Спарринг- партнеры - Гришем (Гришэм) Джон. Страница 49

Ему помог бы глоток-другой бурбона, но он превозмог соблазн. Не исключался приезд врачей и медсестер, на которых противопоказано дышать алкоголем.

Тем временем пульс у жены продолжал слабеть.

Он распахнул двери и стал шарить шваброй под диваном. Змея не появлялась, а ее необходимо было найти.

В 11 вечера Болтон набрал, наконец, 911 и сообщил, что его жена задыхается и жалуется на боль в груди. Он якобы подозревает сердечный приступ. Судя по тону диспетчера, она только-только прибежала с улицы и принимала первый за смену вызов. Болтон назвал себя и продиктовал адрес хижины, которую, как многие, подобные ей в тех дремучих местах, трудно было отыскать даже при свете дня. При этом он умышленно умолчал об очень важном левом повороте на лесном перекрестке, чем гарантировал себе длительное ожидание «Скорой помощи».

Он спрятал пустой ящик в багажник машины, чтобы потом его выбросить. Попробовал обратиться к Тилли, сжимая ей руку. Она не спешила на тот свет: в силу приверженности фитнесу она весила всего 110 фунтов, что упрощало его задачу: он взвалил ее на плечо, спустился с крыльца и положил на заднее сиденье. Она не издала ни звука.

До Поплар-Блафф, городка, где имелась больница, был час езды. Он рассчитал, что прибудет туда после полуночи, когда бригада медиков уже выедет по его вызову. Он ехал максимально медленно и несколько раз по пути сворачивал не туда. С заднего сиденья все еще не доносилось ни звука. Въехав в городок, он остановился у круглосуточной заправки, выпить кофе. Убедившись, что его никто не видит – рядом не было ни души, – он залез на заднее сиденье, еще раз пощупал жене пульс и с облегчением выдохнул.

Тильда Маллой, сварливая жена, портившая ему жизнь все бесконечные сорок семь лет несчастливого брака, наконец-то умерла.

Болтон примчался в больницу и вкатил носилки с телом в приемное отделение.

Змея, однако, из дома не уползла. Она свернулась на полу в кухне и дремала, когда ее обнаружила приехавшая бригада. Стараясь не тревожить рептилию, спасатели обыскали дом и никого там не нашли. Странное дело: все двери были нараспашку, повсюду горел свет.

Согласно журналу вызовов звонок мистера Маллоя поступил в 11.02 вечера. «Скорая» доложила о своем прибытии в 11.55 – задержалась, так как несколько раз делала неверный поворот. Закрыв двери дома, бригада уехала в 12.20.

Змею они забрали с собой. Старший бригады был неравнодушен к пресмыкающимся, коллекционировал их и часто проводил в местных школах занятия по осторожному обращению с рептилиями. Ему впервые попался такой красивый пятнистый экземпляр, и он ловко его поймал. Предположительно, змея не была ручной, тем не менее он был готов ее вернуть, если объявятся хозяева. Но никто не объявился.

В приемном отделении больницы осталась запись о приезде Маллоя в 1.18 ночи с бесчувственной женой на заднем сиденье. Ее поспешно обследовали в смотровой палате и зафиксировали смерть.

Медсестра записала ответы Маллоя на необходимые в таких случаях вопросы. Она обратила внимание на его распухшую завязанную руку, но он лишь отмахнулся, сказав, что поранился накануне, когда возился на мостках. Врач настоял, чтобы он показал ему рану, и был удивлен: полукруглый укус показался ему странным. Маллой сердито твердил, что его никто не кусал, и отказывался отвечать на новые вопросы. Заметив на ночной рубашке покойницы кровь, медсестра спросила, откуда она взялась. Кровь была, конечно, его, ведь ему пришлось тащить жену из спальни в машину. Врач попросил разрешения сфотографировать ранку, Маллой отказал.

Два помощника шерифа привезли пьяного водителя, раненного в аварии, и в их присутствии врач осмелел. Он еще раз попросил у Болтона разрешения сфотографировать его ранку, и когда тот опять сердито отказался, кивнул полицейскому. Теперь левую руку Болтона разглядывали сразу двое мужчин.

– Похоже на укус змеи, – сказал один. – Неядовитой. Укусила бы гремучая, остались бы глубокие дырки от двух клыков – и пожалуйста, отвал задницы.

Второй помощник добавил:

– Два ряда зубок. Можно подумать, тут целый удав поработал. То ли это маисовый полоз, то ли домовой уж.

