Соль под кожей. Том второй (СИ) - Субботина Айя. Страница 40

Вадим хмурится, пытаясь вспомнить.

— Я в тот день забирал Стасю, — говорит немного рассеянно. — Мы ездили на конезавод. И потом я привез ее Марине.

— И остался у нее на ночь, ведь именно это и происходит между людьми, которые вынуждены общаться исключительно из-за общего ребенка!

— Лори, погоди…

— Не надо, Вадим! — Я знаю, что уже абсолютно безобразно истерю, но это сильнее меня. Я же, блин, правда почти поверила. Почти позволила ему пробраться мне под кожу, потому что действительно на мгновение решила, будто он может быть хотя бы капельку… нормальным. — Я видела тебя там! Я стояла и смотрела, когда ты выйдешь, но ты не вышел! Больше двух часов просто стояла и смотрела! Чтоб тебя!

Он продолжает хмуриться, но теперь его лицо похоже на каменную маску — больше ни единой эмоции кроме каких-то сложных мыслительных процессов, из-за которых морщины на его лбу становятся немного глубже.

— Лори, ладно, допустим, я мудак и все именно так как ты говоришь. Просто объясни, где и как ты меня видела, и откуда ты вообще знаешь про меня и Марину. Потрать на это это пару минут своего драгоценного времени, будь добра. Даже приговоренным на смерть зачитывают обвинительный приговор.

Все мое нутро категорически против этого сопротивляется, потому что и так понятно, зачем ему это. Пока он не знает, где, как и почему его спалили — очень трудно придумать оправдания.

Лучшее, что я могу — и должна! — сделать в такой ситуации — просто уйти и забыть, что эта мужская особь существует где-то в пределах нашей возможной случайно встречи. Убрать все контакты. Выбросить свой номер телефона. И рано или поздно, воспоминания о нем станут такими же омерзительными, как и воспоминания о Сергее.

— Марина — моя подруга. — А, черт! Я снова выбираю не правильный вариант, и вместо того, чтобы раз и навсегда закрыть эту дверь, с садистским удовольствие ковыряю эту открытую рану. — Мы какое-то время не общались, но потом снова встретились. В тот день я была у нее в гостях. Потом ты позвонил ей, сказал, что уже подъезжаешь и я успела уйти до того, как ты приехал. Мы разминулись на шесть минут.

— Вот оно что.

— А еще до этого, она была на нашей с Андреем свадьбе и…

Я просто рассказываю ему, как опознала его по татуировкам, про те фото и видео, которые Марина мне сбрасывает, на которых нет его лица, но по которым его легко «опознать». Не говорю только, что так много раз пересматривала все это, что уже наизусть выучила рисунок вен на его руках.

— Странно только, что Марина пришла на свадьбу, — добавляю в самом конце, выплеснув уже практически всю злость. — Ведь старый боров мог ее опознать.

— Они не виделись лицом к лицу, — объяснят Вадим, — все тяжбы были через адвокатов.

— И тебя, — добавляю то, что он как будто нарочно умалчивает.

— Это Марина сказала тебе, что я — ее муж?

— Нет.

— Тогда кто?

Я пожимаю плечами, потому что и так знаю, насколько глупо с моей стороны было в лоб называть Вадима ее мужем. О статусе их отношений мне ничего толком не известно.

— Понятно. — Он как будто даже доволен. — Снова быстрые выводы. Твое любимое.

— Ты остался у нее на ночь, Вадим! Тебе не удастся сделать из меня дуру, потому что я видела это собственными глазами. Я сидела в машине и ждала, ждала, ждала… пока ты выйдешь, но ты не вышел даже когда на часах был первый час ночи! Но, конечно, я снова делаю неправильные выводы, и на самом деле ты просто два часа читал сказки любимой дочурке!

— Ну прости, что я не могу бросить ребенка, когда она вцепилась в меня руками, плачет и просит не уходить.

— Конечно, именно так все всегда и происходит. А потом ты просто не смог отказать, когда Марина разделась и предложила согреть ей постель! Знаешь что, Авдеев? Мне насрать на ваши отношения! И на твои оправдания — тоже насрать! Но Марина — моя подруга. Возможно, блин, вообще единственный нормальный человек, который есть в моей жизни, и я никогда не сделаю ей больно. Потому что я знаю, как горят глаза по уши влюбленной женщины. Ее глаза так горят, Авдеев, когда она говорит о тебе!

