Пленительное воспоминание - Хэсли Одри. Страница 22

— О, я вижу, вы нашли портрет нашего Сирила. Согласитесь, он просто прелесть! Весь в маму!

Дэну в ее словах послышалась легкая ирония, смешанная с горечью. Наверное, ее печалило несходство ребенка с ее собственным сыном, которого она уже никогда не увидит живым. И, без сомнения, где-то в мире живет красивый синеглазый парень, который даже не знает о своем участии в продолжении рода Форстеров.

— Эмма говорила, что в следующем месяце ему исполнится годик, — сказал Дэн, не без страха ожидая ответа.

— Да, — ответила Селия, и Дэн поставил чашку на стол, боясь расплескать чай, — четырнадцатого октября.

Готовый услышать подобный ответ, Дэн все же почувствовал горькое разочарование. Неужели он мог еще на что-то надеяться, увидев у ребенка такие светлые глаза? Каким же дураком надо быть для этого? Наверное, таким, как он, пришел к заключению Дэн, когда обнаружил, что едва не забыл о времени, а ведь можно было попытаться увидеть малыша. Но это вряд ли бы ему удалось. Скорее всего, мальчик еще спал. Но едва только Дэн подумал о том, как ему осуществить свой план, тихий до этой поры дом наполнился громкими воплями. И как ни мало Дэн разбирался в детском поведении, он понял, что больной ребенок так кричать не может. Он метнул быстрый взгляд на Селию, которая даже не обратила на это внимания, занятая мыслями о внуке.

— Кажется, Сирил проснулся. По-моему, у него все прошло. По крайней мере, если что-то беспокоит, он так себя не ведет. Я-то уж знаю, как он капризничает. Ну конечно! Требует, чтобы его достали из кроватки, раз он уже не спит. Вы не нальете себе еще кофе, пока я схожу одеть ребенка, Дэн?

— Конечно, конечно, — с готовностью ответил Дэн и тихонько взглянул на часы. Оказывается, с того времени, как он проник в дом Эммы, прошло всего-то пятнадцать минут. Если ему повезет и дальше, он успеет уйти до ее возвращения.

— Я скоро приду, — сказала обеспокоенная Селия. — Надо одеть его, прежде чем он покажется на людях.

Что же это за тиран, подумал Дэн и с удивлением обнаружил, что улыбается. Он услышал, как скрипнула дверь спальни, и в этот же миг ребенок замолчал.

Дэн налил себе еще немного кофе, вернулся на свой стул и взял печенье. Секундой позже в кухню вошла Селия, держа на руках совершенно спокойного ребенка. Только сейчас он выглядел старше и гораздо красивее, чем на фото. Дэн чуть не поперхнулся. Сирил смотрел на него чудесными, живыми, умными карими глазами.

— Они карие… — только и смог пробормотать Дэн.

— Что вы сказали? — не расслышала Селия, усаживавшая мальчика на детский стульчик.

Ребенок с любопытством смотрел на незнакомого человека.

— У него сейчас карие глаза, а на фотографии, — он кивнул на портрет, — они были голубыми.

Он взял портрет и показал Селии. Она мягко рассмеялась.

— А разве вы этого не знали? Все дети рождаются голубоглазыми. Проходит несколько месяцев, пока цвет глаз изменится окончательно. А у Сирила цвет глаз такой же, как и у его папы. Это единственное, что передалось ему по наследству от него.

Дэн поверил ей. Его собственные глаза были куда темнее.

Он тяжело вздохнул, понимая, что круг замкнулся. Все его расчеты оказались ошибкой, роковой ошибкой.

Итак, Эмма изменила мужу лишь однажды. Была просто одна сумасшедшая ночь, когда ее охватило безумие, безудержное желание. Почему — на это могла ответить только она сама. И она из всех мужчин выбрала его.

А почему именно его? Он узнал многое, но не ответы на главные вопросы.

Дэн решил остаться и дождаться Эмму. Он знал, что его появление здесь приведет ее в бешенство. Что ж, пускай.

— Он капризный? — спросил Дэн уже не столько из интереса, сколько для поддержания разговора. Ребенок был чужим. Интуиция обманула его впервые в жизни.

Селия дала малышу кусочек какого-то фрукта и села, чтобы самой выпить кофе.

