриота исполняет свой утренний ритуал.

— ДядьФедь, привет! Как вы, как тётьЛюб? Как наш самый патриотичный Патриот? Все с утра здоровы и радостны? ДядьФедь, а шило есть? — спрашиваю на ходу скороговоркой.

У меня запас времени от 40 секунд до полутора минут для того, чтобы совершить задуманное.

— Алеееся, деточка! Рад встрече с утра — значит день задастся! Тебе шило — побольше, поменьше? А зачем — может я подсоблю?

— Мне побольше, дядьФедь! Мне, пожалуй — самое большое!

У соседа все под рукой — две секунды и материализовал шило как Воланд доллары из воздуха. Взяла инструмент — ого, размерчик, сантиметров двадцать. Уж точно — не меньше семнадцати. Тот самый размерчик, что сейчас имеет значение.

Подбегаю к машине мужа — прости родная, как женщина женщине — потерпи, ради меня. Я тебе потом самую дорогую косметику куплю.

Раз, два, три, четыре — передняя левая шина после четырехкратной встречи с дядьфединым шилом погрустнела и начала приседать. Видимо — ее кураж закончился. А у меня, наоборот, его еще прибавилось. С остальными тремя колесами управилась за пол минуты.

Оглянулась — сосед на полусогнутых медленно идет в мою сторону, развел руки широко-широко, как будто водит в догонялки и собрался меня ловить. Дядя Федя все видел. Он старается перехватить мой взгляд и громким шепотом начинает переговоры:

— Эй, Алеськ… эй! А если в КПЗ тебя за хулиганку? Или даже за разбой! Чо творишь-то?..

— А за что меня в КПЗ? Не чужое ж имущество — а совместно нажитое, в браке. Значит — и мое тоже! Что хочу, то с ним и делаю. Резюмирую, дядь Федь: теперь это только мой выбор, хочу — халву ем, хочу — пряники.

Стою, любуюсь на дело рук своих. Хотя, если зреть в корень, то дело это не рук и не моих — а чьего-то не в том месте оказавшегося органа. Детородного. И это, кстати, тот вопрос, который я хотела бы прояснить в первую очередь.

Ведь есть еще одно важное обстоятельство: диагноз бесплодие у нас с Олегом на двоих. У него астенозооспермия 3 степени и за всю его фертильную жизнь до этого дня я не знала ни об одном шансе для него стать родителем. И для меня.

Хотя мне врачи всегда давали в два раза больше шансов стать матерью. Я не стала. Но Олег таки успел: оказалось, достаточно было заменить потенциальную мать.

Тест, что лежит сейчас в моей сумке — это подтвержденный факт и отправная точка. Начну задавать вопросы сначала себе, потом всем остальным: Кто мать ребенка? Когда он родился? Почему странные отчество и фамилия у малыша? И кто, черт возьми, отправил мне этот тест?

Отдаю шило качающему головой дядь Феде, благодарю за техническую поддержку. Снова звонит телефон — вот, вспомни его, хозяина детородного органа…

Но на экране неизвестный номер.

Глава 4

Разворачиваюсь на сто восемьдесят, отправляю прощальный воздушный поцелуй дядьФеде и… сбрасываю звонок неизвестного. Собственно, все это делаю не я — а мое тело. Абсолютно самостоятельно и не советуясь ни с моим мнением о ситуации, ни с моими чувствами по поводу происходящего.

А я и не возражаю. Оно — тело — сейчас лучше всех соображает, что мне на самом деле нужно. Доверяюсь ему полностью и безоговорочно — пусть разруливает, а я потом разберусь.

Бегу дальше — мимо детской площадки, вдоль цветочной клумбы, огибаю несколько припаркованных машин и притормаживаю теперь возле своей красавицы.

Моя ягодка стоит на возвышении в лучах утреннего солнца и привлекает внимание каждого, проходящего мимо, своими атласными боками цвета спелой земляники.

— Я на минуточку, девочка моя. Прости, с собой не беру. Ты — как и я — слишком заметная. А нам сейчас популярность ни к чему. Вот только “колеса” сменю…

Ага, на лабутенах-нах удобно только по паркету, а для пересеченной местности моим ножкам нужны — да вот же, хотя бы они, верные конверсы. Лежат в багажнике в уголке, готовые к любым превратностям.

Вообще-то, я всегда с ней так болтаю — со своей дорогой во всех смыслах бэшечкой (да-да, в брутальном мире BMW тоже любят девичьи истории). Как с подружкой. И моя сегодняшняя утренняя привычка бормотания под нос тут не причем. Надеюсь.

Переобуваюсь в кеды, зачем-то упаковываю туфли в красные пыльники и беру с собой. Походная сумка-тоут — изящная снаружи и вместительная внутри — с легкостью проглотила лабутены. А я с удивлением замечаю, что за последний час все, что я делаю — это смесь инстинктов, интуиции и истинных желаний тела.

Мозги, похоже, отключились. Факты, логика и критическая оценка планов? Не, не слышали! Слабоумие и отвага — мой девиз.

Улавливаю, что дядя Федя на том конце двора стал чересчур громко с кем-то разговаривать, как-будто кто-то там враз совсем оглох.

— Олег Витальевич, доброе утро! Я уже поехал на дачу! Что?.. Да, с 7 утра здесь! Да, как вышел — так и не уходил. Да, вот машиной своей занимаюсь. НЕТ, Алесю Игоревну сегодня не видел!..

Последние слова сосед прокричал — как прокукарекал. Спасибо, дядьФедя, за предупреждение! Но мое спасительное бегство с места преступления пока под угрозой.