За секунду в моей голове проносится каждое сказанное Мариной слово: то, с какой нежностью она говорила о Вадиме, то, как подчеркнуто она всегда произносит «папа Стаси», как будто это какая-то почетная должность, единственная и неповторимая, для которой просто не может быть другого человека.

— А как же я, Лори? — спокойно, даже с какой-то почти ласковой улыбкой интересуется Вадим. — Меня ты спросить не хочешь? Что я чувствую? Чего я хочу?

«Я очень хочу, придурок, но я знаю, что ты просто соврешь. Вы все так делаете»

— Мне все равно, — говорю то единственное и правильное, что должна сказать в этой ситуации. Нужно быть последовательной, если решила навсегда поставить крест на этом мужике. — Это ваши с Мариной личные проблемы понимания и непонимания, ко мне это не имеет никакого отношения. Я только надеюсь, тебе хватит ума не рассказывать ей о том, что между нами было. Я бы никогда даже не посмотрела в твою сторону, если бы знала…

— … что я представляю для тебя угрозу, — перебивает и заканчивает за меня он.

— Не льсти себе, Авдеев. Чтобы меня напугать, нужно что-то большее, чем красивое тело и глаза.

— Ты врешь, Лори.

— Взаимно, — в который раз рычу на него в ответ.

— А знаешь, чего я хочу? — Он продолжает стоять на месте, не предпринимая никаких попыток остановить меня или задержать, хотя я всего в шаге от двери.

Наоборот, как будто всем видом дает понять, что я могу закончить разговор в любой момент, просто перестав его слушать. И что от меня зависит, как много он сможет сказать до того, как я развернусь и уйду.

— Я хочу, чтобы женщина, которая мне понравилась, перестала корчить маленькую испуганную девочку и взяла на себя хотя бы каплю ответственности за наши отношения.

— О чем ты? У нас был просто разовый секс. — Говорю — и не верю сама себе, потому что, блин, он у меня из башки даже покурить не выходит. И что-то мне подсказывает, что после сегодняшней встречи, выставить его оттуда будет еще сложнее.

— Ты мне нравишься, Лори. — Еще одна простая фраза, убийственная в своей прямоте. Какая-то настолько искренняя… что даже тошнит. — Я не знаю, что между нами может получится, потому что, честно говоря, вообще не понимаю, кто ты такая и какую игру ведешь, но мы можем попробовать.

— Ты с Мариной! — выпаливаю я, потому что это, мать его, единственный аргумент, который у меня есть.

— Ага, а ты замужем за славным парнем из хорошей семьи. — Вот тут Вадим, наконец, включает иронию, и я чувствую себя почти благодарной, что он делает это только сейчас, потому что чувствую себя отвратительно, получив по голове собственным вернувшимся бумерангом. — Я не сплю с Мариной. У нас нет никаких отношений кроме тех, которые касаются воспитания дочери. Я никогда и ничего ей не обещал, между наим все предельно прозрачно.

— Только она обо всем этом другого мнения.

— У меня нет другой женщины, — продолжает он, не слыша или нарочно игнорируя мои слова. — Мне тридцать шесть, я абсолютный стопроцентный холостяк и я хочу тебя.

Когда в ответ на его слова мои щеки предательски вспыхивают, Вадим откашливается, пытаясь замаскировать улыбку. Чертовски довольную, я бы сказала.

— Во всех смыслах этого слова, если быть точнее, — «объяснят» смысл сказанного. И вдруг миролюбиво поднимает руки ладонями вверх. — Я даже согласен на любые твои условия. В пределах разумного. Хотя, за некоторыми исключениями, ты производишь впечатление трезвомыслящей женщины.

— Ты вообще не слышал, что я сказала?

— Слышал, но решил озвучить свой вариант. По-моему, он разумнее и честнее. Только с одним пожеланием — давай без съемных квартир на этот раз. У меня есть собственная квартира и дом за городом, если тебе будет некомфортно.

— И в один «прекрасный день», как в плохом кино, там появится Марина!

— Не появится. Что бы ты не нафантазировала в своей светлой голове, между нами нет отношений, и я ни разу не приводил ее к себе. В моем доме бывает только моя дочь.