Воины Юга (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 54

Они очень странно в тех землях жили. Хха не очень хотелось вдумываться и разбираться в запутанных стежках законов и правил того мира. Но родители, отправившие сына от себя⁈ Немыслимо. Не-шаман как-то не удержался и поговорил об этом с Джо. Согласились, что им, хайова, истинно повезло: пусть жить с родителями им довелось очень мало, но те не отсылали детей, и обязательно дождутся своих сыновей и дочерей в Мире Охоты. Да и своих наставников юные хайова по-настоящему уважали — пусть старшие воины не знали букв и не были знакомы с Великой Сетью, зато они учили и защищали детей до последнего своего вздоха. Умирать, зная, что вновь встретишься со всеми этими людьми, не так уж страшно. Ноэ куда как хуже — сказителю трудно поверить, что и после смерти хайова его не бросят. Ничего, никуда он не денется. В Мире Охоты тоже весьма ценят и любят красноречивых, не трусливых людей.

Пока торопиться к смерти не следовало, путники неторопливо двигались по бесконечным прериям и беседовали о том, что их ждет впереди.

…— Реки непременно впадают в моря или океаны! — настаивал Ноэ. — Таков закон географии и иных духов мира.

— Наш Гранд-Аванк впадал в водопад, — напомнила Трик. — Этот закон мы наблюдали многие годы. Да ты и сам видел.

— Все верно. Но потом? Гранд-Аванк вышел из озер и продолжил свой путь, — сказитель изобразил величавое движение самой великой реки. — И это мы тоже видели. Но куда привело бы течение его вод?

— К новому порогу и водопаду? — предположил Джо. — Как я понимаю, то твое «море» и есть огромный водопад?

— Не совсем. Море — это скорее огромное озеро. Кстати, соленое! — объявил Ноэ.

— Еще и соленое? А почему? — заинтересовался Хха.

— Объясняли, но я не помню, — вздохнул сказитель. — Может, если выйдем к морю, память освежится. Зато я помню, что соль довольно легко можно выпаривать из морской воды. И это будет очень кстати!

— Ты же нормально поел, — укорила Трик. — Пусть рыба и не удалась, но было сытно. Зачем тебе еще и соль?

— Иногда люблю пороскошествовать, — признал болтун. — Это у меня инстинктивное, прямо как нашему не-шаману немножко не-по-шаманить. Но вернемся мыслью к рекам. На больших реках живут люди. В низовьях. Есть такой закон. Может, и не везде действует, но нужно учитывать.

— Непременно, — пообещал Джо. — Но это мы учтем потом. Хха, вон там видишь? Помет-то свежий.

Разглядеть лошадиный навоз с пятидесяти шагов мог только бывший вождь. Индейцы прошлись по следам небольшого табуна.

— Хайова, пожалуй, мне лучше двинуться отдельно и обратиться к духам. К лошадиным, — осторожно известил Хха.

— Иди-иди. Только еды возьми. Я тоже люблю лошадей, но не припомню случая, чтобы лошади кормили человека, — проворчал Джо.

Ноэ немедленно намекнул, что про такие случаи слышал, но не-шаман думал уже об ином. Последние дни ему было как-то беспокойно, и теперь стало понятно почему: поговорить не с кем. Нет, конечно, с людьми очень многое можно обсудить, но…. В общем, слушать животных тоже нужно. Конечно, всегда рядом есть мыши, кролики или кустарниковые птицы. Но пусть с ними орко-питеки разговаривают — это их убогий уровень.

Табун оказался совсем маленьким: четыре кобылы, старый жеребец и жеребенок-годовик. Еще недавно лошадей было больше. В сражении с кем именно потерпел поражение табун и сколько голов он насчитывал до этого, Хха не понял. Все же память и понятия о днях у лошадей совсем иные, чем у индейцев. Жеребец и одна из кобыл оказались довольно серьезно ранены. Понятно, не с двуного-кривоногими врагами бились — раны были от когтей, но вроде не лап оцелота. Хха говорил с лошадьми, потом начал лечить загноившиеся раны. Мустанги отнеслись к прикосновениям человека довольно спокойно, не-шаман догадывался, что их недавние предки жили с людьми. Что бы ни толковали всякие умники, но души предков надолго остаются рядом с нами и постоянно дают советы живым.

