Лихоморье. Трилогия (СИ) - Луговцова Полина. Страница 139

– А ведь точно! – воскликнул Марк. – Вы об этом рассказывали перед тем, как отправить меня к Осдемониуму вместе с той девчонкой, которая вас провела.

– А ну, помолчи! – шикнула Божена и, справившись со вспышкой гнева, добавила: – С девчонкой я еще разберусь, вот только улажу все дела. Она за все заплатит. Итак, пора определиться с курсом. Надо же, и как это у меня вылетело из головы главное правило перемещения в потустороннем мире?

– В таком месте, как это, немудрено и собственное имя забыть, – виновато прошелестел Руубен.

– Верно. Хорошо, что мы вообще об этом вспомнили. Теперь давайте дружно представим, что идем в Лихоморье, к замку Осдемониума.

– А какой смысл идти к нему без свежих кадаверов? – спросил Руубен. – Может быть, лучше вернуться обратно, а позже нанести визит князю уже вместе с новообращенными?

– Во‑первых, путь через могилу слишком неудобен для перемещения толпой, нам придется искать другой способ для транспортировки кадаверов, но только в том случае, если мне не удастся договориться с Осдемониумом. Зато если переговоры пройдут успешно, никакие кадаверы нам больше не понадобятся, земля по всему миру будет усыпана недожитком! Мы сможем получать его без малейших усилий.

– Что вы задумали, пани Божена? – встревожился Руубен.

– Ничего особенного, хочу устроить небольшой конец света, только и всего.

– Но… но ведь это небезопасно. – Голос финна дрогнул.

– Разумеется. Однако не переживайте, мы, этернокты, не пострадаем.

– Неужели? Ведь мы уязвимы, как все обычные люди, мы же не бессмертны.

– И поэтому укроемся на какое‑то время за Барьером. Да что это с вами, Руубен? Вы трясетесь, как при обострении болезни Паркинсона. Уверяю вас, мой план безупречен, я все продумала. Наступит день, вернее – ночь, вечная ночь, и мы больше никогда не будем испытывать нужду в недожитке, но главное… главное, это, конечно, люцифлюсы. Им всем придет конец!

– Люцифлюсы, – задумчиво протянул Руубен. – Я ни разу их не видел.

– Ну, еще бы! В противном случае мы бы сейчас с вами не разговаривали.

– А вы уверены, что они вообще существуют?

– Еще как уверена! Жаль, здесь слишком темно, не то я сняла бы парик, чтобы продемонстрировать вам свой обожженный череп. Марку повезло больше, на нем была шляпа. И это мы еще прикрывались портьерой во время бегства!

– Так вы их видели? – Руубен оживился, словно всю жизнь мечтал о губительной встрече с люцифлюсами.

– Еще не хватало, конечно, нет! Нас успели предупредить наши преданные соратники. Никому из той группы не удалось выжить, кроме предателя, которым я тоже займусь, как только у меня появится время. А сейчас нам всем надо сосредоточиться и представить, что мы находимся перед замком Осдемониума.

– Интересно, а что представлял себе тот художник перед тем, как впервые угодил к ведьме Лоухи? Ведь он же еще не видел ее жилища, – задумчиво произнес Марк.

– А тебе не все ли равно? – устало и зло перебила его Божена.

– Просто пытаюсь понять, как это работает, – Марк обиженно умолк.

– Так и работает. Каллела представлял себе Похьолу, поэтому и повстречался с Лоухи. Она – хозяйка в том краю, – пояснил Руубен.

– Ну‑ка, тихо! Слышите? – Божене показалось, что совсем рядом, в нескольких шагах от них, кто‑то кашлянул.

Раздался сухой щелчок, – Марк включил фонарь, – и луч света выхватил из темноты силуэт женщины, стоявшей на тропинке прямо перед ними. Это была худая косматая старуха. Она подняла руку для приветствия и произнесла, слегка растягивая слова:

– Давно‑о в наших краях мое имя не поминали! Кто‑о такие? Куда‑а путь держите?

– Доброй ночи, хозяйка Лоухи! – ответила Божена, у которой отлегло от сердца при виде старой знакомой. – Своих не признала разве?

