Мацзу (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 6

— Я не мой предок, у меня пока нет буфана лев, и ты не первый, кто совершает такую ошибку, поэтому она простительна, — проявив скромность, милостиво произнес я и спросил: — Как тебя зовут?

— Бао Пын, — представился он.

— Меня можешь называть капитан Хоуп Алекс, — выбрал я такой вариант своего имени для китайцев, у которых первой идет фамилия, и, чтобы объяснить, как такая важная птица оказалась в такой заднице, рассказал: — Прошлой ночью во время тайфуна затонул мой корабль, я один выплыл. С собой захватил только оружие. Как говорил мой предок с буфаном лев, у кого есть меч, у того будут и деньги. Так что я в начале нового пути. Вот решил помочь гвайлоу с продажей опия. Они мне рассказали, что ты хочешь купить их товар за бесценок.

— Каждый купец хочет приобрести подешевле и продать подороже, — сказал он в свое оправдание. — Девять серебряных монет — хорошая цена.

— Мне платили в два раза больше в… — я запнулся, якобы чтобы не проболтаться, и закончил: — … в северных провинциях.

— На севере все намного дороже! — льстиво улыбаясь, согласился Бао Пын. — Только туда очень сложно довезти. По пути придется многим заплатить.

Я покивал головой, то ли соглашаясь, то ли подтверждая, что слышу собеседника, после чего изрек важным тоном:

— Как опытный купец, ты должен согласиться, что одиннадцать серебряных монет будут справедливой ценой. У нас именно за столько забирают другие покупатели.

— Цзяньминь — ненадежные покупатели, обманщики, лучше с ними не связываться! Да и много они не возьмут, слишком бедные! — предупредил он таким тоном, будто общался с самым близким другом.

— Как они могут нас обмануть⁈ — удивился я. — Мы не даем в долг. Они платят одиннадцать монет и только после этого получают товар. Сегодня взяли мало, а завтра продадут выгодно и возьмут больше, а потом еще больше…

— Мы сразу купим много, поэтому для нас цена слишком велика! — очень искренне воскликнул он и, опять заулыбавшись, предложил: — Мы готовы заплатить девять с половиной, и только потому, что договариваемся через такого культурного человека!

— Такой культурный человек, как купец Бао Пын, должен согласиться, что цифра десять с половиной будет более подходящей для гвайлоу, — мило улыбаясь, продолжил я торг.

— Все равно слишком дорого. Мне надо посоветоваться с компаньонами, — решил он поюлить.

— Я не против. Спустись на лодку, поговори с ними, но учти, что, когда вернешься, цена будет одиннадцать с половиной, — предупредил я. — Как говорил Кун Цю, второе предложение должно быть хуже первого, но лучше третьего, иначе торг будет бесконечен.

Ничего подобного я у Конфуция не читал, но и мой собеседник, уверен, тоже, но по разным причинам. Если бы Бао Пын был образованным, то есть прочел все труды мудреца, то стал бы чиновником, а не контрабандистом-наркодилером. Поэтому любую умную мысль для таких, как он, можно выдавать за конфуцианскую.

Мой собеседник сразу передумал советоваться, продолжил торг:

— Приятно вести дела с таким образованнейшим человеком! Это большое счастье для меня! Но мы недостаточно богаты, чтобы заплатить такую цену. Самое большее, что мы можем себе позволить, это десять монет, — после чего поклонившись еще раз, добавил: — и подарок тому, кто поможет совершить сделку.

— Пару жемчужин, — подсказал я.

— Одну, но хорошего качества, — уточнил контрабандист-наркодилер.

— Приятно иметь дело с таким умным человеком! — похвалил я в ответ.

— Мне тоже, наимудрейший из приплывавших сюда! — улыбаясь уже не так лучезарно, произнес он.

— Договорились по десять долларов за фунт, — сообщил Бернарду Бишопу, когда Бао Пын отправился на своего «взлетающего дракона», чтобы, как он сказал, сообщить о сделке компаньонам, хотя я уверен, что заправляет всем сам.

— Черт побери! Я уже сделал вывод по его скисшей роже, что не договорились! — восхитился капитан.

— Это один из китайских элементов торга, не обращай внимания, — посоветовал я.

