Друзья или любовники? (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 3

— «Легенды и мифы Замоскворечья». Одна из самых популярных, приезжие на неё часто ходят. Коренные москвичи предпочитают что-то более необычное. По тому же Замоскворечью у нас другая экскурсия есть, называется «Замоскворечье промышленное». Там…

— Погоди-погоди, Алин, — замахал на меня руками Яр, улыбаясь. — Давай ты всё это мне после ужина расскажешь, а? Я на голодный желудок информацию, мягко говоря, не воспринимаю.

— Это я ещё с детства помню, — фыркнула я и покачала головой. — Ох, Яр, ну у тебя и наборчик! Пельмени, сосиски, колбаса, огурцы солёные… Комбикорм какой-то.

— Комбикорм — это совсем другое.

— Неважно. Убийство желудка, короче! Давай я тебе лучше что-нибудь нормальное приготовлю, из своих запасов. А это потом заберёшь, как домой пойдёшь. Тут самое нормальное, как ни странно — твой коньяк! Остальное — просто жуть.

— Чем плохи эти сосиски? — нахмурился Яр.

— А ты состав читал?

— Зачем? Я же их есть буду, а не читать. Они вкусные, я знаю, поэтому и взял.

— Так, ладно, — я махнула на неисправимого Корнеева рукой и убрала его сумку в холодильник. Вместе с коньяком. — Садись, сейчас я буду кашеварить. А ты давай, бухти мне. Можешь не про развод, а про что-нибудь ещё. Про работу, про отпуск будущий. Конец мая всё же, лето скоро. Поедешь куда-нибудь?

— Не знаю, — вздохнул Яр, опускаясь на табуретку. И тут же крякнул от удивления, когда к нему на колени вспрыгнула Фанта — моя рыжая и до безобразия пушистая кошка. — О боже, ты до сих пор здесь? Сколько ей лет-то, Алин?

— Э-э-э, — протянула я, напрягая память. — Кажется, восемнадцать.

— Ничего себе, — восхитился Корнеев и принялся наглаживать Фанту, которая начала ластиться к нему и бодать лбом.

— Смотри-ка, помнит, — засмеялась я, с удовольствием наблюдая за этой парочкой. Правильно, Яр, наглаживай Фанту, наглаживай. Кошки лечат. В том числе и душевные раны. — Ты её любовь, точно тебе говорю. Никого больше она так не обхаживала, как тебя. С Лёшкой вообще в вечных контрах была, демонстративно игнорировала. Хорошо хоть в тапки не дула.

— Может, и следовало бы, — пошутил довольный Яр. Из его глаз наконец ушла тоска, сменившись весельем. — Тогда оставил бы их тебе.

— На фига мне обоссанные тапки? — картинно возмутилась я, и Корнеев засмеялся.

Дальше разговор потёк естественно, вертясь вокруг отвлечённых тем — моей и его работы, успехов Сони — дочери Яра, — ну и традиционного «как поживают общие знакомые». Обсуждать бывших одноклассников вообще можно бесконечно — кто женился, кто развёлся, кто родил, кто в другую страну уехал.

Тему развода с Лилей я намеренно обходила. Ни к чему это сейчас. Захочет — сам поведает, что у них там случилось, отчего он решил расстаться со своей безумной любовью и уехать от дочери-шестилетки. Однако я поймала себя на мысли, что верю — Корнеев не сделал ничего плохого.

Он вообще хороший парень. Повезёт его будущей жене.

— Ты что готовишь-то? — поинтересовался в какой-то момент Яр, и я с энтузиазмом ответила:

— О! Тут у меня рис басмати по китайскому рецепту, в интернете вычитала. С помидором и оливковым маслом. Очень вкусно получается, сейчас попробуешь. Ещё я нам с тобой два стейка жарю. И соус делаю острый, типа аджики — вот, в кастрюльке. А пить будем компот, я на днях целую кастрюлю сварила, в холодильнике стоит. Очень вкусные сливы купила, половину съела, а из второй половины…

— Стоп-стоп-стоп! — засмеялся Яр, аж всхлипывая. — Алин, остановись, я же сейчас захлебнусь слюной!

— Зачем тогда спросил?!

— Чтобы знать, чем так вкусно пахнет.

— Много будешь знать — слюной захлебнёшься, — пошутила я, погрозив Корнееву ложкой, и тоже улыбнулась. Выглядел бывший одноклассник уже почти нормально, как живой человек, а не бородатое умертвие. Вот поест — и вообще приободрится. Глядишь, и расскажет, что у него случилось.

