Фронтера - Шайнер Льюис. Страница 40

— Ты пройдешь через портал в этом скафандре, — продолжила Глаголь. — Мы тебе парашют и кое-какое снаряжение для выживальщиков приготовили, просто на всякий случай, а еще немного припасов — еду, воду и воздух. И передатчик, чтобы знать, получилось ли у тебя. В конце концов мы и так узнаем. Спустя двенадцать лет, когда сигнал туда и обратно…

— Хорошо, — сказал Риз.

— Мы целимся в точку, размещенную приблизительно на километровой высоте над поверхностью планеты предположительно земного типа. Мы можем ошибиться и загнать тебя под поверхность, и тогда ты взорвешься. Или выбросить так высоко, что ты сгоришь на пути вниз. Возможно также, что атмосфера там слишком тонкая для работы парашюта. Не исключено, что это газовый гигант, и в таком случае все принятые меры не имеют значения. Ты понял?

— Понял, — сказал Риз.

— Ну и… может вообще ничего не получиться.

— Сделай это, — сказал Риз. — Поехали.

То ли сахар помог, то ли постэффекты шока после кровоизлияния, то ли световое шоу Глаголи так на него подействовало, но Риз ощущал эйфорию, граничащую с маниакальным возбуждением. Он поднялся с таким чувством, словно летит по Вселенной на своем корабле.

— Хрустик!

Во мраке между галактическими рукавами начал разрастаться холодный облачный прямоугольник, замерцал и налился маслянистой пленкой флуоресцирующих цветов радуги. Риз неловко подался к нему, обескураженный невидимостью физического помещения. Его раненую руку перехватили чужие руки, большие, мягкие, пристегнули парашют и еще какой-то рюкзак. Он завозился со снарягой, поморщился, когда прижало рану, но затянул все ремешки. Потом нахлобучил шлем обратно на голову и переключил динамик на громкую связь.

— Что мне делать? — произнес он снова пересохшими губами.

— Просто пройди туда. И поймешь, что очутился там. Если даже сохранишь сознание, чего не предвидится, то при движении на такой скорости само понятие времени теряет смысл.

Риз почувствовал, что кивает. Переставил ногу вперед, задел голенью край столика, поставил ногу на место здоровой рукой, не отрывая глаз от сверкающего портала. Он видел твердые металлические края и почти мог коснуться их, вытянув руку.

Комнату затопил свет.

Он развернулся.

Через воздушный шлюз протискивалась фигура в скафандре.

— Риз! — произнесла она монотонным голосом автомата. — Риз, стой!

— Кейн?!

Кейн сбросил шлем.

— Риз! Бога ради, Риз, отойди оттуда!

В резком сиянии, льющемся из тамбура, лицо Кейна казалось белым, как лунная поверхность, а его глаза — светоносными кратерами. Риз видел в его чертах попытку осмыслить, но не понимание. Они посмотрели друг другу в глаза, и Риз почувствовал, как душит Кейна оторванность от корней, как мучается он тяжестью предательства, которому подвергся.

Поясни ему, подумал Риз. Скажи ему, что ты не какой-нибудь греческий герой, благородный воитель без страха и упрека, чьи молниеносные стрелы творят правосудие. Дай понять, что он теперь может полагаться только на себя. Скажи ему.

Самый крупный из детей, гигант с перекошенными пальцами и челюстью акромегалика, положил руку на грудь скафандра Кейна, и по лицу того пробежала гримаса от боли в поврежденных ребрах.

— Прости, — прошептал Риз, но динамик скафандра придал его словам металлическое равнодушие. — Прости, Кейн. Но я тебе больше не нужен.

Услышав от себя эти слова, Риз постиг, что так и есть.

— И никогда не был нужен, — добавил он.

Он вскинул руку, теряя дар речи от всепоглощающего, подступающего к груди и половым органам холода. Отвернулся от Кейна и медленно прошел в мерцающий портал.

— Остается три часа, — проговорил Кёртис, — семь минут и примерно пятнадцать секунд.

— Может, они блефуют, — сказала Молли.

