Бумеранг вернулся (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 20

— Если попадутся, привезу, — пообещал я.

У меня лежат дома ручные гранаты. Берег их на рейды и дорогу до Тихого океана. Если ситуация там наладилась, можно будет продать бо́льшую часть, пока они в цене.

Мы с первым сержантом Доулзом наведались в бар с многообещающим названием «Оазис», который принадлежал отставному сержанту, чтобы дождаться, когда переведут деньги и посмотреть в отделении «Голубого союза», сколько начислили. Я угостил вояку бурбоном из довоенных запасов, после чего стали назвать друг друга по имени. Его звали Эндрю. Был ранен полгода назад в Аризоне, когда там только начались бои.

— У тебя какое воинское звание? — полюбопытствовал он после первой рюмки.

— Второй лейтенант резерва, артиллерист, — ответил я.

— Для резервиста ты слишком хорошо добываешь оружие, — не поверил он.

— Воевал командиром минометной батареи в частной военной компании «Вагнер-групп» на Украине, — соврал я, зная, что название этой организации приводит пиндосов в трепет.

— Ни фига себе! — удивился первый сержант Эндрю Доулз. — А как ты туда попал⁈

— Увидел объявление в интернете. Они платили хорошо, а мне деньги нужны были позарез. Я знал немного русский язык. Мама эмигрировала из России, — продолжил я сочинять.

— Тогда всё понятно! — радостно сделал вывод первый сержант и объяснил: — Видать, ты в маму пошел, а все русские рождаются с пулей в голове!

За последнюю партию трофеев получил тринадцать с половиной тысяч долларов. При нынешних ценах этого хватит на несколько лет беззаботной жизни. Впрочем, как советуют французы, найдите женщину — и станете нищим через несколько месяцев, а то и дней. На Джейн это правило пока не распространяется. Ее больше занимает «вписывание» в своей класс, школу. Для одноклассников она чужая, нью-йоркская. Это примерно такое же оскорбительное слово, как москвичка в России. Ничего, Джейн девочка сообразительная, старательная и очень хочет вернуться в прежнюю жизнь, символом которой для нее является школа. К тому же, у нее самый крутой бой-френд в Бёрнсе и не только. Не знаю, что она понарассказывала одноклассникам обо мне, но здороваться начинают за пару кварталов.

Сидеть дома было скучно. Через неделю я отправился в новый рейд. Поехал опять в Омаху. Мы договорились с Фредом Хелфилдом, что, когда закончу с реализацией трофеев и другими делами, наведаюсь к нему, чтобы совместно провернуть еще какое-нибудь дельце. Во время ожидания он должен был разведать, где обитают гангстеры. За это получит часть добычи. Для поощрения и как премию за предыдущий налет, привез старику еду: консервы, крупы, макароны, муку.

Остановился на том же месте в саду, где и в предыдущий раз. Ждать пришлось минут пятнадцать. Фред Хелфилд пришел без оружия. Видимо, сегодня гангстеры не опасны, ни городские, ни местные. Само собой, обрадовался, увидев, сколько еды я привез.

— Теперь выживу! — радостно заявил человек, которому по возрасту пора умереть, и пожаловался: — А собак всех поубивали. Поехал следующей ночью покормить, а они лежат убитые возле офиса. Леди тоже. Надо было мне забрать ее.

— Зато наелись перед смертью, — сказал я в утешение и перешел к делу: — Ты нашел что-нибудь интересное?

— Слушай, тут такой оборот случился. У моего соседа Боба Фелпса гангстеры захватили дочку и внука. Она раньше в городе жила. Когда мужа убили, перебралась с сыном к нам. У нас тут тише и еды больше. Боб вырыл под сараем убежище, спрятал их там. Третьего дня мальчишка, ему шесть лет, сбежал от мамы, вышел к дороге, попался гангстерам и привел их к убежищу. Теперь они в зоопарке сидят под куполом «Пустыня». Там гангстеры держат рабов, которые на продажу. Боб вчера был у них. Я перед рассветом подвез его туда, а в начале ночи забрал. Рабов там редко кормят, только чтоб не сдохли, поэтому охрана разрешает приносить еду. Боб передал им яблоки, тыкву. Хоть что-то. Половину яблок забрали охранники. Их там человек пятнадцать всего, — поведал печально Фред Хелфилд и пообещал: — Мы с Бобом поможем тебе. У него дробовик есть, а я патроны дам.

