Национальность – одессит (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 104

Как будут советовать одесские проститутки, не бери дурное в голову, бери в рот: легче выплюнуть,

Будильник зазвенел в самый неподходящий момент. Дребезжал настырно, с явным намерением обломать любой ценой. За что и поплатился. Я долбанул его, не глядя, но всего лишь сбил на пол, где эта гадость продолжила издеваться над нами. Вероник нежно погладила меня по спине, успокаивая, но я чувствовал, как ее тело мелко трясется от беззвучного смеха. На меня накатила волна бешенства и быстро схлынула, вернув желание продолжить. К тому моменту и будильник заткнулся, издав что-то среднее между скрежетом и хрюканьем. Мне захотелось сделать больно Вероник, и продолжил напористо, думая только о себе. К моему удивлению, она сразу подстроилась, застонав громче и с животной радостью, Перед тем, как захочешь наказать женщину, подумай, какое удовольствие доставишь ей.

Выбравшись с кровати, нашел на полу будильник. Это кайфолом тикал, как ни в чём ни бывало, и показывал, что у нас на сборы двенадцать минут, иначе я опоздаю на первую лекцию.

Я сказал это Вероник и добавил:

— Позавтракаешь в кафе между парами. Я дам денег.

— Я с тобой не ради денег, — обиженно заявила Вероник.

Значит, обойдется еще дороже.

— Это не должно лишать меня удовольствия заботиться о тебе, — напомнил ей.

Одеваясь, Вероник обнаружила, что на жакете не хватает пуговицы, вырванной «с мясом». Так и не нашли ее.

— Вернусь с занятий, посмотрю еще раз, — пообещал я. — В пролетке никто не заметит, а дома переоденешься.

Заметив, как погрустнела Вероник, сделал вывод, что этот костюм, если не единственный «пасхальный», то самый красивое, и предложил:

— После занятий заеду за тобой, пообедаем вместе, а потом купим новый костюм. Я порвал, поэтому обязан возместить ущерб.

— Я не покупаю готовые, шью на заказ, — сообщила она.

— Закажу новый. Договорись с портнихой, — согласился я.

Проезжая мимо юнкерского училища, увидел Андрея Макарова, помахал рукой. Он козырнул, как положено курсанту, и проводил мою спутницу взглядом. Теперь у пацанов в училище будет новый объект обожания.

— Кто это? — спросила Вероник.

— Поклонник твоей сестры, — шутливо ответил я.

— Стефани всегда нравилась военным и замуж вышла за офицера, — поведала она.

— В каких он чинах? — полюбопытствовал я.

— Ты разве не знаешь⁈ — удивилась она. — Ты же сам познакомил их.

Я перебрал в уме наших общих знакомых-офицеров. Припомнилась только одна кандидатура.

— Неужели штабс-капитан Суконкин⁈ — предположил я.

— Да, — подтвердила Вероник.

— Сразу понял, что они подходят друг другу, — поделился я и пошутил: — Пора мне устраиваться свахой. За последние полгода повенчал две пары.

— Тебе не обидно, что она с другим? — не унималась Вероник.

— Мне обидно, что не додумался встретиться с тобой в начале каникул, — сказал я.

Видимо, это были именно те слова, которые она хотела услышать, потому что взяла меня под руку, прижалась, положив голову на мое плечо, и надолго замолчала

Я смотрел, как дворники метут на тротуарах разлапистые желто-красные листья каштанов, и думал, как иногда мало надо для счастья. Впрочем, и для несчастья не больше.

После занятий я забрал Вероник возле здания Одесских высших женских педагогических курсов, как она просила. Наверное, чтобы показать подружкам, какого парня отхватила. На ней серая шляпка с белыми искусственными цветочками на узких полях, бирюзовое платье, в котором была, когда встречал ее из Кишинева, с бежевым шейным платком и серая жилетка с короткими рукавами. Духи такие же, как были у сестры и нравились мне. Учтены все мелочи.

Мы пообедали в ресторане гостиницы «Бристоль», потому что был по пути к портнихе. Чтобы не ждать заказ, взяли по комплексному обеду из пяти блюд: соленые опята, уха из стерляди с расстегаями с ней же, жареные дупеля, мягкий сыр реблошон из Савойи и свежий ананас. Оба ели с аппетитом, восстанавливали калории, затраченные ночью и утром.

