Развод. Право на отцовство (СИ) - Барских Оксана. Страница 12
– Он мертвым родился, Гордей. Наш сын пострадал, видимо, из-за стресса, который я перенесла, и вот… Не выжил…
Она опустила взгляд в землю, и ее руки повисли плетьми вдоль тела. Кажется, она плачет, а у меня нет сил даже подойти к ней.
– Что сказали врачи? Какова причина… смерти?
Мне тяжело такое говорить, но, кажется, Соня не шутила. Она права. О таком и правда не лгут. Не моя Соня.
– Обвитие пуповины вокруг шеи.
– Сейчас медицина не как сто лет назад. Неужели врачи не смогли ничего сделать?! На крайняк кесарево?
Я повысил голос невольно, даже не понял этого сразу. Только заметил, что Соня дернулась, словно я ей дал пощечину. Стало неприятно, и я потер грудную клетку в области сердца.
– Я рожала не в больнице, Гордей. У меня были домашние роды.
Изнутри поднимается злость.
– Что ты сейчас сказала?!
Я не смог сделать ярости, выплеснул всё на нее. И не хотел скрывать, как зол.
– На нашу машину упало дерево, мотор в хлам, а на весь поселок авто есть только у главы, и то она заглохла на полпути к нам, так что рожать мне пришлось в доме, на полу. Сам понимаешь, никакого мед.оборудования. К тому моменту, когда повитуха смогла рукой размотать пуповину, ребенок уже задохнулся и…
Она всхлипнула, но у меня не возникло желания утешить ее.
Наоборот, я всё больше злился, чувствуя, как грудь распирает от переизбытка негативных эмоций.
– Соня, – глухо произнес я, – ты ведь знала, что тебе со дня на день рожать. Неужели это того стоило?
– Стоило чего? Хочешь сейчас меня обвинить в смерти нашего сына? – крикнула она и яростно засверкала глазами. – Между прочим, именно этого и добивалась семья твоей любовницы! И добилась! Если бы ты не изменял мне, то всего этого не случилось бы!
– То есть, это я виноват в том, что ты, ведомая обидой, выписалась из больницы после угрозы выкидыша и приехала в эту глушь, заранее зная, что не получишь тут никакой медицинской помощи?!
Она открыла было рот, но замолчала. Так и стояла молча, лишь смотрела на меня разочарованным взглядом, от которого у меня свербело под сердцем и ныло. На секунду показалось, что я совершил ошибку, но затем я опустил взгляд на ее плоский живот, и всё это кануло в небытие.
– Ты знаешь… Мы совершили ошибку, когда поженились, Гордей. Мы из разных миров и не подходим друг к другу. Может, всё это к лучшему, – произнесла она глухо, не глядя мне при этом в глаза. – Я подам на развод, как вернусь в город. Детей у нас нет, на имущество твое не претендую, так что разведут нас довольно быстро.
Ненависть. Вот что я сейчас чувствовал.
Разве может говорить подобное женщина, восемь месяцев ждавшая ребенка?
Нет. Не может.
Это не моя Соня.
Это другая женщина.
Не та, которую я когда-то полюбил.
– Не трудись возвращаться в город, Соня, – холодно произнес я и выпрямился, навсегда заморозив все свои чувства под замком где-то глубоко внутри. – Свидетельство о разводе получишь почтой. О пекарне своей забудь.
– Это кондитерская.
– Мне всё равно. Забудь, что она когда-то у тебя была. Лучше тебе никогда не возвращаться в мой город. Тебя там даже поломойкой не возьмут, уж я об этом позабочусь.
Я процедил угрозы сквозь зубы, развернулся и, чеканя шаг, медленно пошел к машине. Книга под названием София закрылась для меня навсегда.
***
– Зря ты так, Сонь. Он тебя никогда не простит, – покачала головой мама. Она вышла во двор сразу же, как только Гордей уехал.
– Это я его никогда не прощу. А он не заслужил знать о нашем сыне.
– Он отец, какой никакой. Тебе ведь изменил, а не малыша предал. Может, одумаешься? Мы еще успеем его остановить и не дать уехать обратно.
– Нет. Мосты сожжены. Пусть уезжает к своей Ане, Лере, Кате, или кого он там себе найдет. А сына я сама воспитаю.
– Как? Ты слышала, что он сказал? Боюсь, что и мне жизни больше не даст. Предлагаешь нам жить в деревне?
Слова мамы оказались пророческими. Спустя час ей позвонил работодатель с новостью об увольнении, а через два дня санэпидемстанция закрыла мою кондитерскую за несоответствие требованиям.
Гордей не соврал, сказав, что свидетельство о разводе я получу по почте. Его мне принес курьер. А вместе с ней и глянцевый журнал.
“Один из самых завидных женихов страны, владелец текстильных и мебельных фабрик Орлов Гордей Владимирович повторно женился на дочери нефтяного магната Севастьянова Дмитрия Петровича. Союз выгодный для обеих семей. Наследник двух значимых фамилий унаследует…”
Я перевела взгляд на сына, лежащего в коляске, и смяла журнал пополам.
– Ничего, сынок. У тебя есть мама. А такой отец нам не нужен.