Предполагаю, что вреда от таких помощников будет больше, чем пользы.

— Где находится зоопарк? — спросил я.

— На берегу Миссури, возле железнодорожной станции. Туда можно незаметно проехать по краю Омахи и вдоль реки, блокпостов нет. На той стороне Миссури город Каунсил Блафс, Невада. Наши гангстеры захватили его еще в самом начале и там на въезде построили баррикады, — рассказал он.

— Собаки у охраны есть? — задал я вопрос.

— В Омахе давно нет ни кошек, ни собак. Съели всех. Скоро и крысы исчезнут. В зоопарке тоже всех порезали и сожрали, даже слоненка маленького, который родился перед самой войной. Для этого из другого зоопарка выменяли самца, а то наш сдох, старый был. Оставались одни самки, пять штук. Их тоже потом съели. И рыб всех из аквариума выловили, а азиаты змей из террариума. Там много было. Я ходил с внучкой посмотреть на них, — многословно ответил он и добавил эмоционально: — До чего же мерзкие создания! Зачем бог создал их⁈

— Каждая тварь для чего-то нужна, а люди созданы в наказание им, — поделился я выводом, сделанным во время скитаний по эпохам.

Ночь была темная и не такая душная, как предыдущая. От реки тянуло сыростью, воняло болотом. Откуда-то из центра огромного зоопарка доносился пронзительный, истошный вопль тропической птицы, которая каким-то чудом умудрилась пережить прошлую зиму. Помню, когда услышал этот крик в первый раз, решил, что голосистой бабе перерезают шею. Наверное, птица раньше жила под куполом «Джунгли». В зоопарке несколько полусферических сооружений из стали и стекла, под которыми созданы миниатюрные ареалы из разных климатических зон. Всё, как в природе, только очень тесно. Теперь случилось то, за что я ратовал всю сознательную жизнь — в клетках сидели те, кто раньше приходил полюбоваться пленниками, осужденными на пожизненное заключение только за то, что не такие, как люди.

Купол «Пустыня» находится на высоком фундаменте, облицованном под кладку из разноцветных набольших камней разной формы, в котором вход, выход и служебные помещения. Выше сетчатая стальная основа, разделенная на треугольники, в которые вставлены особые акриловые стекла, дающие летом максимальную тень, а зимой пропускающие максимум тепла. В свете луны внутри виден темный холм с крутыми склонами. Раньше под куполом держали обитателей пустыни. Это мне рассказали помощники Фред Хелфилд и Роберт (Боб) Фелпс. Оставил обоих и Локи охранять машины, на которых мы приехали.

Охрана купола «Пустыня» организована лучше, чем учебного центра. Часового не надо искать. Это толстый негр с черными курчавыми волосами, заплетенными в маленькие косички, которые торчат вверх. Ленточки разных цветов. Прическа «Ёжик в лоскутах». На груди висит на ремне, точнее, лежит на выпирающем пузе, маленький девятимиллиметровый автомат «АПС-9» с коротеньким стволом и сложенным прикладом. Часовой развалился в кресле, стоявшем в нише под высоким бетонным козырьком возле широкого застекленного входа. Постоянно курит, сворачивая самокрутки. Судя по запаху, табак местный, плохенький. Иногда часовой прогуливается до выхода, такого же, как вход, только вывески разные, и обратно, то есть метров десять-двенадцать в одну сторону. Подвижный образ жизни — не его конёк. По пути громко пердит. Видимо, в кресле опасается это делать, чтобы было, на чем сидеть.

Я наблюдаю за часовым из-за высокого валуна, привезенного издалека, здесь таких не встречал, рядом с которым округлая лужа с тухлой водой и зеленым тростником. Между нами метров тридцать выложенного каменной плиткой, открытого пространства, если не считать обломки темно-серой пластиковой урны и сплюснутых, металлических столов и стульев, по которым словно бы прокатились на танке. Подход освещается лампой, приделанной сверху на козырьке. Мне показалось, что по проекту она там не предусматривалась, но нынешняя архитектура такая непредсказуемая, даже для самой себя. Часовой находится в полумраке. Трудно разглядеть негра в темном месте, даже если он там есть. Хорошо вижу, когда прикуривает от зажигалки или решает прогуляться. Убедившись, что часовой еще не спит, отползаю за валун, сажусь, прислонившись спиной к теплой шершавой поверхности, жду. Или я ничего не знаю о людях, или надолго негра не хватит.