Воины Юга (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 9

Защелкали по камням карниза капли проснувшегося дождя. Хха поднялся и побрел к типи юных воинов. Пришлось прижаться к стене — дождь в два мгновения превратился в ливень, желто-коричневый простор водной долины исчез за журчащей завесой, за оградой крааля грустно замерли лошади — дождевые струи заставляли их шерсть хрустально сиять.

Хрусталь — красивый камень. Плачущая Гиена носит шнурок с таким на шее и выглядит очень нарядно. Она привлекательная и не оставляет Хха равнодушным. Странность в том, что мысль скользнуть к ней под одеяло, одновременно и влечет, и отталкивает. Откровенно говоря, Хха и сам не понимал, как такое может быть. И это непонимание добавляло неприятных ощущений между пупком и грудиной. И посоветоваться не с кем: духи в столь плотских вопросах едва ли сведущи, а Джо скажет, что друг съел что-то негодное, оттого и мысли нездоровые. Будущему вождю хорошо — он всех подряд скво ценит-любит, ну, почти всех.

Струи дождя лупили все сильнее — по скальной тропинке зажурчали ручьи. Хха осторожно шлепал промокшими мокасинами по ставшему скользким камню, обходил прячущиеся под защиту выступов нависающего склона типи. В палатках негромко разговаривали, занимались нужными делами — молодой воин слышал знакомые голоса и звуки понятной работы. Приближаясь к типи Омовений, Хха заранее поморщился. И верно:

…— бесчувственные простейшие! Ладно, я тут не о харрасментах как таковых, для их определения необходимо обладать хотя бы малейшей нервной чувствительностью. А грубый харрасмент — лишь одно из проявлений нарушения личного пространства, которое в приличном обществе свято уважают на генном уровне. Это проявление самого радикального вторжение в абсолютно интимную его часть — физически, насильственно — по сути, они неумело и примитивно пытаются морить несогласных голодом, принуждая к дешевым сексуальным игрищам…

В палатке Омовений поселилась Пришлая-шакалиха. В большую часть года старое типи использовали для отмываний детей и прочих поддержаний чистоты. Конечно, во время дождей палатка пустовала — воды и так хватало, стоило высунуть нос из жилого типи, а дождь скрывал любые дела, не требующие внимания окружающих. Наглая Пришлая заняла пустующую палатку, никого не спрашивая, но никто и не возражал. Старых, брошенных типи хватало. Бесноватой бабе отдали несколько ветхих подстилок и одеял — тетка восприняла как должное. Услышав данное ей имя, лишь пофыркала. Теперь Пришлую звали Ко-Гордая-Ко и это имя ей очень подходило, хотя вряд ли баба осознавала скрытую насмешку. Одиночество Ко не угнетало, она набрала глины и целыми днями выписывала знаки-буквы на криво слепленных глиняных дощечках. Попытки высушить дощечки у огня, конечно, не увенчались успехом, но это тетку не особо огорчило, она разравнивала написанное, выцарапывала новые знаки. Любопытные скво иногда заглядывали посмотреть на жизнь безумной Пришлой. Ко бурно объясняла и показывала нацарапанное, женщины вежливо соглашались. Палками Гордую-Ко лупили всего раза три, когда отучали брать пищу из чужих палаток — полноценного понимания простейших правил воспитанности взбучки Пришлой не добавили, но получать палкой по спине ей не нравилось.

…— Понятно, что настолько плохо было не у всех и не всегда, но сам факт существования личного пространства и уважения к нему просто невозможен в здешнем обществе. Не доросли, уж простите, господа кроманьонцы. Точнее даже не так: сам этот вопрос в принципе ими особо-то и не поднимался. Прижиться или не прижиться может то, что пытался привить некто разумный и образованный, а я вот как-то даже и не помню, чтобы у меня по этой теме хоть что-то спрашивали…

Хха не удержался и сделал знак, отгоняющий дурное. Детский способ избежать неприятностей, но «Ко» — это младенческое прозвище курицы, только так ее и отгонишь. Ну или просто пинком.

Самое обидное, что тетка вроде бы действительно знала знаки-буквы. Искусством чтения и письма великие хайова некогда владели, даже сейчас в типи Речной Ноги еще хранилось несколько листов с четкими знаками и вождь помнил, что означают несколько из них. Сам Хха знал лишь несколько звуков «букв» — откуда они помнились, юный воин и сам гадал. Вроде бы мама как песенку-считалку рассказывала, но было ли такое в действительности или только казалось, уверенности не было. Джо очень старался вспомнить и помочь другу, но насчет считалок будущий воин был слабоват. Вот ракушечные серьги мамы Хха ему помнились, а что она говорила, в голове будущего вождя не застряло.

