Национальность – одессит (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 102

Зато до того, как набрал постоянных клиентов, грузы на днестровские порты надо было искать. Иногда помогал компаньон, которому надо было перевезти товары в Бендеры, Тирасполь или Могилев, где у него были конторы. Случалось это не так часто, как мне хотелось бы, да и партии были небольшие. Я дал рекламу в газете «Одесские новости», оплатив ее из гонорара, и в порту развесил объявления. Пока билбордов нет, но есть щиты для объявлений на служебных зданиях и люди, готовые заработать, расклеив на них листовки. Недостатком этого метода было то, что у меня нет офиса в порту (зачем он мне⁈), приходилось указывать домашний номер телефона. Несмотря на то, что требовал звонить по будням с трех часов до семи пополудни, беспокоили меня в самое неожиданное время. Слава богу, появилось небольшая очередь из клиентов, нужда в рекламе пропала, беспокоить перестали.

114

Телефон зазвонил в начале восьмого вечера. Я работал над статьей о результатах прошлогодней геологической экспедиции в Северную Бессарабию и способах разработки найденных там месторождений. Профессор Ласкарев дал мне почитать две диссертации, на похожие темы: докторскую о геологическом строении одного из районов на Урале и магистерскую о промышленной разработке месторождения малахита. Благодаря им, понял, как придать наукообразность своей статье.

Я решил, что звонит очередной грузоотправитель, невнимательно прочитавший мое давнишние объявление и довольно холодно произнес в трубку:

— Алло.

— Привет! Это Игнат!

— Привет, корнет! — шутливо срифмовал я.

— Приглашаю тебя поужинать в ресторане «Бристоля», — радостным голосом сказал он. — Приходи со своей девушкой, а я со своей…

— Мы с ней расстались. Она замуж вышла, — сообщил я.

— За кого? — удивленно спросил Игнат Картузов.

— Понятия не имею, кто этот неудачник, — честно признался я.

— Так уж и неудачник⁈ — не поверил он. — Ладно, приезжай один. Жду в восемь.

Ждать пришлось мне. Игнат Картузов и Клара Пфефель опоздали на четверть часа. Дама держалась уверенно, плечи не сжимала. Под руку с таким видным парнем-офицером у девушки не может быть недостатков. Метрдотель, предупрежденный мной, сразу показал им, к какому столику идти.

— Извини, немного задержался… — начал было оправдываться корнет.

— Это по неопытности. Если хочешь куда-то попасть вовремя, надо говорить даме, что встреча назначена на полчаса раньше, — посоветовал я.

— Запомню! — весело согласился он и первым делом распорядился, чтобы официант приготовил бутылку полусладкого шампанского.

— Что отмечаем? — поинтересовался я, угадав ответ по счастливому лицу Клары — и промахнулся.

— Задержание большой партии контрабанды и премию в двести восемьдесят семь рублей! — победным тоном доложил корнет. — Начальник Одесского управления полковник Безсонов перед строем похвалил меня, привел в пример другим и пообещал, что следующий чин получу за отличие на год раньше!

Мы сделали заказ, и Игнат Картузов рассказал, как он заработал «плюшки»:

— Как ты посоветовал, я договорился с филером из полиции, чтобы последил за моими. Он и нашел одного, которому приплачивал чаеторговец Тейтельбойм. Проследили за ними и в начале августа ночью взяли шаланду в районе четвертой станции Большого Фонтана с двадцатью большими ящиками по пуду индийского цветочного чая в каждом. Заодно сделали обыск на его складе и обнаружили еще шесть ящиков, не прошедших через таможню. Товар конфисковали, продали. Тейтельбойм попался во второй раз, к тому же не имел свидетельств на зарубежную и оптовую торговлю, поэтому был оштрафован на полторы тысячи рублей и выселен из приграничной зоны. Вообще-то ему грозило лет пять каторги. Наверное, с судьей договорился.

В Российской империи пошлины на чай — один из главных источников дохода казны. За дешевые сорта надо заплатить по одиннадцать с половиной рублей с пуда, за дорогие — тридцать один с половиной. Контрабандисты закупали его в Румынии или Болгарии, перепаковывали в большие ящики, чтобы были похожи на другой товар, и переправляли тайно в Россию.