Раненые лошади едва двигались, хотя табун хотел поскорее уйти подальше от страшных мест. Хха последовал с ними на новое пастбище — места здесь были широкие, с пологими склонами и узкими, доверху заросшими густейшими колючками, оврагами. Табун опасался врага, чувствуя, что он где-то рядом. Не-шаман учился этому чувству тревоги: в отличие от индейцев, мустанги четко определяли сторону, откуда грозила опасность. Конечно, играло роль и носовое чутье, но Хха, наконец, догадался, как отделять истинные и хорошо известные чувства от тех, которым нет названий. Так случается: чувство есть, а слова для него нет. Хха промывал раны на боках лошадей, рисовал на земле буквы — дабы не забыть сложный строй воинства алфавита и развлечь мустангов. Лошади наблюдали за узорами с любопытством: понимали, что магия, силились постичь человеческую хитрость, хотя и знали, что не разгадают. Это самое хорошее в жизни — узнавать секреты и знать, что они неисчерпаемы. В сумерках Хха разжигал огонь и садился у костра слушать ночь.

Враг приходил дважды. Не-шаман так и не понял, что-кто это такое. Похож на обманника, но ночной и очень подвижный. Огня хищник опасался, мог долго и неподвижно смотреть на костер из темноты. Лошади боялись врага до дрожи, жались к огню, норовя обжечься. На рассвете Хха изучал следы, стараясь их запомнить и пересказать Джо. Но следы, как и сам зверь, были какими-то неопределенными: лапы мягкие, когти враг явно втягивал, и даже сколько в нем весу, можно было догадаться лишь приблизительно. Хха был доволен, что на этот раз взял все свое оружие, включая лук.

Но принимать бой оказалось ненужным. Зверь-враг ушел, так и не показавшись. Ночи проходили спокойно, с рассветом не-шаман засыпал, а лошади не уходили далеко, пока двуногий не проснется. Обычных хищников табун мог отогнать и сам: Хха как-то наблюдал удирающего некрупного оцелота, которого гнали две кобылы. Как и индейцы, лошади умели славно воевать, пусть это и не всегда обещало непременную победу.

Счет дней слегка сбился, но на пятнадцатую или шестнадцатую ночь Хха обнаружил, что больше размышляет о людях, чем о лошадях. Табун набирался сил, а вот у хайова.… Например, сказитель запросто мог слопать корешок медлянки — мальчишку, сколько не учи, он вроде пучеглазой рыбы: корни различает только по размеру и с легкостью расстраивает свои кишки. А у Три Камушка скоро дни, когда подрастающие девчонки приходят в дурное настроение и склонны ссориться по пустякам, в эту пору отвар грызы недурно помогает. Вообще питье грызы всем помогает, полезный кустарник.

Пора было возвращаться к племени. Хха не особо удивился, когда табун пошел его провожать. Мустанги подобны бродячим хайова: сделать десяток переходов, дабы увидеть нечто любопытное, и тем и другим в удовольствие. А люди — это всегда интересно. Хотя и опасно, это тоже верно.

Размышляя и беседуя об опасном и неопасном, Хха и табун повернули на запад. Не-шаману, наконец, удалось подстрелить приличную добычу — в здешних местах водились некрупные антилопы с острыми рожками, очень чуткие, но до смешного не осознающие опасность близости человека и его лука. Хха слегка объелся и долго размышлял вместе с лошадьми об обманчивости и противоречивости обликов человека и животного.

К лагерю хайова вышли на шестой день обратного пути. Лошади предусмотрительно отстали, Хха поднялся на вершину плоского холма и был сразу замечен: со склона у небольшой реки приветственно замахал копьем Джо. Не-шаман ответил, думая о том, что в людях тоже много хорошего. От воды выскочили младшие воины, принялись прыгать и скакать. С виду все были здоровы. Хотя у человека основные недуги чаще таятся в голове, издали их не узришь.

Приближаясь к лагерю, Хха гадал, чем таким необычным украшена стоянка хайова. Понятно, что травы для постелей насобирали, очаг красиво камнями обложили. Но что на шестах развешено? Охранительные амулеты сделали? Ветер чуть шевелит эти длинные связки, злых духов и врагов отпугивает? Возможно, сюда тоже приходил ночной враг?