Хха знал, что уметь читать — очень важно. Это знал и вождь, и Грызущая Мышь. Возможно, искусством чтения можно было бы овладеть и самим. Но как проверить, правильно ли ты толкуешь знаки? Рискованное это дело — чтение, с ним чуть не так смысл поймешь — наверняка жутких духов вызовешь. И уж точно не стоит спрашивать советов и толкований у безумной скво-не-скво. Да и не получится — Ко-Гордая-Ко начинает визжать, стоит мужчине к ней приблизиться. Совсем безмозглая, об одном только и думает. Опасная сумасшедшая.

Шлепая по воде к своему жилищу, Хха подумал, что иной раз лучше проявить дикость и честный шовинизм. Репутация жестокого убийцы не радует, но упрощает дела. Что стоило стукнуть тупую тетку по затылку еще там, на оскверненном ночевальном месте? Вытер бы томагавк и все бы забылось. А вопиющее безумиенеизбежно приманит дурные дела.

Собираясь скользнуть внутрь типи, Хха услышал обрывок разговора.

…— Нелепая история, — сомневался Джо. — Яд — оружие, недостойное мужчины. И вообще он с первого шага начал поход неверно.

— У тех племен были свои обычаи. Наверное, и яд считался обычным средством. Но раз все так плохо кончилось, значит, они где-то ошиблись, — согласился Но-По-Э.

— Про яды говорите? — мрачно спросил, откидывая полог палатки, Хха. — Я знаю одну курицу, на которой можно попробовать снадобье поядовитее.

— Мы все знаем эту курицу, — заверил будущий вождь. — Но здесь рассказывалась история поинтереснее, хотя и неправдоподобная.

Хха взглянул на мальчишку.

— Сейчас повторю — заверил Но-По-Э и закряхтел, силясь втиснуть торец свежей заготовки древка стрелы в отверстия рогового прямителя. Сказки мальчишка рассказывал охотно, и, нужно признать, у него недурно получалось. А вот в искусстве изготовления стрел он топтался у самого начала похода к успеху.

Хха сбросил мокрые мокасины и придержал пяткой рог прямителя, Джо посоветовал малосильному сказателю как правильнее держать кисть с заготовкой. Наконец, будущее древко начало входить в отверстие, просверленное в роге зубра.

— Итак, враждовали два племени. Дело было не в прерии, а в огромном городе… — торжественно начал повествовать мальчишка, посапывая от усилий стрелоделанья…

Увязывая в тугую пачку готовые, но еще сырые заготовки — сушить над дымом их надлежит уже после Дождя — Хха удивлялся витиеватости рассказа. Вроде бы и дело понятное, но столько внезапностей, непредвиденных поворотов и случайностей… Прямо как в жизни. Вот и непонятностей хватает. Нет, точно как в жизни.

В сказке городские племена жестоко враждовали много лет. То и дело младшие вожди и дети вождей сходились в поединках и обычно схватка оканчивалась чьей-то смертью. Верховный вождь всех племен карал нарушителей закона — город странное место, там на каждую схватку должно иметься особое разрешение. Воины племен пускались на всякие интересные хитрости, чтобы сразить врага и не быть наказанными. Но суть сказки оказалась не в хитростях. Один из младших детей вождя случайно узрел младшую дочь вождя вражеского племени и она ему очень понравилась. Встретились они на общей пляске городских племен — да, довольно дикий обычай, но так уж там заведено. Юной девушке сын вождя тоже очень приглянулся, сердца их оказались открыты друг для друга, тела тоже — хотя про подробности свиданий в сказке говорилось несколько уклончиво, сказитель уверял, что на подобные описания в городах наложено строгое табу. Племена заключать перемирие не пожелали, хотя случай покончить с враждой, отпраздновать свадьбу и объединить силы против других племен был куда как удобен. Наоборот, начались новые схватки, племена теряли воинов, влюбленный сын вождя в погоне настиг одного из своих врагов и снял скальп. Верховный вождь решил, что это чересчур и вовсе изгнал из жилищ города дерзкого нарушителя закона. Дальше все закрутилось еще плотнее: девушка решила притвориться мертвой и выпила обманное снадобье, гонец, посланный предупредить ее возлюбленного, не дошел до изгнанника. Сын вождя, нарушив запрет, прискакал в погребальную пещеру, увидел свою красавицу мертвой и, обезумев, выпил яд. Красавица как раз очнулась, увидела храбреца бездыханным и в безутешном горе перерезала себе горло[1].