На тропе Луны - Вологжанина Алла. Страница 73

– Зачем? – не врубилась Карина. – Там выход, что ли?

Птероворон возмущенно подпрыгнул, завращал глазом. Его коленки скрипнули-лязгнули.

– Крра! Дурра! В трряпке жрррать попррыгаешь?

Видимо, и впрямь дура. Столько времени приучала себя обращать поменьше внимания на одежду, поскольку от этого одно сплошное расстройство, а приучилась, конечно же, не вовремя, не к месту, да еще и перестаралась…

Карина всмотрелась в свое отражение. Она по-прежнему смахивала на беспризорницу, если уж честно. Хотя причин для этого было все меньше и меньше.

– Карина Радова, – попробовала она на вкус новую фамилию. Но почему новую? Тетка Клара недвусмысленно дала понять, что эта фамилия полагалась девочке по праву с самого рождения. – Карина Радова. Серый волк из семейства Радовых из прекрасного «Стража глубин»… Ну а фиг ли бы и нет?

– Пррравильно, – поддержал ее Кру. – Ты не дурррра. Собирррайся!

И Карина открыла шкаф.

И заморгала, не веря своим глазам. Все отделение было заполнено висящими в ряд одинаковыми белыми платьицами.

«Что это?» – подумала она и открыла другое отделение. Оно оказалось гораздо больше, и вот уж где впору было по-настоящему не поверить глазам. Снова ряд платьев, только теперь строго по цветам и оттенкам от черного до белого через весь мыслимый цветной спектр. Эррен в детстве, что, по три раза на дню переодевалась? И какой порядок! Самой Карине до тетки далеко.

– Крра! Феи! – коротко объяснил Кру. – На пррощанье старрались. Выбиррай.

Карина выбирать не стала. Просто взяла первое попавшееся, то ли черное, то ли просто очень темное.

Кру драматическим жестом хлопнул себя крылом по лбу. Наверное, еще и глаз закатил.

– Ррубашку, ррубашку сперрва.

Оказалось, что платье фактически состояло из двух – белого, наглухо завязывающегося у горла на ленточку, и темного, с широкими рукавами, открытыми плечиками и многоярусной сборчатой юбкой до колен. Очень красивого, если уж честно.

– Чувствую себя куклой, – пробурчала Карина.

– Куклы не завтррракают, – отозвался ехидный птероворон, – а тебе порра.

И они отправились на кухню. Карина по дороге удивлялась, почему хозяйка замка не вкушает свой утренний кофе в тронном зале, а тусит среди кастрюль. Но это удивление прошло, как только она увидела кухню.

Длинный зал с низким потолком казался не просто уютным, а завораживающим. Справа от входа располагалась собственно кухонная часть – филиал ада с полудюжиной печей и печечек, отполированными временем и мастерством каменными поверхностями для резки, котлами, сковородами и непонятно чем еще. В двух печках горел огонь, и по кухне плавал умопомрачительный аромат выпечки. Слева возле единственного, зато настежь открытого окна стоял древний как мир деревянный стол с небрежно брошенными тут и там кружевными салфетками. Возле него, с ногами на массивном стуле, раскидав оборки клетчатой юбки, полыхая рыжими кудрями, сидела Эррен. Она, как маленькая, держала двумя руками огромную, тонкую до прозрачности кружку и что-то с удовольствием отхлебывала из нее.

– Мастер, вы в самом деле Великий мастер, – жмурясь от удовольствия, говорила она, – я словно в детство вернулась. Эх, Евгения бы сюда…

Эррен открыла глаза и увидела Карину.

– Доброе утро, сплюшка, – усмехнулась она, – присоединяйся. О, какая ты красивая!

– Доброе утро, девочка, – присоединился к приветствию Великий мастер, выступая из тени «кухонной» части. – Рад видеть тебя снова. Судя по всему, ты не пострадала. И я согласен с твоей тетей, ты просто красавица.

Смущенная Карина поздоровалась и пристроилась у стола. Мастер выглядел еще более странно, чем ей запомнилось. На нем был белый мешковатый комбинезон, не оставляющий ни миллиметра открытой кожи. Впечатление было такое, как будто в пустую оболочку тряпичной куклы поместили гибкий проволочный каркас. Только маска осталась та же – красивая, тонкая, с застывшей печальной улыбкой.

– Это же вы были в той лавке, ну… у Эрнеста? – спросила Карина.

