Вернуть Боярство 14 (СИ) - Мамаев Максим. Страница 41

Смолкли и ружья с магическими патронами в руках их солдат. Не слышно было злых, рычащих раскатов артиллерии, стоящей на наспех созданных магами Земли возвышенностях, не били с небес суда их разношерстой эскадры, не спешили многочисленные отряды подкреплений, не тащили раненных к целителям, сидящим в окруженных мощнейшими защитными чарами полевых госпиталях… И вообще — смолкли любые звуки сражения, даже те, что грохотали вдалеке. На поле огромного сражения опустилась странная, неестественная тишина — и во внезапном, непонятно откуда взявшемся озарении молодой аристократ понял, что это произошло на многие десятки километров вокруг. И что каждый волшебник в радиусе пары сотен километров ощутил столкновение этих двух странных сил. Тем, кто послабее, просто пришло смутное чувство подспудной тревоги, а сильнейшие даже поняли причину своей тревоги и место, откуда она исходила…

— В моем мире Император Ин Чжэн, которого потомки нарекли Цинь Шихуанди, был лидером, что объединил страну под властью единой династии, дав истерзанному народу позабытый за века междоусобиц мир, — заговорил Аристарх. — Маг, достигший планки Великого, и правивший двести лет, что затем отрекся от власти и передал её своим потомкам. Сам же он стал одним из тех, кто стоял на защите страны, приходя на помощь при возникновении малейшей угрозы стране, а так же будучи тем, к кому обращались за советом и помощью правители Империи, ища его мудрости… А спустя ещё пять веков после отречения от трона он погиб в бою, пожертвовав собой ради закрытия созданных культистами Врат в Инферно. Неоднозначный человек, которого не назвать ни добрым, ни мягким, но проживший достойную жизнь и погибший с честью, выполняя взятый на себя долг. Как же так вышло, что в этой реальности великий правитель опустился до того, что бы стать нежитью? Тварью, что ради поддержания существования своих слуг и себя самого ежедневно поглощает жизни тысяч невинных? Что обратил одну из древнейших цивилизаций в государство чернокнижников?

В голове у Валерия внезапно мелькнуло старое воспоминание. Тогда он, будучи ещё мальчишкой, отнял игрушку у своего сверстника — сына одного из мелких магов, служивших в гвардии Рода. Тот даже личным дворянством не обладал, будучи всего лишь Подмастерьем, но был на хорошем счету и жил с семьей поместье Рода. Это была большая честь, награда за долгую и верную службу — благодаря этому его сын получал образование почти наравне с детьми Рода.

Тогда Валерий отнял у него какую-то игрушку, и у них завязался спор. Закончившийся строгим окриком его собственного отца, заставившим вернуть отнятое. Однако не это было причиной того, что он запомнил этот случай, а сказанные затем слова:

— Никогда не оправдывайся перед теми, кто ниже тебя. И не пытайся им ничего объяснять, если сам того не желаешь — это удел слабых. Сильные объясняются лишь с равными себе — остальные же не имеют права даже рот разевать.

И в следующий раз Валерий игрушку отнял. И вместо объяснений просто проигнорировал и ушел с ней… Ненадолго — собственный поступок ему показался слишком мерзким, и он вернул отнятое. Но урок запомнил — сильные объясняются лишь с сильными. И ему невольно стало интересно — а считает ли своего собеседника неведомо как выбравшийся с территорий Цинь древнейший и самый могущественный оживший мертвец мира равным?

Как оказалось, считал.

— Не знаю, как было в твоем мире, но в нашем у меня не было выбора! — после некоторого молчания зло ответил древний Император. — Я пошел на этот шаг, что бы вечно защищать свою страну! Да, тысячам смертных приходится каждый день отдавать свою жизнь, дабы созданная мной Столица Мертвых сохраняла своё могущество — но благодаря этому Цинь пережила и отразила все угрозы, от армий кочевников до вторжений европейцев! Тысячи разных преступников, стариков и умирающих больных кладутся на алтарь — но под моим руководством и защитой страна процветает! Мы последние из тех, что удерживает статус Великой Державы с первого дня, как его обрели, ни разу не лишившись его! Так что не смей рассуждать о моих деяниях, реинкарнатор — в отличии от моей копии из твоего мира, я не умер, оставив беззащитной страну, а существую до сих пор! И скоро сделаю Цинь ещё больше, могущественнее и богаче, отняв у вас, варваров, земли, которых вы не заслуживаете!

