Воины Юга (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 12

— Да неужели⁈ Женщине надлежит молчать и работать, так же это по природе, да⁈

Но-По-Э беспомощно оглянулся на воинов и развел руками. Да, здравый смысл, и вообще смысл, здесь был бессилен. Напрасно позволили Ко на обрыв подняться.

Хха суеверно сплюнул себе под левый мокасин и принялся резать траву.

Духи оказались милостивы и в момент нападения работающих охраняли Говорящий с Камнем и Джо — одни из самых быстрых стрелков племени. Кажется, будущий вождь как раз едва и успел отложить серп. Оцелот атаковал край цепочки работающих: Три Камешка успела пискнуть и метнуться прочь, но ее опрокинуло гибкое тело пятнистого хищника. Раздираемая когтями девчонка истошно заверещала, попыталась ударить локтем в морду огромной кошке. Две меткие стрелы вонзились в шею оцелота, зверь заревел, выплеснул из пасти кровь, отпрыгнул к высокой траве — его догнала стрела, вонзилась в пушистый затылок; огромный кот, изогнулся, судорожно хлеща длинным хвостом…

На зверя Хха больше не смотрел, с томагавком в руке несся к девочке. Ничего — живот не распорот, кишки на месте, только спина в глубоких полосах и из распоротого до кости плеча брызжет кровь. С какой стати оцелоту вздумалось нападать на самую худосочную жертву?

Ремнем удалось захлестнуть руку повыше, Хха затянул узел, кровь сразу утихомирилась.

— Замри. Это просто ранка.

— Да, — Три Камушка лежала ничком и часто-часто дышала.

Хха огляделся — на счастье, широколистый эрпа рос вокруг в изобилии — даже рвать не нужно, в срезанной траве полно темно-зеленых листьев. Старшие опытные скво уже жевали горьковатую сочную листву. Хха наскоро обтер окровавленные ладони о леггины, выбрал самые крупные листья. Женщины опускались на колени, поочередно сплевывали яркий сок в разодранную плоть на тощей спине.

— Достаточно! — Хха раздвинул скво, присел и накрыл сочащиеся полосы листьями эрпа. Теперь на миг закрыть глаза, отстраниться духом. Никакой уверенности, что получится, не было — листья, это не мухи и не аванки, говорить с ними бессмысленно. Но иных, более достойных хитростей, юный индеец просто не знал.

Хха приоткрыл глаз — ничего особенного не случилось, листья эрпа кровь не всосали, разве что прилипли к ранам плотнее. Да fig его знает, как говорит сопливый сказитель.

Ему помогли поднять застонавшую девчонку, и Хха понес раненую к обрыву. Воины уже оттянули веревку, чтобы было удобнее спускаться.

— Я могу ее взять, друг, — сказал Джо.

— Она легкая, — пробормотал Хха, поочередно обтирая скользкие ладони о леггины.

Девчонка действительно почти ничего не весила — не тяжелее ляжки бизона. Но с нее капала кровь, и Хха опасался, что ладони опять заскользят. Впрочем, что об этом думать, спускаться все равно нужно.

Уже скрываясь за краем обрыва, Хха увидел, как Говорящий С Камнем отвесил пинка шакалихе. Приносящая несчастья тетка подлетела, шлепнулась на четвереньки, не издала ни звука, поползла обратно к воину — травяные заросли ее пугали больше пинков.

Соскальзывая по ременной веревке и привычно нащупывая ступнями следующий узел, Хха подумал, что пинками шакалиху не прошибешь. Отчего бы Говорящему С Камнем просто не стукнуть ее палицей по темени? Всем было бы лучше.

Раненая девчонка молчала, но Хха чувствовал на своем ухе ее частое-частое дыхание.

— Потерпи, ты же Камень. Даже три Камня. Сейчас ляжешь на мягкую шкуру и будешь отдыхать. К тебе придут хорошие сны.

— Да. Оцелот оторвал мне руку?

— Ха, смешная шутка. Вот же твоя рука. Просто оцарапана.

— Оторвал, я же чувствую, — убежденно прошептала девчонка. — А если не оторвал, то останутся ужасные шрамы. И ты никогда не возьмешь меня в жены.

Хватающаяся за веревку рука Хха порядком устала, пальцы норовили соскользнуть, а Средний уступ никак не появлялся, но все равно юный воин несколько удивился. Все вокруг бредить начали. Нет, этот год простым не будет. «В жены» — это несчастная от боли, что ли?