— А где сейчас твоя мама? — поинтересовался Яр и откровенно облизнулся, глядя себе в тарелку, куда я выкладывала все вкусности. Так, ещё соус. И огурцы порезанные. Не его маринованные, из банки, а вполне свежие, луховицкие. Я такие огурцы очень люблю, они самые лучшие — и сладкие, и хрустящие.

— Мама-то? — протянула я, стараясь не отвлекаться, чтобы ничего не забыть и не перепутать. Рис, стейк, соус, огурцы… Ага, ещё компот же! — Да как обычно — путешествует.

— Это я понял. А где?

— Ну сейчас она в Ярославле, через недельку, говорит, в Кострому отправится. А отец на даче в Подмосковье.

Родители у меня — люди своеобразные. Мама всю жизнь мечтала путешествовать, а папе, наоборот, этого совсем не надо — лишь бы на одном месте сидеть и картошку сажать. Любит он сад-огород, а мама наоборот. Вот после выхода на пенсию и решили, что хватит себя ограничивать, поэтому теперь мама ездит по городам и весям, а папа живёт на даче.

Главное, что все довольны.

— А за границу она по-прежнему не хочет?

— Хотеть-то она хочет, но где денег взять на эту заграницу? — хмыкнула я, поставив тарелку перед собой. Села, потёрла ладони между собой и, хитро посмотрев на Яра, который уже с нетерпением мусолил в руке вилку, подняла стакан с компотом. — Давай-ка выпьем, что ли? За встречу.

— Издеваешься, — усмехнулся Корнеев, и я сделала святые глаза.

— Нет, ну что ты! Повод-то какой — увиделись впервые за много лет. Даже не знаю, кого за это благодарить…

Я хотела пошутить в стиле «Бога или чёрта», но Яр зацепился за эту фразу и, погрустнев, произнёс:

— Лилю, конечно.

Ага. Значит, всё-таки решил исповедоваться.

4

Ярослав

Изначально он не собирался рассказывать Алине про то, что случилось у них с Лилей. То ли стыдно было, то ли ещё что-то. В любом случае — обсуждать не хотелось. Но потом подумал — всё равно ведь кому-то надо рассказать, иначе так и с ума сойти недолго. Почему бы и не Алине? Она точно не станет ни с кем перетирать эту тему и сплетничать. Ярослав знал точно, что его одноклассница и подруга детства — из тех, кто никогда не ударит в спину. Алина могла помочь и поддержать, но унижение или насмешки — это не про неё.

— Знаешь, я неожиданно оказался из тех лохов, которые ничего не замечают, — вздохнул Корнеев, и Алина моментально отреагировала, протянув ему раскрытую ладонь:

— Я тоже. Давай пожмём друг другу руки, как два лоха и товарища по несчастью.

Яр засмеялся и сжал ладонь Алины, краем сознания отметив, какая у неё нежная и тёплая кожа.

От этой незатейливой шутливой поддержки было приятно.

— После того, как Соня стала нормально ходить в детский сад, Лиля вновь вышла на работу, — продолжал Корнеев после небольшой паузы, во время которой пережёвывал первый кусок мяса. Отменного, надо признаться, мяса. Но Алинка всегда хорошо готовила — ещё когда в школе училась. — Не по специальности, правда, логистикой заниматься она не захотела. Сказала: слишком много геморроя. Устроилась секретарём в одну крупную компанию по продаже автомобилей. Могла бы и логистом туда же, зарплата была бы больше, но упёрлась, что на фиг ответственность, хватит с неё. Взяли её легко благодаря тому, что в наличии два языка — английский и китайский. Лиля была довольна, говорила мне, что её ценят. С удовольствием на работу ходила, счастливая такая. Дома у нас всё нормально было, не ссорились — ну, только если по мелочам. А неделю назад она пришла, дождалась, когда Соня спать ляжет, и говорит: «Корнеев, я другого люблю».

Алина сочувственно улыбнулась:

— По стопам Лёшки пошла. Ну, почти.

— Угу. Я в тот момент ушам своим не поверил, думал, шутка такая. Но нет. Стала рассказывать, что у неё, оказывается, уже давно роман с одним из руководителей на работе. Чем он занимается, не сказала, да это и неважно. Она сначала думала, мол, это несерьёзно, но теперь он вроде как разводится и предлагает ей пожениться.

Пирожок поперхнулась рисом. Схватила стакан с компотом, сделала глоток и выдохнула возмущённое: