Мацзу (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 15

В сумерках пришли пять «взлетающих драконов». Бао Пын не сомневался, что с моей помощью договорится и купит сто мешков. Так и случилось. Переговоров практически не было. Суперкарго знал, за сколько был продан опиум в прошлом году. Цена его устраивала, потому что была, с учетом моей комиссии, намного выгоднее той, по которой продавали через Ханя Джаоцина. Бао Пыну, точнее, Бао Ки тоже подходила. При такой цене и подарках мне они, как случайно обмолвился мой китайских компаньон, имели около четырех долларов навара с каждого фунта опиума.

Утром перед отплытием в Сигуань Роберт Форбс спросил:

— Платить тебе векселями или серебром?

Я выбрал средний вариант:

— Часть наличкой, а остальное векселями.

Шхуна «Макао» была готова недели за три до конца зимнего муссона. Ее корпус, мачты и паруса покрашены в шаровый цвет с более темными пятнами, чтобы «растворялась» на фоне моря и неба, особенно в сумерках. Еще будет трудно определить, куда движется. Конопатили корпус китайцы смесью извести и пальмового масла, которая затвердевала через двое суток, становясь водонепроницаемой. Что забавно, у европейцев эта же смесь, изготовленная строго по китайской инструкции, рассыпалась через несколько дней. В носовой части приделали деревянную ростру или, как называют сейчас, гальюнную фигуру в виде богини Мацзу, но не стали красить в золотой цвет, а лишь выбрали более светлый оттенок серого. Для нас ее сделали по моей просьбе с опущенными руками и полуобернувшейся, якобы чтобы кто-нибудь случайно не обломал выступающие части статуи и не обидел богиню. С каждого борта сделали в высоких фальшбортах по четыре пушечных порта для четырех европейских чугунных шестифунтовых пушек, купленных в Тринадцати факториях. Будем перетаскивать их с борт анна борт. Китайские были хуже, даже бронзовые, с плохо расточенными стволами, из-за чего ядра летели, куда хотели. Можно было приобрести пушки большего калибра, но я не собираюсь участвовать в морских баталиях. Нужна лишь защита от пиратов, которые нападают на небольших джонках. На баке и корме стояли по вертлюжной пушке-трехфунтовке, погонная и ретирадная. Если что, помогут отбивать нападения и с бортов. Экипаж состоял из двадцати шести человек, включая Бао Пына в роли моего помощника и главного по торговле и Лианхуа. Присутствие женщины на корабле не считается плохой приметой в Юго-Восточной Азии. Здесь предпочитают шляться по морям целыми семьями. Я бы сократил экипаж на четверть, но таково было пожелание Бао Ки. Мол, пригодятся при нападении пиратов. Шесть членов экипажа были вооружены луками, восемь — фитильными аркебузами с длиной ствола около полуметра и калибром миллиметров пятнадцать и у трех стволы были почти двухметровыми и калибром двадцать пять миллиметров, заряжаемые двумя-тремя пулями. Европейцы называют это оружие гингальсами. Само собой, и дальность, и точность, и убойная силы у них были намного выше, чем у аркебуз. На суше стрелок клал длиннющий ствол на плечо помощника. При выстреле отдача чуть ли не сбивала с ног первого, а второго надолго оглушало. На шхуне на роль помощника сойдет планширь. Шомполов у них не было, закидывали пулю вслед за засыпанным порохом и так и стреляли. У остальных главным оружием были короткие копья. Роль дополнительного вооружения выполняли мечи-дао и топоры. Дао — это любое однолезвийное с изогнутым клинком. В данном случае было подобие фальшиона длиной сантиметров шестьдесят. Винтовки уже не в диковинку, и я купил у американцев пару для себя, но свинцовые пули со стальным сердечником отлил сам и сделал бумажные патроны с ними, покрыв гильзы воском, чтобы не отсыревали. Климат здесь настолько влажный, что мигом сгнивает и ржавеет все, что может, и даже то, что не должно.

Пока шло строительство, я успел обслужить несколько десятков кораблей, причем не только американских. Если «француз», «голландец» или «датчанин» не шел сразу к острову Вампоа под выгрузку, а становился на якорь возле острова Лантоу, чтобы утром двинуться дальше, и капитан готов был рискнуть, я делал предложение, от которого редко кто отказывался. В итоге и хакка, и танка постоянно были в деле, причем первые увеличили свой флот на два «взлетающих дракона».