— Что бы ни говорил в свое оправдание, какие бы мотивы, даже благородные, не преследовал — мне плевать, — в тон ему ответил ему тот, кто жил вторую жизнь и в ней выбрал защищать свою родину. — Я не из тех, кто сюсюкается с врагами, если верит, что у их поступков есть оправдания. Ты и твой потомок пришли с мечом в наши земли, ваши слуги убивали, калечили и насиловали моих сограждан. Вы разоряли и уничтожали города и села, пытали на алтарях детей и взрослых, мужчин и женщин — без разбора. Скармливали их демонам, жрали сами, несли горе и ужас на эти земли — и все это просто ради удовлетворения своей алчности…

Сам воздух зазвенел, задрожал от звуков голоса существа в облике молодого Архимага. С каждым сказанным словом его Глас набирал мощь, переходя в раскаты грома и треск яростных молний, выжигая в самом мироздании сказанное. На месте юноши, едва коснувшегося своего третьего десятка, Горюнову почудился высокий, закованный в причудливые доспехи зрелый воин в расцвете сил, лет тридцати пяти-семи, с незнакомым лицом и горящими ярким, нестерпимым ультрамарином радужками глаз. К концу его речи голос чародея грохотал, словно яростный шторм, несущий в себе весь гнев беспощадной стихии. А последние его слова заставили содрогнуться саму душу молодого чародея:

— Око за око, зуб за зуб! Сегодня мы сломаем хребет вашим армиям и прикончим каждую ступившую на нашу землю тварь… И однажды придем в ваш дом сами — и будь уверен, Столица Мертвых будет разрушена моими руками, а вся твоя династия, все твои потомки, каждый, кто несет в своих жилах твою проклятую кровь, будут убиты! — а затем, оглядев стоящих позади чародеев, поглядев в глаза Валерию, бросив взгляд над их головами, словно бы видя каждого воина Руси, что шел сегодня на бой, продолжил. — Братья и сёстры, сегодня мы покроем себя славой! Каждого, кто падет, с гордостью примут наши славные предки в небесных чертогах! Наши потомки ещё тысячи лет смогут хвастаться, что их предки сегодня бились в этом сражении! За Империю! За Русь!

А затем весь тот океан странной, непонятной силы пришел в движение — и Валерий внезапно, на один короткий миг, словно бы соприкоснулся душами с каждым, кто шел сегодня дабы сразиться за родную землю и свой народ. Он ощутил их всех — старых, молодых, зрелых, мужчин и женщин, неодаренных и магов, каждого, кому предназначались слова Аристарха — и они точно так же ощутили его. Это было невероятно странное, неописуемое чувство — связь, возникшая на краткий миг между сотнями тысяч людей, связь, которую создала странная сила странного чародея, что вел их в этот день.

— Сгинь, пропади, рассыпься, изгнанный! — взревел Аристарх, вскидывая ладонь навстречу стремительно шагнувшему к нему рыцарю смерти. — Прочь, мерзкая тварь!

— Это тело принадлежит мне!

— Эта душа будет свободна! Ибо так сказал я!

И закованный в броню рыцарь рухнул на колени, так и не дойдя до своего противника. Черная дымка стремительно вырвалась из его спины и на огромной скорости помчалась куда-то вдаль, к горизонту — туда, где стояли сейчас основные силы армии вторжения…

Глава 14

Ин Чжэн… Нет, Император Мертвых отступил, освободив несчастную, плененную душу, которая послужила топливом для поддержания присутствия владыки Столицы Мертвых, которому проведенный над собой же ритуал ограничил возможности перемещаться по миру. Лишь территория, на которой правит его Род, была доступна этой древней твари, лишь там он мог находиться в полной силе и могуществе — и лишь туда он мог перемещать Столицу Мертвых. И в том было наше спасение — ибо даже обладая всей доступной мне прежде мощью, я бы не одолел эту тварь в его столице. То, что я читал об этом месте, явно было лишь скудными и неполными данными о ней — и даже так это внушало уважение. Однако столкнувшись с Императором Мертвых лично, я могу сказать одно — жители этого мира совершенно точно не понимают и не осознают всего масштаба возможностей этого существа.