— Я бы не сказала. Он у нас хороший мальчик. Капризничает, только когда болеет. Но тут уж ничего не поделаешь. Вчера вот, например. Сегодня все уже хорошо, ведь Эмма не отходила от него почти всю ночь. Она вообще души в нем не чает, балует его все время. Это так понятно — у нее были очень тяжелые роды.

— Да? Ребенок родился больным?

— Боже упаси! Эмма не смогла доносить его до срока. Он родился недоношенным, семимесячным. Первые недели он вообще…

Дэн поблагодарил судьбу за то, что Селия отвернулась к мальчику надеть передничек, ибо нахлынувшие на него чувства оказались настолько сильными, что он был не в состоянии скрыть их. О каком контроле над собой могла идти речь, если слезы буквально душили его!

Глаза его были еще влажными, когда он вновь посмотрел на ребенка. Любовь к этому малышу заполнила его сердце. Он впервые испытывал отцовскую гордость оттого, что его сын такой красавчик. Ощущение было необычным и волнующим.

Дэн заглянул ребенку в глаза, и ему показалось, что малыш понял его состояние, таким внимательным стал его взгляд.

— Сирил, — тихонько позвал Дэн. И тут же счастливая улыбка озарила детское личико, а крошечные ручки потянулись к нему.

Селия расплылась в улыбке, довольная, что гость и ее внук прекрасно поладили друг с другом.

— Он вас сразу полюбил, Дэн. Такое происходит с ним в первый раз. Обычно мужчины ему не нравятся. — Селия грустно вздохнула, помолчала минуту и продолжила: — Правда, мужчин он видит редко. Может быть, Эмма рассказывала вам, что ее муж умер, когда Сирилу было около двух недель.

— Нет. Но я узнал, что она вдова, когда приглашал ее. А от чего же умер ваш сын, Селия?

— Лейкемия. Ему поставили этот диагноз примерно через год после того, как они с Эммой поженились. Он прошел курс лечения и реабилитации и еще почти год чувствовал себя хорошо, но затем ему снова стало хуже. Он угасал на глазах, и мы знали, что жить ему осталось считанные месяцы. Врачи ничего не могли поделать. Реймонд должен был умереть гораздо раньше, но Эмма делала для него все, что только возможно, и он держался. Тем более что она тогда ждала ребенка. Он всегда безумно хотел иметь сына. Вы даже представить себе не можете, как я была рада, когда родился именно мальчик. А как радовался мой бедный Реймонд…

— Вам нелегко пришлось, — пробормотал Дэн.

— Да, но Эмма держалась молодцом. Она невероятно сильная женщина. Если бы не она, то не знаю, как бы я смогла пережить смерть сына. Она для меня — все. Конечно, и Сирил тоже. Он просто не дал нам остаться наедине с нашим несчастьем. Как ни пошло это звучит, но мы действительно были сами не свои от горя. А Сирил постоянно заставлял нас отвлекаться от тяжелых мыслей, и мы сумели снова вернуться к жизни.

Дэн как раз пытался найти нужные слова, чтобы продолжить разговор, когда входная дверь стукнула, закрывшись за кем-то, а через несколько секунд в кухню вошла Эмма, выкладывая новости:

— Я купила мазь для десен Сирилу и детский… — Она умолкла на полуслове, увидев сидящего за столом Дэна, и смертельная бледность разлилась по ее лицу.

Глава 10

И, как это было ни странно, Дэн ощутил острую жалость к Эмме. Не гнев, не злорадство из-за ее слабости и растерянности — нет, желание защитить ее, пожалеть, как обиженного ребенка. Да и любой нормальный человек, взглянув хоть раз на ее бледное личико с такими выразительными глазами, никогда не подумал бы, что эта женщина — обычная потаскушка. Дэн вдруг отчетливо понял, что у нее действительно была причина пойти на то, на что она решилась восемнадцать месяцев назад. Эмма просто очень хотела подарить умирающему мужу последнюю в его жизни радость — сына, о котором он так мечтал.

— Дэн. — Это все, что сумела выжать из себя Эмма, но и по ее интонации можно было судить, что сейчас творится в ее душе.

— Здравствуй, Эмма, — произнес Дэн спокойным, ровным голосом. — Я заехал узнать, когда ты сможешь освободиться и закончить съемки. Я не застал тебя дома, но Селия сказала, что ты должна скоро вернуться, предложила дождаться тебя и любезно пригласила меня на чашку кофе.