"Мир приключений" 1926г. Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Коллектив авторов. Страница 72

Воин, низко поклонившись, внес в комнату блюдо вареного риса и Зейнаб, с'ев одну горсть растянулся на подстилке из грубой верблюжьей шерсти и заснул.

Пушечный грохот, заставил его вскочить на ноги и он бросился к двери. На улице, окруженный своей свитой, стоял Ибн Саид и факелы воинов бросали красные блики на его плащ.

— Ты не спишь, сын мой? — спросил Ибн Саид Зейнаба и, не дожидаась ответа, со смехом прибавил. — Тебя верно разбудил выстрел из пушки, но тут приехали два бедняка, которые заявили, что видели молодой месяц и мы празднуем окончание рамадана. — Зейнаб принес свои поздравления, но в это время послышался грозный топот и лавина вооруженных медейяхов пронеслась мимо по улице.

Покрывая гром копыт, Ибн Саид вскричал:

— Я, Халиф Магомета, отпускаю вам ссегейир денуб (малые грехи), но кебейир эдд (смертные грехи) вы смоете кровью врагов.

Копья склонились и сталь длинных сабель сверкнула вниз, но всадники мчались, не отвечая ни слова.

— Куда едут эти люди? — холодно спросил Зейнаб Эль Самар.

— Это богомольцы, — отвечал Ибн Саид. — Ты видишь, они спешат в Мекку. — И повернувшись он стал отдавать приказания.

По темному небу, покрывая пламенное мерцание звезд, сверкнула зарница, потом еще и еще, и глухие удары пушек раздались далеко в пустыне.

— Ты громко празднуешь конец рамадана, Ибн Саид, — горько сказал Зейнаб, но тот сделал вид, что не слышит.

— Войдем в дом, сын мой, тут холодно и ты простудишься, — ласково обратился он к Зейнабу и посол мрачно шагнул за ним, решив не говорить ни слова.

Ад'ютант Ибн Саида почтительно подал Зейнабу целое блюдо бананов и фиников, но Зейнаб, протянув руку в камин, взял горсть золы и высыпал на фрукты.

— Зейнаб! я люблю тебя, — грустно сказал Ибн Саид, — оставайся со мною, твоя смерть в бою никому не поможет, — но Зейнаб отрицательно покачал головой и Ибн Саид хлопнул в ладоши.

— Подать принцу коня и оружие, пусть его проводят на поле брани.

Зейнаб не успел поблагодарить, как в комнату вбежал ваххабит, залитый кровью и засыпанный песком.

— О халиф правоверных! бедуины перешли на нашу сторону, как обещали, но Керим Абдуллах со своим полком все-таки пробивается к Таифу и меня прислали за помощью.

— Неужели я, старик, возьму в руки саблю? — грозно сказал Ибн Саид и что то приказал ад'ютанту, но Зейнаб, услышав, что Керим Абдуллах погибает, выбежал на улицу и воздуху на коня.

Когда Зейнаб выехал из Коба, стало светать и, оглянувшись, он увидел, что за ним следует спутник. Недалеко в стороне вспыхнула частая ружейная стрельба.

— Господин! — сказал ваххабит останавливая коня, — нам надо ехать туда, там твои братья.

День наступил и Зейнаб увидал с полсотни всадников, которые мчались к Кобу, и все отчетливее были видны их белые плащи. Выстрелы ваххабитов гремели с высоких пальм, окружавших оазис. Иногда отдельные кони подымались на дыбы и падали, но остальные воины гнали коней во весь опор. Это было покушение на самого Ибн Саида и Зейнаб вздрогнул от волнения. Если даже они не достигнут цели, то наделают такого переполоха, что резервы замедлятся и Керим Абдуллах пробьется к Таифу.

Пока он размышлял таким образом, позади грянул пушечный выстрел и над аттакующими рвануло желтое облако английской шрапнели. Зейнаб с ужасом подумал о бронзовых пушках Гуссейна и, отпустив ваххабита, быстро снял тюрбан и, распустив длинную материю, навязал ее серединой на острие копья. Так делал пророк в дни великих сражений. Но прежде, чем он покрыл половину расстояния, из Коба волнующимся галопом навстречу аттакующим вылетело несколько сот человек и через минуту облако пыли закрыло место схватки.

