Рысюхин, шампанского! (СИ) - "Котус". Страница 5

А теперь переходим от официальной части к полуофициальной, а именно — к положенному по регламенту пиру.

[1] К Комарину имеется в виду

Глава 3

Так называемый пир хоть и был данью традициям, но проводился не в традиционном стиле, а в современном формате, который дед обозвал «фуршет с элементами шведского стола». И сюда уже допустили сопровождающих лиц, до трёх человек на каждого награждаемого. Вот и моя прелесть идёт, в своём васильково-сапфировом гарнитуре. Да, в её украшениях мы всё же рискнули использовать этот камень, хоть и по минимуму: сапфир был в подвеске на лбу — вечно забываю, как называется это украшение в виде крепящейся на голове цепочки со свисающим по центру лба камнем или кулоном. Ещё два небольших сапфира были в серёжках, в обрамлении индиговых турмалинов из недавно открытого месторождения в Забайкалье. Этим же камнем был украшен и браслет. Ожерелья и перстней в комплекте не было: на шее у жены висела женская вариация баронской цепи, увешиваться же цепочками как цыганка… Ну, и на пальцах нашлось место только для «статусных» колец, хотя иные дамы щеголяли с перстнями на каждом пальце, в самых запущенных случаях — ещё и не по одному. Но Маша была воспитана так, что предпочитала сдержанность и изящность, я тоже не считал пристойным вывешивать на себя годовой бюджет небольшого европейского королевства.

Кстати, эти турмалины очень даже неплохо смотрятся. Думаю, к моему костюму подошли бы лучше, чем синие топазы. Они, конечно, тоже красивые и яркие, но, кажется, слишком ярке и слишком светлые, контраст мог бы быть и поменьше. Так, стоп, я всерьёз рассуждаю об ЭТОМ⁈ Да ну нафиг! Лучше возьму Машеньку под руку и поведу вон к тому столику, с мясными закусками, мимо столика с шампанским. Тем более, что есть что отметить. Я теперь окончательно и бесповоротно — имперский барон. Присягнувший и подчиняющийся напрямую и непосредственно Государю Императору. Что, вообще-то говоря, само по себе великая честь, дающая немало прав, но и налагающая немало дополнительных обязанностей. Из прав — я могу без каких-либо дополнительных просьб и разрешений принимать участие в «больших» приёмах, как сезонных балах, так и собираемых по значимым поводам в семье Его Величества, нужно только уведомить секретариат Двора, чтобы зарезервировали место для меня и супруги. И там могу просить аудиенцию у Государя, уже безо всяких ссылок на иные, менее значимые основания, наподобие кабинетского подарка и прочего. Но лучше, конечно, этим не злоупотреблять и излишне внимания Его Величества не искать — придворные съедят. Из обязанностей, помимо необходимости блюсти своё имя особо, поскольку любой мой проступок ударит по сюзерену — Государь в любой момент может обратиться с просьбой, которую я обязан буду исполнить.

Ах да, ещё я могу решать через Имперскую Канцелярию любые вопросы из числа тех, что раньше приходилось разбирать в губернских присутствиях или канцелярии Великого Княжества, но тоже — не загружая этот орган мелочами. И Дворянским собраниям губернского уровня я не подотчётен, они могут только просить меня «соблаговолить принять участие» в чём-либо, не более того, но, опять же — зазнаваться и наглеть не стоит.

Выпив шампанского и чуть успокоившись заметил, наконец, что с Машей что-то не то, как-то она одновременно напряжена и взбудоражена.

— Так, радость моя, что с тобою случилось?

— Со мной? Ну, не совсем, чтобы со мной…

— Счастье моё, я же вижу, что тебя аж трясёт изнутри.

— Я с Их Высочествами познакомилась! Понимаю, что ты с самим Государем Императором общался, но для меня это… это…

— Что, со всеми⁈

— Нет, конечно! Их Высочества Великая княжна Анастасия и Великая княжна Анна пришли к нам в павильон, где мы ожидали. И…

— Что «и», радость моя? Ты, кстати, закусывай, балычком вот, например — шампанское, оно коварное, зараза.

Я бы сейчас лучше «Клюковки» рюмку выпил, больше толку, чем с этой шипучки, но — чего нет, того нет. Чтобы что-то появилось на ЭТИХ столах нужно иметь статус Поставщика Двора, да ещё и выиграть конкурс между другими такими же поставщиками. Ну, или личное распоряжение Его Величества, что само по себе может быть основанием для получения того самого статуса. Я же, простите, «рылом не вышел», да и не особо-то хотелось, если честно, поскольку количество суеты в жизни минимум удвоилось бы.