Она слишком много всего испытала и слишком быстро: убийство Дианы, арест Кейна, угрозу русских, а теперь еще это, святая святых Кёртиса, куда она попала впервые. Она видела на столе его секретаря множество экранов, но ничто не подготовило к такому зрелищу: целая комната позади его кабинета, и с обеих сторон стены ее были покрыты экранами.

В дальнем конце комнаты сидел один из помощников Кёртиса, бородатый опрятный бразилец Алонсо, который однажды попытался к ней подкатить, довольно нагло и в лоб. Он уже минут пятнадцать прилагал значительные усилия, делая вид, что не замечает, как они с Кёртисом пререкаются.

— Ты же знаешь русскую технику, — продолжила Молли, — на нее нельзя толком положиться.

В отличие от этой, подумала она. Камеры могли управляться с обычного пульта, а бортовой накопитель каждой вмещал три часа постоянно обновляемой информации, доступной для воспроизведения в запрограммированных последовательностях. Молли напугало и шокировало количество ресурсов колонии, отведенное под столь хитрую и дотошную программу скрытого наблюдения. Они позволили ей развиться, они все, и она виновата не меньше остальных.

— Они предложили продемонстрировать возможности, — сказал Кёртис неприятным голосом. — Хочешь проверить? Что бы ты принесла в жертву? Может, ледяные резервуары? А как насчет пещеры со всеми детьми и этим гребаным секретным проектом, который вы там замутили? Только попроси.

Молли казалось, что он уже некоторое время бредет по краю пропасти прозрения, падение в которую парадоксальным образом соединит разрозненные аспекты его личности в новое слитное целое. Возможно, рассудила она, это обернется истинным апофеозом, и он каким-то способом героически спасет Фронтеру, голой грудью на лазер и все такое. Но более вероятен сокрушительный коллапс. Он все чаще выходил из себя, проявляя признаки прогрессирующего нервного расстройства.

— Ну ладно, — сказала она, — ладно, они не блефуют. И как долго мы еще будем тут сидеть?

Его камеры проследили за прогулкой Маяковской наружу, потом за ее возвращением. В доме было темно, Валентин сидел на единственном освещенном месте, в кухне, и ежечасно передавал условленные коды. Они зарегистрировали три таких сеанса.

— Пока я что-нибудь не придумаю, — ответил Кёртис, — коды не взломаю или еще что.

— Они пользуются условными названиями из программы «Салютов», — сказала Молли. — Я их в книге однажды встречала. Наверное, расположили в хронологическом порядке или как-то так. Но не понимаю, что нам это дает.

Кёртис посмотрел на нее удивленно, затем пристыженно.

— Наверное, ты права. Не так много, но это неплохое начало. Если придется…

— Кёртис? — сказал Алонсо. — Иди-ка посмотри.

Молли развернулась на стуле и проследила его указующий палец. Но не увидела ничего, кроме обычного звездного поля.

— Господи! — заорал Кёртис. — В пещере же камера! Они что, глушат ее?

— Не думаю, — ответил Алонсо. Молли подумала, что его нервы наверняка тоже на пределе; под бородой на подбородке виднелись неприятные красные разводы. — Мне кажется, это какая-то голопроекция, созданная в самой пещере.

— Сохрани ее, — приказал Кёртис, — и давай вторую.

Молли проследила, как звездное поле появляется на другом мониторе. Потом звезды погасли, и появилась Глаголь, согнувшаяся над фигурой в скафандре.

— Риз! — вскочила она, отшвырнув стул. — Ему плохо. А ну давай сюда запись с камеры в южном шлюзе, я хочу посмотреть, как он туда попал.

Алонсо посмотрел на Кёртиса, тот кивнул.

— Сделай это.

На третьем экране Риз стал перемещаться назад во времени: выбрался из воздушного шлюза спиной вперед, развернулся, дернулся, врезался в бесчувственное тело Блока, восставшее с пола. Молли увидела, как пуля выбирается из стены и засасывается вместе с тоненькой струйкой дыма в ствол оружия Блока.

— О Господи, — вымолвила Молли.

На экране, отображавшем пещеру в режиме реального времени, возникла маслянистая лужа света. Ее пересекла тень. Риз в скафандре. Его силуэт очертился на фоне опалесцирующего энергополя.

— Остановите его! — завизжала Молли. — Бога ради, кто-нибудь, остановите его!