Клара Пфефель, наверное, слышала эту историю раз пять, если не больше, но все равно восхищалась, как в первый. Пока замуж не вышла, рот надо затыкать себе, а не ему.

— Поздравляю! — искренне произнес я, ведь был как бы соавтором задержания контрабанды.

Официант принес заказанные нами холодные закуски и мы начали трапезу, болтая о всякой ерунде. Теперь больше говорила Клара, которая, как я понял, берегла фигуру, поэтому поклевала креветок и осьминога под шампанское, после чего перешла на кофе и штыбовку наших ушей. Я съел соленого лосося, нарезанного тонкими красновато-оранжевыми ломтиками, утку с яблоками, сыр камамбер, мороженое с темным шоколадом.

К концу трапезы Игнат Картузов поставил меня в известность, что через воскресенье они с Кларой Пфефель венчаются, и пригласил на это торжественное мероприятие.

— Извините, друзья! Я рад за вас, желаю вам счастья, но у меня строгое правило: не хожу на свадьбы и похороны, даже на собственные, — отказался я.

— Почему? — удивилась невеста.

— Путаю, когда надо горевать, а когда радоваться, — ответил я.

Клара Пфефель поверила. Наверное, прохожу у нее по разряду чудаков. Ведь разве может нормальный мужчина не пялиться на ее сиськи⁈

115

Я всегда с удовольствием заезжаю в редакцию газеты «Одесские новости». Не только потому, что получаю там деньги. Мне нравится беседовать с заведующим отделом «Театр и музыка» Алексеем Семеновичем Балабаном. Он хорошо разбирается во всех видах искусства, но пиетет перед людьми творческих профессий мешает ему быть объективным. Редактор уверен, что каждый из них наделен божьим даром, надо только разглядеть, в чем именно. Если к таланту относить и умение убеждать в собственной талантливости, что является козырем большинства известных представителей богемы, то Алексей Семенович, безусловно, прав. Единственный напряг в общение с ним — это не ляпнуть мнение о том, чего еще нет. Как-то мы обсуждали творчество Куприна, и я заявил, что лучше всего у этого писателя получается описывать быт проституток, подразумевая повесть «Яма».

— В каком именно произведении? — спросил удивленно редактор.

Тут я понял, что забежал в будущее, поправился:

— Уверен, что Куприн скоро напишет о проститутках сборник рассказов или повесть, и «жареная» тема сделает его известным

После чего перевел разговор на умение разрекламировать себя. По моему твердому убеждению количество таланта и пробивных способностей в человеке составляют в сумме сто процентов. Чем больше одного, тем меньше другого. Абсолютные гении абсолютно непрактичны и наоборот.

Увидев меня в дверях своего кабинета, куда я заглянул после визита в кассу, Алексей Семенович сразу заявил, передавая мне конверт:

— В воскресенье Русский театр возобновляет работу. По случаю открытия после пожара антреприза из бывших актеров театра Комиссаржевской представит лирическую драму Александра Блока «Балаганчик» в постановке Всеволода Мейерхольда. Для вас лично прислали два билета на места в амфитеатре в середине первого ряда, как вы любите. Собирался вечером позвонить, сообщить об этом.

— Даже не знаю, идти ли? Я и так не очень высокого мнения об этом поэте, за исключением стихотворения «Незнакомка». Боюсь, что после пьесы оно изменится не в лучшую сторону. Плохо, когда сапоги тачает пирожник, — поделился я сомнениями, взяв конверт, чтобы отдать билеты кому-нибудь.

— В Санкт-Петербурге постановка была главным событием прошлого сезона. Мнения разделились, причем очень сильно, — сказал он.

— Мейерхольд — выпендрёжник, конструктор зрелищ, для которых пьеса, да и вообще драматургия не важна. Ему нужен скандал, внимание к своей напыщенной особе. Надо подсказать ему, чтобы сделал постановку Библии. Скандалище будет такой, что станет всемирно известным, — высказал я свое мнение.