— И подошли ко мне знакомиться! Не сразу, конечно, сперва обошли гостей, перекинулись парой фраз со знакомыми, а потом — ко мне. Спросили: «Вы ведь — баронесса Рысюхина, Мария Васильевна?», я говорю, мол, да. Тут вынимают из такой плоской сумочки, что одна из фрейлин несла, нашу последнюю пластинку и спрашивают, мол, правда ли, что я для неё музыку сочиняла? Я говорю, что не совсем — я помогала мужу с аранжировкой, как композитор, и исполнила несколько партий духовых. Они обрадовались, говорят, мол, у них как раз вопросы по аранжировке и есть вопросы, как правильно сыграть некоторые места.

Машенька безо всякой водки раскраснелась щёчками, но не забывала поглядывать по сторонам и сдерживать голос.

— В общем, перешли мы в музыкальный салон, он рядом, за стенкой, а с нами и почти все остальные. И там полтора часа занимались музыкой. Их Высочества разрешили к ним просто по имени и отчеству обращаться! Анна Петровна такая милая, так и хочется потискать! А если что-то не получается — надувается почти как наша Васька, просто один в один, так забавно!

Мурка моя разговорилась, и взахлёб делилась подробностями. Дед, правда, сделал из этого свои выводы:

«Пока Маша отвлекалась на мелочь великокняжескую — та, что постарше ей форменный допрос устроила. Вон, слышишь — о песнях про кошек речь зашла. Думаю, княжна Анастасия сейчас про выпускной спектакль твоей жены знает больше, чем ты сам, не говоря уж про всё остальное».

«Великая княжна».

«Ну, великая — это единственное, что ты услышал⁈»

«Не „ну“, а важно — ты, считай, полковника лейтенантом обозвал. Не генерала лесником, как в том твоём анекдоте, но всё равно. А что Мурку разговорили, это понятно».

«И какой вывод? А вывод такой — лишние подробности чего бы то ни было жене пока что лучше не рассказывать, а всякий случай».

«Ты, дед, не перегибай — отказаться отвечать дочери Императора, это надо основание иметь. И особую силу духа».

Тем временем Маша перешла на описание инструментов. Если серебряная труба удостоилась сдержанной похвалы за особую чистоту звука, то про саксофон она рассказывала с такой мечтательной поволокой в глазах…

— Это не инструмент, это просто чудо, это воплощённая мечта о звуке! Он такой, такой… Если бы не была за тобой замужем — я бы с ним поженилась, наверное, честное слово!

Я аж поперхнулся от такого признания. Оглядевшись по сторонам увидел, что со мною явно хотят поговорить некоторые из присутствующих, а вот шокированных признанием в странной любви рядом, к счастью, нет. Убедившись, что супруга более-менее пришла в норму, передал её на попечение удачно подвернувшейся рядом баронессы Гребешковой и подал знак готовности к переговорам. Следующие полтора часа именно ими и занимался, пока распорядитель не намекнул, что пора бы и расходиться. Устал, как ездовая собака по дороге на полюс и обратно. А вот Маша, которая занималась тем же самым — наоборот, цвела и пахла, по крайней мере — по виду. Самое обидное, что толку от этих всех разговоров — около нуля, только из одной беседы может получиться что-то интересное — а может и не получиться, да с награждёнными офицерами немного поговорили о качествах клинков, придя к выводу, что такие беседы надо вести предметно и неспешно, и хорошо бы как-нибудь посидеть по этому поводу. Но учитывая вопросы географии и подневольность военнослужащих приказам — это очень вряд ли.

Из важного можно отметить личное, хоть и мимолётное, знакомство с главой Отдельного Корпуса жандармов, князем Ласкиным. Он подошёл уже под конец приёма, когда приглашённые устремились к гардеробу за шляпами и прочим имуществом, как-то незаметно оказавшись рядом с нами. Поздравил меня и жену, передал привет и пожелание дальнейших успехов Машиному папе и оставил мне свою визитку, где были только фамилия и номер телефона. На прощание заметил, что был бы не против видеть меня в штате, причём не только в качестве эксперта, но и среди аналитиков, после чего исчез так же незаметно, как и пришёл.