Наконец, под ногами оказался широкий уступ, Хха рысцой добежал до следующей веревки и проворчал:

— Женитьба? Вот какая женитьба, если меня в шаманы загоняют? Нет у меня мыслей о женитьбе.

— Это хорошо. А мне больно. Я хочу к маме.

Перехватывая раненую поудобнее, Хха на миг увидел ее глаза. Три Камушка была истинной хайова-ката и не могла себе позволить рыдать от боли. Но глаза ее были переполнены слезами настолько, что занимали половину лица. А еще она смотрела прямо в пропасть, чего даже взрослые воины разумно избегали. Высоты боится — ее мама разбилась на обрыве у Бааммьей отмели. Это два года назад было. Или уже три? Растут дети, прямо оглянуться не успеешь.

Внизу у веревки уже ждали люди, Хха помогли опуститься на карниз.

— Куда? — отдуваясь, вопросил юноша.

— К себе и неси! — рявкнул Речная Нога. — Может, ты и не шаман, но другого у нас нет.

Спорить настроения и сил у Хха не было, да и свое типи было недалеко. Юный воин со своей ношей перелез через загромождавший тропку завал сетей с травой и занес раненую в жилище…

Без помощи, естественно, не оставили. Живо появилась весьма сведущая в ранах Грызущая Мышь, старуха Поющая У Воды, заходили опытные воины, приносили шкуры, снадобья и давали советы. Вообще-то, обнаружилось, что у Хха и собственных лекарств хватает, понабралось за последнее время. Заходили обе тетки Три Камушка, повыли-попричитали. Рана на плече действительно была серьезной. Ее хорошо промыли жаровой настойкой и замотали, но Хха чувствовал, что рана плохая. Раненая лежала лицом вниз, неловко отведя раненую руку, молчала.

— Пошли прочь! — сказала снаружи Грызущая Мышь. — Дайте больной отдохнуть. Наш шаман, которые не шаман, должен обратиться к духам и набраться мужества.

Типи опустело, снаружи стихло. Хха сидел, смотрел на вздрагивающую судорожным неровным дыханием спину раненой. Что делать, и причем тут мужество? Три Камушка или выживет, или умрет. Все что возможно сделано, никто в племени не знает каких-то иных чудодейственных лекарств и не умеет призывать духов-спасителей. Собственно, о пришествии добрых духов ради раненых девчонок даже в сказках не рассказывают. И что может сделать молодой воин, пусть и умеющий говорить с бабочками и аванками? Нет, тут не мужество нужно, а наглость.

Хха полез в горшок, извлек одну из последних полосок пеммикана, сунул за щеку и принялся думать.

Джо и Но-По-Э заглянули в палатку уже в сумерках:

— Пожалуй, мы поживем рядом с Говорящим С Камнем. Там есть пустое типи, почти без дыр. Сейчас заберем оружие и переселимся.

— Оттуда ближе до Гиенки? — сумрачно вопросил Хха. — Джо, я считал тебя другом. Отчего ты бросаешь меня в трудный день? Вы знаете, что я никакой не шаман, но раз делать нечего, и нужно лечить, мне пригодился бы совет и поддержка. Тебя, о, знающий всякое Но-По-Э, это тоже касается. Если ты сказитель, то вдруг в твоей памяти найдется и что-то полезное.

— Так мы что… — неуверенно сказал мальчишка. — Я с готовностью, только мы еще меньше лекари и шаманы чем ты.

— За себя говори, о, болтливый! — рассердился будущий вождь. — Каждый воин сталкивался с болью, и о ранах я кое-что знаю. С другой стороны, ты, Хха, уже шаман, хочешь ты или не хочешь. Я тебе сочувствую друг, но…

— Духи свидетели, я не чувствую в себе силы истинного шамана. Но лечить все равно нужно. Так что входите и помогайте. У нас просторное жилище, а теперь еще и вдоволь шкур. Возможно, Три Камушка уже завтра почувствует себя лучше и быстро уйдет к теткам…

Насколько помнилось Хха, ничего более трудного ему в жизни делать не приходилось. Видимо, оттого что сейчас ничего и не делал? Джо с сопляком ходили за водой, взбирались на обрыв, охотясь за птицами и сурками, возились в краале, а несчастный человек-вместо-шамана почти не отлучался от палатки, сидел у откинутого полога, смотрел на неторопливо отступающие от обрывов воды Гранд-Аванк и напряженно размышлял о том, что можно делать, а что нельзя, когда злая болезнь сидит в худой хайова.