Болтон поморщился.

– Уймитесь, парни, я только что потерял жену. Можно мне побыть одному? Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

– Конечно, извините.

– Мы сожалеем, сэр.

После их отъезда Болтон стал слоняться по больничному холлу, ожидая, что ему скажут, как быть дальше. В больнице было пусто, и он злился, что зря теряет время. Примерно через час после поступления покойной тот же врач предложил ему сесть и выпить кофе. Дело было в 2.30 ночи, не вполне привычное для Болтона время пить кофе. Врач объяснил, как все устроено: примерно в 8 утра в больницу приедет директор похоронного бюро для обсуждения деталей подготовки к погребению. Понадобится присутствие Болтона для опознания покойной и составления анамнеза. После этого директор похоронного бюро приступит к подготовке свидетельства о смерти.

– Она хотела, чтобы ее кремировали, – мрачно заявил Болтон – и соврал. Тилли хотела полноценного католического отпевания с причащением. Болтон был втайне против, поскольку боялся толпы.

– Закон Миссури гласит, что до кремации вашего любимого человека должно пройти не менее двадцати четырех часов, – предупредил врач.

– Я знаком с законами Миссури, – грубо ответил Болтон. – Как-никак уже сорок лет с ними работаю. – Здесь он не соврал, хотя никогда не специализировался в области кремации. Сейчас для него данное скромное положение закона имело особое значение, потому что он раз сто мысленно репетировал этот сценарий.

Врачу было не занимать терпения.

– Давайте так: немного поспите, а в восемь утра я побеседую здесь с вами и с директором похоронного бюро.

– Идет.

Он уехал из Поплар-Блафф и вернулся к себе в хижину. На дорогу в ночное время ушла пятьдесят одна минута. Болтон раздумывал, какие неприятности могут ему грозить. Медики прилепили к двери хижины бумажку с временем своего приезда и отъезда. Он на мысочках прошелся по дому, сжимая в руках оружие – швабру, и то нагибался, то тянулся к верхним полкам – искал проклятую змею. С нее сталось бы приползти обратно и каким-то образом добраться до чердака, но туда Болтон соваться не собирался. Он запер двери, погасил почти весь свет, запихнул в чемодан Тилли всю ее обувь и одежду. Остальные пожитки жены – старые пижамы, халат, нижнее белье, туалетные принадлежности, совершенно новые туристические ботинки – он сложил в картонную коробку и убрал в багажник машины вместе с чемоданом. Ничто в хижине не должно было напоминать об ее присутствии.

Он был спокоен, не спешил, но, ощущая нарастающее напряжение, не сдержался и выпил бурбона. Растянувшись со стаканом на диване в большой комнате, он уже почти задремал, как вдруг вспомнил, что именно под диван рептилия заползла, когда замыслила побег. Быстро вскочив, Болтон немного побродил по дому, снова улегся в постель и тут уловил странный запах. Не иначе, воняло выделениями пресмыкающегося! Убедившись, что в хижине невозможно находиться, он устроился на веранде в кресле-качалке, выпил еще бурбона и, укрывшись пледом, уснул, несмотря на ночную прохладу.

Ровно в шесть где-то поблизости завыл койот, и Болтон вскочил, как ужаленный. Он принял душ, переоделся во все свежее, загрузил машину и в семь часов выехал. Дело было воскресным утром, никто еще не просыпался. Неподалеку от сельской лавки Болтон выбросил в мусорный контейнер все, что осталось от Тилли, а также ящик, в котором четыре месяца жила змея. Теперь, с легким сердцем, он домчался до Поплар-Блафф за пятьдесят минут.

В больнице он встретился с тем же врачом и его медсестрой, а также с директором похоронного бюро. Показав им свои водительские права, поклялся, что он – муж покойной, даже предъявил свой и ее действующие паспорта, предусмотрительно прихваченные именно на случай, если дойдет до такого. Убедившись, что он – муж, они стали спрашивать его об ее болезнях. По его убеждению, причиной смерти послужила остановка сердца. Он подробнейшим образом описал проблемы Тилли с сердцем: ишемическая болезнь, два инфаркта, длинный список лечащих врачей, госпитализации, бесконечные лекарства. Все это прозвучало убедительно, его рассказ произвел должное впечатление, и только об ее последних часах он солгал: она якобы жаловалась на боли в груди, он настаивал на поездке к врачу, она отказывалась и в конце концов, в самый критический момент, прижала обе ладони и груди и упала. Его попытки делать ей искусственное дыхание не дали результата.