Ателье «Мадам Женевьева Бертран» находилось на первом этаже соседнего дома на Полицейской улице, прошлись пешком. По обе стороны от входной двери по два арочных окна. Внутри они завешены белями тюлевыми занавесками и темно-красными плотными шторами, открытыми и пристегнутыми ремешками к стене со светлыми обоями с разноцветным цветочным узором. В фойе стояли диван и два кресла с темно-красной бархатной обивкой. В одном сидела пожилая толстая дама с маленьким песочно-белым пучеглазым чихуахуа. Видимо, я не понравился хозяйке, и собака, свободная от человеческих правил приличия, почуяла и озвучила это.

На ее лай к нам вышла портниха — сорокалетняя русская женщина со спрятанными под косынку волосами и сосредоточенным, не ведающим улыбок, невыразительным лицом и нескладной фигурой, которую не облагораживало даже элегантное черное платье с белым кружевным воротником и длинными рукавами с белыми кружевными манжетами.

— Вы заказать костюм, да? — спросила она Вероник.

— Два, — подсказал я, — и вечернее платье.

Моя спутница собралась было возразить, но я опередил:

— Нам на следующей неделе идти в гости к моим богатым компаньонам. Там надо выглядеть на высоте, — после чего сказал: — Так понимаю, это надолго, ждать не буду. Поеду домой, надо кое-что сделать. Позвонишь мне, скажешь сумму, и я с кучером передам деньги. Потом он повозит тебя по магазинам, подберешь аксессуары к новым платьям.

На самом деле пригласили только меня, а ей дорога заказана, пока отношения не будут оформлены официально.

Выходя, услышал за спиной голос портнихи, довольно громкий, чтобы я хорошо разобрал:

— Какой щедрый у вас муж!

Уверен, что она знает семейное положение Вероник, точнее, полное отсутствие такового, но у богатой клиентки все должно быть в рамках приличия.

118

По окончанию осеннего полугодия ректор университета, заслуженный профессор Петриев Василий Моисеевич сдал полномочия и убыл в Карловы Вары лечить туберкулез. На освободившееся место был избран по приказу сверху Левашов Сергей Васильевич, выпускник Санкт-Петербургской медицинской академии, действительный статский советник, ординарный профессор, декан медицинского факультета, потомственный дворянин, активный член Союза русского народа и вдобавок довольно толковый хозяйственник. Было ему пятьдесят, темные густые волнистые волосы, пенсне на длинном носу, аккуратные короткие усы и борода, одет с иголочки, врожденная привычка командовать. После его назначения революция в отдельно взятом учебном заведении закончилась. Всех причастных к любой нелегальной политической организации и даже состоявших на подозрении в жандармерии исключали по малейшему поводу, благо у таких хватало проблем с обучением.

Как моему удивлению, новый ректор хорошо относился ко мне, причем не только, как к подающему надежды студенту, но и считал своим политическим единомышленником после случая с дымовухой. Он даже пригласил меня присоединиться к Союзу русского народа. Я отказался, сославшись на занятость: учеба на трех отделениях, научные исследования, управление, полное и частичное, двумя предприятиями, сотрудничество с газетой «Одесские новости».

— Если не секрет, под каким псевдонимом публикуетесь? — поинтересовался новый ректор и, услышав ответ, воскликнул: — Надо же, я всегда с интересом читаю ваши рецензии, но был уверен, что на такой глубокий и порой парадоксальный анализ способен лишь мой ровесник или даже старше!

Тут он прав, но признаваться в этом я не стал.

Во время зимних каникул я проводил опыты в заводской лаборатории, пытаясь получить новую пластмассу, не такую легковоспламеняющуюся, как целлулоид. Скоро их будет много. Жаль, что в свою первую эпоху не поинтересовался, как их получают.

Как-то незаметно Вероник Соколова перебралась жить ко мне. Я заметил, что почти каждую ночь проводит у меня, и решил, что нет смысла оплачивать меблированную комнату. Эта почетная обязанность тоже перешла ко мне. Теперь девушка якобы снимает у меня комнату, хотя это верх неприличия в нынешнем русском обществе. Впрочем, у революции был и положительный эффект: на многие замшелые правила перестали обращать внимание. Студентам все еще не разрешалось жениться, но и не запрещалось. Наверное, кто-то умный подсказал правительству, что у женатого студента не останется времени и сил на учебу и революцию одновременно, придется делать выбор, который ему накукуют ночью.