– Именно, – ответила за повара Эррен. – Я подозреваю, что знакомство с тобой стало, так сказать, последней каплей в моих многолетних уговорах. Спасибо, детка, ты заставила Великого мастера перейти ко мне от прежнего господина. Рейберт Гард, наверное, рвет и мечет.

Карине показалось, что повар поморщился под своей белоснежной маской.

– Знаккер Гард достойно пережил эту потерю, – с легкой иронией отозвался он.

Эррен хмыкнула:

– Как же, как же… Может, покормим ребенка, а, Мастер? Или сразу учить начнем?

Тот издал легкий смешок.

– Конечно, сначала покормить, – встряла Карина, усаживаясь на стуле. – Поучить и без отрыва от еды можно. А вообще, вы бы мне лучше рассказали, где я нахожусь.

– В доме твоих предков, балда, – усмехнулась Эррен. – Мастер, можно ей завтрак?

Маска осталась неподвижной. Мастер шепнул что-то еле слышно, и на столе перед Кариной появилась такая же чашка, как у Эррен, наполненная густым ароматным какао. Впрочем, называть это чудо «какао» было бы неправильно. Шоколад – в самый раз. Само собой, словно вылупившись из воздуха, на столе возникло белое блюдо с теплыми булочками и парой бутербродов.

– Я угадал? – спросил Мастер, и Карине показалось, что он улыбается. – Ты съешь кремовый виток, а потом бутерброд с солеными овощами.

– Угадали… но как?

Каринина привычка заедать сладости соленостями была предметом вечной ее борьбы с мамой и Ларисой.

Эти двое, которые типа «взрослые», радостно заржали.

– Карина, это Великий мастер, – сказала Эррен, отсмеявшись. – Думаешь, я его только ради вкусных плюшек от Рейберта Гарда переманивала? Мебиус великий, нет, конечно…

– Зачем тогда?

Эррен покосилась на Мастера. Тот еле заметно кивнул. Ему уже не смешно, нахмурился, поняла Карина.

– Тот, кто готовит людям еду, знает все о них самих, об их предпочтениях, о том, как сделать их здоровыми и сильными… короче, все о жизни и о том, как ее прервать, – враз посерьезнев, скороговоркой выпалила Эррен. – Повара – искусные убийцы, чтоб ты знала. Я надеюсь, такие услуги Великого мастера мне не потребуются. Но если вдруг… пусть он лучше будет у меня, чем у Гарда.

Брр, чудесный мир это Трилунье. Пьешь себе какао и вдруг – бац! – узнаешь, что его приготовил крутой киллер. Повар поймал ее настороженный взгляд, улыбнулся своими невнятного цвета глазами через прорези маски, и… на кончиках его пальцев распустила крылышки смертоносная стальная стрекоза одного из его клинков.

– Не понимаю, чем вам не угодил знаккер Гард, – проворчал повар, не убирая свою «стрекозу», зато беря из воздуха (ах да, из глубины!) чашку и запросто присаживаясь рядом с Кариной. – Как бы то ни было, мне кажется, что вы, дорогая символьер Эррен, говорите мне все то, что хотели бы сказать моему прежнему господину, но по каким-то причинам не можете.

– Вот как? – Эррен задиристо впечатала свой крепкий кулачок в стол, и Карина с удивлением поняла, что эта странная перепалка не имела ничего общего со ссорой. – Даже не надейтесь. В конце концов, я знаю его много лет, хоть и не слишком близко, а с вами знакома по паре писем. Хотя есть у меня ощущение, что мы с вами в одном замке выросли. Может, вы родственник знаккера Рейберта? С этой семейки вполне станется выучить кого-то из младших на повара… Кстати, Мастер, вы словесник или ритуалист? Демуэрро!..

Слово синим дымом колыхнулось в воздухе. Стальная стрекоза, зазвенев, упала на стол.

– Тут полагается ужасно удивиться, – насмешливо сообщил Карине Мастер, отхлебывая какао. – Никому и в голову не приходило останавливать мои клинки заклинанием, которым… кхм… отнимают жизнь у живого существа.

– У оживленного предмета, – учительским тоном поправила Эррен. – Не морочьте девочке голову, я не убивала ваш нож, паучерт вас побери! И конечно, я поняла, что вы вдыхаете жизнь в ваши клинки. Я же, в конце концов, сама составляла заклинание Демуэрро. Знаете, сколько всего переоживлять пришлось?