— Да, без тебя бы мы не провернули такую выгодную сделку! — сделал он правильный вывод. — Квотер с каждого фунта твой!

Квотер — это серебряная американская монета в двадцать пять центов. На аверсе изображена Свобода в виде женщины. Каждый понимает свободу по-своему, поэтому и женщины на монетах были разные.

— Они сегодня возьмут двадцать мешков. Больше в их галеру не влезет. Через несколько дней приплывут на пяти галерах и купят сразу сто, — сообщил я, после чего спросил: — Сколько у вас всего опия?

— Двести пятьдесят мешков, — ответил он. — Остальной груз — корень женьшеня, табак, шкуры морских выдр, часы, музыкальные шкатулки…

— А где берете женьшень? — поинтересовался я.

— Покупаем у индейцев, — ответил Бернард Бишоп.

Надо же, а я был уверен, что это растение встречается только на Дальнем Востоке.

6

На следующий день танка приплыли на пару часов раньше. Видимо, отправились в путь сразу после сиесты. Судя по довольному лицу У Бо, он уже был не против того, чтобы до обеда заниматься торговлей, а не ловлей рыбы. Товар оказался очень выгодным. Во второй раз они приобрели два мешка, заплатив серебряными «копытами», недавно отлитыми. То ли взяли ссуду, то ли покупали большую часть второго не для себя, чтобы заработать комиссионные. Не знаю, кому они сбыли первый мешок. Старик не сказал, а я не стал спрашивать.

Как он мне поведал вчера, почти в каждой береговой деревне есть опиекурильня. Там покупатель получает не только маленький шарик опиума, но и циновку для полетов во сне и наяву и приспособление для вдыхания дыма. Это обычно керамическая съемная чаша, соединенная металлическим фитингом, который называют седлом, с чубуком из бамбука. В нее закладывают шарик, после чего нагревают над специальной маленькой масляной опиумной лампой, изготовленной из местного стекла. Она дает небольшое количество тепла, благодаря чему наркотик испаряется медленно, и курильщик успевает вдыхать весь дым. Шумеры, египтяне, финикийцы, древние греки и римляне, как западные, так и восточные, византийцы, потребляли опиум с едой или разводили в вине. Воины брали его в поход на случай ранения, как болеутоляющее, а кое-кто — чтобы хотя бы ненадолго стать смелым.

На третий день приплыли сразу за четырьмя мешками опиума и заодно выкупили свою золотую пластинку. Судя по тому, как ее поцеловал У Бо, это был талисман на удачу, который в очередной раз выручил их племя. Кстати, Бернард Бишоп не хотел расставаться с ней. Отношение золота к серебру здесь примерно, как один к семи, а в Северной Америке и Западной Европе, как один к десяти-двенадцати.

На четвертый день танка не появились даже для обслуживания сексуально озабоченных членов экипажа клипера. Вместо них в вечерние сумерки прибыла флотилия хакка из пяти «взлетающих драконах». По моему совету экипаж приготовился к бою, зарядив две картечницы, по одной с каждого борта, и мушкеты и пистолеты и положив под рукой палаш или топор. Покупатели раньше занимались пиратством, так что от них всего можно ожидать. Я сказал Бернарду Бишопу, что их лучше не пускать на борт клипера, что сам спущусь к хакка, проведу переговоры. Если они заплатят, отдадим товар.

Бао Пын прямо таки вспыхнул от счастья, увидев меня, будто ждал эту встречу всю свою жизнь. На нем был темно-синий халат с золотыми драконами. Решил, наверное, похвастаться, что у него есть, во что переодеться. Обменявшись приветствиями, мы зашли под навес. Первым делом я вручил наркоторговцу табакерку-шкатулку музыкальную, изготовленную из красного дерева. Когда поднимаешь крышку, негромко исполняется короткий фрагмент из какого-то музыкального произведения, неизвестного мне. Как мне сказали, такие безделушки называются здесь синг-сонг и очень ценятся. В каждой приличной китайской семье должна быть хотя бы дешевенькая музыкальная шкатулка или часы.

— Подарок от капитана, — сказал я.

— Нет, что ты, я не могу принять такой ценный дар! — почти искренне изобразил отказ Бао Пын.