"Мир приключений" 1926г. Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Коллектив авторов. Страница 91

В половине Ноября наступила полярная ночь, продолжающаяся здесь до середины Февраля. Солнце совершенно не показывалось. На дворе было светло не более двух часов, впрочем и днем на небе были видны звезды. В доме круглые сутки горят лампы. Наступили сильные, до сорока градусов, морозы. Снег, плотно утрамбованный бешеными штормами и сильным морозом, смерзся, как лед. Речка промерзла насквозь, до дна. Чтобы натопить из снега воды, самый снег приходилось пилить пилой — до такой степени он был тверд.

Вечером и по ночам высоко в небе играло Северное сияние. Сначала в редких тучах зарождается расплывчатое светлое пятно; от него, как бы нащупывая дорогу среди облаков, белесоватые полосы. Они постепенно принимают форму лент, поставленных в воздухе ребром. Ленты в поперечнике окрашены в зеленый, красный, фиолетовый и другие цвета. Все эти цвета в ленте быстро изменяются, заменяя место друг друга, перебегают с одного конца ленты на другой. Фантастическая, светящаяся лента изгибается как живая, принимает правильную форму полукруга, замыкается в круг. По бокам ее и внутри круга создается еще несколько лент. Все это живет, трепещет и буквально как-бы дышет красками и переливами.

При Северном сиянии на дворе было светло — свободно можно было читать мелкую печать.

В лунные, ясные ночи, жутко смотреть на покрытую снегами и льдом землю. Всюду бело и мертво кругом! Миллиарды снежинок искрятся в мертвенном свете луны. Тишина тысячелетий и мертвящей полярной пустыни изредка нарушается гулкими ударами колющегося от мороза льда на заливе. Высятся белые призраки и изломы торосьев и рапаков на берегу. Тишина…. Скрип снега под ногой слышен за две версты. Собаки, удрученные непривычной обстановкой, по ночам долго и страшно завывают, подняв свои острые морды к луне. Жуткий хорал!

Полярная мышь — пеструшка почти исчезла, очевидно, ушла в места, более богатые пищей — мхом и травой. Голодный песец в такие ночи усиленно рыщет в поисках пищи и в изобилии попадает в ловушки промышленников. Сейчас песец совершенно вылинял и у него чистая белая и длинная шерсть. На сорок пасников Леткова ежедневно приходится по пять-шесть песцов, тогда как в железные капканы Пырерко попадает не более двух-трех песцов. Очевидно, зверь, хотя и голодный, все же чует и боится предательского железа капканов. Случается, что старый опытный песец, попав лапой в железный капкан, сам отгрызает ту часть лапы, которая ущемлена капканом, и во свояси убегает на трех лапах. В этих случаях Василий страшно ругается, кляня на чем свет стоит хитрого зверька.

Однажды, уже в Январе месяце, Летков отправился осматривать пасники. На последних ловушках он увидал на снегу громадные следы белого медведя.

— Ну, пропали песцы и пасники, все медведь разворотил! — думал Летков.

Собаки, почуяв медведя, бешено рвались по следу и не слушали седока. Наконец, увидал Летков и самого медведя, да еще не одного, а двух. Зверь, разметав пасник, вытащил оттуда песца и пожирал его. Другой медведь крутился около, сердито рыча. Металлические части винтовки на страшном морозе жгут руки, на коже остается белый след, словно от ожога. Надо торопиться, так как свободный медведь неуклюжим галопом, высоко подкидывая задом, бежит прямо на упряжку. Собаки ожесточенно воют и рвутся к зверю. Стрелять приходится прямо с ходу, с нарт. Выстрел…. Зверь валится, расгребая снег сильными лапами. Рычит и пытается еще подняться. Летков с трудом, на бегу, переворачивает нарты кверху полозьями и, воткнув в снег хорей (длинный деревянный шест для управления собаками при езде) останавливает остервенившихся псов. В это время другой медведь вскакивает, и, тяжело переваливаясь, подбегает к сраженному товарищу и начинает его обнюхивать. Все это происходит не далее, как в двадцати шагах от Леткова. Лихорадочно промышленник выбрасывает гильзу и вдруг: резкий звук и стальная хрупкая пластинка экстрактора маузера — ломается. Пальцы рук от холода побелели и плохо повинуются. Кое-как обломки экстрактора вынуты и послан новый патрон. Летков тщательно прицеливается в голову медведя.