Со всего хода Зейнаб ворвался в толпу наперерез и, нанося и отражая удары, стал пробираться к своим. Это были аристократы Таифа. Они сбились в кучу и падали один за другим. Загремели в упор выстрелы из кремневых пистолетов и сквозь дым и пыль Зейнаб близко увидел лица ваххибов. Два раза он ударил по голове одного, потом другого, но тут что то сильно ударило его в плечо и он грохнулся на песок, упустив повод и выронив саблю.

Ему показалось, что он только на мгновенье закрыл глаза, но когда он очнулся и поднял голову, он понял, что прошло несколько часов.

Кругом все было тихо. По песку в разных местах валялись трупы и белые плащи, залитые кровью, были как крылья убитых птиц.

Зейнаб встал и с трудом сделал несколько шагов.

Недалеко лежал убитый конь ваххабита, с деревянным седлом и в тороках Зейнаб увидел кирбу с водой. Напившись, он с горестью посмотрел на товарищей, которым судьба во время послала смерть, и прислушался. Со стороны Кобы донесся протяжный шум. Зейнаб лег. Вереницей, сопровождаемые всадниками, в сторону Мекки и Таифа дребезжали английские пушки. Артиллерия шла чуть не рысью, торопясь к ближайшему колодцу, так как с севера начались легкие порывы ветра и можно было ожидать бури. Поглядев в сторону, Зейнаб увидел нечто, отчего сердце в нем упало. Бедуины в своих черных накидках крались пешком, как гиены на падаль, прячась за холмы песка, и мысль о том, что его раненого и беспомощного прирежут мародеры, заставила его застонать. Зейнаб опустился на бок и, положив руку на рукоять пистолета, прикрыл глаза. Скоро он услышал вопли и проклятия. Бедуины добивали раненых и грабили их. Потом совсем близко показалась какая то фигура, которая, наклонившись, шла к нему и когда черная накидка была совсем близко, Зейнаб открыл глаза, поднял руку и выстрелил. Бедуин взмахнул руками и упал навзничь. Остальные обратились в бегство, так как выстрел могли слышать ваххабиты и тогда разбойников ждала лютая смерть.

Не зная почему, Зейнаб вскочил и сделал несколько шагов.

— Алла! — перед ним на песке лежал убитый начальник табора, похитивший Неддему. Зейнаб вернулся, поднял саблю, перевязал плечо и внимательно осмотрелся. Какая то мысль жгла его и глаза его горели от мрачной ненависти.

Между дюн уныло бродили кони со сбившимися на бок седлами и, превозмогая боль и слабость, Зейнаб приблизился к одному из них и поймал за повод. С трудом поднялся он на седло и поехал шагом.

Ветер усиливался, вздымая песок, и дышал таким зноем, что даже привычный конь отворачивал голову, но, закрыв рот плащем, Зейнаб все осматривался по сторонам и почему то вдруг свернул в сторону и стал кружить между дюн, как орел в небе.

А! а! за холмом бедуинские женщины устанавливали черный шатер, чтобы укрыться от приближающейся бури и среди них была Неддема. Она увидела мужа и осталась стоять неподвижно, скрестив руки на груди.

Зейнаб направил коня к ней. Неддема стояла грязная, оборванная. Она похудела и была еще более прекрасна, чем всегда, и голубые звездочки татуировки на лбу и щеках были отчетливо видны, так как ее белую кожу не обжигал даже зной пустыни. Она открыто и прямо смотрела в глаза Зейнабу и ее печальная улыбка выражала ее искреннее сожаление, но Зейнаб поднялся на стременах и холодно сказал:

— Сегодня день встреч.

Вслед за тем раздался короткий скрежет железных ножен, широко сверкнула сабля и ужасный звук глухого удара слился с коротким стоном. Убийца спрыгнул с коня и, отбросив окровавленное оружие, пошел на встречу самуму. Небо стало медно красным и внезапные сумерки разостлались, закрыв яркий голубой день. Валы песчаного океана пришли в движение и вихри песка хлестали убийцу, а он, шатаясь и падая, шел на встречу своей смерти, потому что не хотел умереть от руки палача.

72