Только капитаны Джон-компании сразу отказывались от моих услуг, потому что за ними был особый присмотр со стороны китайцев. Заносчивые англосаксы сумели настроить против себя не менее заносчивых аборигенов. В тысяча восемьсот тридцать четвертом году сюда прибыл на двух фрегатах лорд Уильям Нейпир, чтобы добиться льгот для британских торговцев. Получив отказ, он решил продемонстрировать силу, обстреляв китайские форты. Аборигены не успели испугаться, потому что лорд двинул кони, заболев тифом, и фрегаты убрались восвояси. Китайцы запомнили нападение. Большую часть кораблей Джон-компани составляли трех-четырхмачтовые барки, не очень быстрые, но вместительные. Им некуда было спешить, потому что до того же года имели в Британии монополию на торговлю с Китаем, а соотечественники-конкуренты пока не проложили дорогу сюда. Каждый такой барк привозил около тысячи тонн груза. Сколько из него составлял опиум, не знаю. Предполагаю, что трюма были забиты только им. Эти корабли сперва заходили в Индию, где выгружали всё или почти всё привезенное из Европы и взамен брали опиум, чтобы продать в Кантоне и на обратный путь до отказа нагрузиться чаем, тоже своего рода наркотиком. За неполные пять месяцев я основательно приподнялся по деньгам. Даже подумал, что можно и не шляться по морям, а сидеть в Макао и зарабатывать, не сильно утомляясь, посредничеством, но хотелось побыстрее разбогатеть и вернуться в Европу.

В путь отправились в удачный день, который Бао Пыну сообщил специальный гонец из его деревни. Дул попутный северо-восточный ветер силой баллов пять-шесть. Мы поставили триселя «бабочкой» и довольно резво, узлов десять-одиннадцать, понеслись курсом сто девяносто градусов к Малаккскому проливу. Уже есть очень приличные магнитные компасы. По моему указанию хакка изготовили пару для нашей шхуны, скопировав у американцев и доработав по моим подсказкам — сделав картушку румбово-цифровой. Поместили главный компас в кардановый подвес и добавили пеленгатор. Самое забавное, что, как утверждают историки, именно китайцы первыми изобрели этот прибор, причем не для морских, а сухопутных путешествий — пересечения степей и пустынь. Первый компас был в виде тележки, на которой стоял чувак и показывал вытянутой рукой направление на юг, поэтому назывался чи-нан (указатель юга). Впрочем, у меня сложилось мнение, что китайцы и японцы ничего сами не изобретают, а только хорошо усовершенствуют чужие идеи.

В светлое время суток вахтенным офицером был Бао Пын, поэтому я отправился отдыхать в свою каюту, расположенную в полуюте по правому борту. Она из двух помещений, кабинета и спальни. В первом большой штурманский стол, приделанный двумя сторонами к переборкам и один угол поддерживала прямоугольная ножка, на котором расстелена карта, и маленький обеденный, за которым поместятся всего три человека. Ем за ним один, потому что Лианхуа неудобно сидеть на банке: ноги некуда деть. Предпочитает есть на циновке, постеленной на палубе. Ступни у нее маленькие, специально искривленные в детстве для красоты. Это как надо искривить мозги, чтобы уродство считать красотой⁈ Из каюты выходит только со мной, а если кто-то заглядывает ко мне по делу, сразу уматывает в спальню. Я накупил ей шелка разных цветов, иголок и ниток, так что не скучает. Уже нашила мне рубашек и трусов из шелка лет на десять вперед. Вши рыдают!

Малаккский пролив никогда не был спокойным местом, даже в двадцатом и двадцать первом веках. Слишком удобно здесь пиратствовать. Мой однокурсник рассказывал, как их здесь грабанули, так сказать, среди бела дня. Две большие моторные лодки выплыли навстречу, собираясь пройти вдоль бортов. Только вот между ними был натянут канат. Как только сухогруз однокурсника зацепил его бульбой, обе лодки прижало к бортам. Несколько «кошек» зацепились за планширь — и через пару минут на борту судна оказалась группа вооруженных людей. Они выгребли все ценное, что нашли, включая личные вещи членов экипажа, и избили тех, кто не хотел расставаться со своим барахлом. К счастью, никого не убили. После чего вернулись на свои лодки, отцепили канат и убыли к берегу острова Суматра. Патрульный корабль индонезийских военно-морских сил встретился с сухогрузом часа через два, когда подходили к рейду Сингапура. Капитана допросили с пристрастием, будто именно он был пиратом. Видимо, испортил статистику бравым индонезийским воякам. Поэтому я не удивился, когда перед входом в пролив с британского фрегата, лежавшего там в дрейфе, выстрелили холостым и подняли на грот-мачте флаги с приказом опустить паруса. Им здорово повезло, что на шхуне был человек, который помнил главные сигналы британского военно-морского флота.