— Если сейчас промахнусь, и раню его смертельно, то зверь бросится на меня, а экстрактор сломан и следовательно нового патрона долго не вложить, да и где тут?.. Ведь всего двадцать шагов! В момент медведь сомнет… Все эти мысли быстро, быстро мелькают в голове охотника.

Трак, трак… осечка!!..

Медведь поднимает голову и делает движение в сторону охотника. Примолкнувшие было собаки бешеным взрывом воя встречают зверя. Быстрым и уверенным ударом ножа Летков обрезает постромки Тороса и Льдинки. Момент, и псы дружно аттакуют зверя. Озадаченный медведь садится на задние лапы, тщетно размахивая передними, стараясь захватить увертливых псов. Снова онемевшими, негнущимися пальцами Летков взводит ударник маузера и прицеливается. Гулко раскатывается выстрел и медведь, взревев в последний раз, бьется в конвульсиях на снегу. Его белоснежную шкуру окрашивает обильная струя крови, фонтаном хлещущая из раны в голове. Летков крепко бьет окаменевшими руками о нарты, чтобы возстановить кровообращение, затем растирает руки снегом. Поднимает по очереди Тороса и Льдинку и целует прямо в морду, уже запачканную в медвежьей крови.

— Ну, дьяволы, спасли! а то-бы капут! — говорит он собакам.

Несколько часов работы, — и шкуры аккуратно свернуты и погружены на нарты, вместе с медвежьими окороками. Остальное мясо медведей разрублено на куски, — пригодится для привады на песцов и на корм собакам. Незаметно промелькнул обратный путь до дому, где Леткова ждал уже несколько встревоженный Пырерко.

— Что, Николай Семеныч, долго?

— Да, вот, с двумя ошкуями занимался, ну и подзадержался — отвечает Летков.

Уже дома Пырерко случайно осматривает поврежденную винтовку Леткова и крутит головой.

— Ой, бяда, мало, поди, ошкуй тебя не задавил? — спрашивает он Леткова.

— Да, было маленько, — весело отвечает Летков.

Больше об этом не говорят, так как своеобразная охотничья этика Севера строго воспрещает расспрашивать или распространяться об эпизодах и геройстве охотника.

До Февраля месяца было убито еще двадцать семь медведей. Одного Пырерко убил около самого дома, рано утром, когда голодный зверь энергично раскапывал сугроб, где была свалена добытая нерпа.

Интересны нравы и повадки Властелина Полярного Круга — белого медведя.

Когда осенью к берегам начинает прижимать Карские льды, то вслед за черным зверем на льдах приплывает и белый медведь. Он часто выходит на сушу и бредет вдоль берега около воды, а иногда забирается и вглубь острова, верст на тридцать, на сорок. Жрет он положительно все. Не брезгует даже такой мелочью, как полярная мышь. Случалось находить в желудке очень отощавшего медведя даже мелкие кусочки плавника и водорослей.

Если промышленник нашел свежий след медведя на берегу, то берет одного или двух медвежатников и идет по следу, стараясь, чтобы медведь не увидал, или не почуял его раньше времени. Необходимо медведя сначала отрезать от воды и льдов, так как при малейшей опасности зверь бросается в воду и вплавь спасается в ближайшие пловучие льды. Уверившись, что медведь отрезан от воды (например свернул на тундру), можно по следу пустить медвежатников.

Дрессированные медвежатники настигают мишку и рвут его за заднюю часть тела. Медведь садится на задние лапы, обороняется передними от собак, стараясь своими крючковатыми когтями достать юрких псов. При этом он еще пытается тихонько продвигаться к воде, но опытный медвежатник ни за что не даст уйти зверю в воду, хотя-бы до нее и было всего тридцать шагов.