– Чужестранка! – Старуха кивнула, тряхнув копной седых волос. – Нашли, значит, дорогу. Рада, рада гостям! Есть у меня для вас свежая семга и густое пиво!

– Спасибо за приглашение, дорогая Лоухи, но мы не к тебе идем, а в Лукоморию, что лежит за пределами Похьолы и Калевалы. Дело у нас там важное.

– Обождет ваше дело! Важные дела спешки не терпят. Идемте ко мне, там и расскажете, что за дело у вас такое.

Опасаясь разозлить ведьму Лоухи, Божена осторожно ответила:

– Обещаю, что мы к тебе на обратном пути заглянем.

– Сказала же, поспешите – пожалеете! – Старуха сердито насупилась. – Порадуйте старую, не проходите мимо. Скука меня заедает. Все дни как один.

Божена поняла, что Лоухи их просто так не отпустит и зазывает в свой дом с какой‑то определенной целью. К тому же, Блаватская была у ведьмы в долгу, в прошлом та оказала ей одну неоценимую услугу, поэтому она решила уступить старухе.

– Что ж… Совсем позабыла я вкус жирной семги и густого пива! Веди нас, дорогая Лоухи. Известно мне, что нет нигде в мире семги и пива вкусней, чем у тебя! – произнесла Блаватская, шагая навстречу хозяйке Похьолы с распростертыми объятиями.

– Так‑то лучше, – буркнула ведьма, поворачиваясь спиной и отправляясь дальше по тропинке, едва различимой во мраке подземелья.

С каждым шагом видимость улучшалась, и вскоре луч фонаря растворился в сером свете, проникавшем сквозь расщелину в горном своде.

6. Ширма для запределья

Горы вокруг выглядели необычно, – этакие кубы и параллелепипеды с идеально ровными краями, похожие на брикеты подсолнечной халвы с обилием карамельных прожилок. Так и тянуло отщипнуть от них кусочек! Белая мраморная крошка хрустела под ногами, словно землю здесь посыпали колотым рафинадом.

– Итальянский карьер! – объявил Виктор Зарубин, хотя минутой ранее все они прочитали название этого объекта на указателе.

– Халвичное царство, сахарное государство! – восхитилась Тильда, обозревая красоты горного парка «Рускеала». По словам Виктора, филиал университета находился прямо за парком, в двадцати минутах ходьбы. До него можно было доехать и на машине, но Виктор, узнав, что никто из его подопечных прежде не бывал в этих местах, предложил пройти дорогой, пролегавшей через мраморные карьеры, которые были главной достопримечательностью не только в этом парке, но и во всей Карелии. Старенький внедорожник, доставивший их сюда, остался на стоянке у центрального входа. За несколько часов они доехали на нем от дачного поселка на Пальеозере, где к ним присоединилась Виола. Встреча с сестрой стала для Тильды приятным сюрпризом: когда Зарубин сообщил, что должен забрать по дороге еще одну будущую студентку, Тильда не предполагала, что узнает в ней свою родственницу, у которой побывала в гостях несколько лет назад.

Они нашли Виолу в роще неподалеку от дома и немало ошарашили ее своим появлением: поначалу девушка впала в ступор и молча разглядывала визитеров, не отвечая на приветствия. Тильде даже показалось, что сестра не помнит ее, но потом Виола ахнула и повисла у нее на шее с радостным смехом.

– Как? Как ты здесь оказалась? – недоумевала сестра и, кажется, не до конца верила в реальность происходящего.

Ей ответил Зарубин. Он говорил примерно то же, что и Тильде в аэропорту Санкт‑Петербурга, продемонстрировал такой же пропуск и предложил ей отправиться с ними в филиал Горного университета в Рускеале. Слушая, Виола так ошалело таращилась на него, что, если бы не присутствие Тильды, вряд ли бы позволила ему договорить до конца. Зато ее родители, которых Тильда называла дядей Димой и тетей Катей, обрадовались, узнав, что дочь будет учиться в таком престижном вузе. Их даже не насторожило упоминание о том, что учеба будет проходить не в самом Горном, а в каком‑то неизвестном им филиале, расположенном на краю Карелии у самой границы с Финляндией.

– Визиты родителей и других родственников у нас запрещены, но дочь сможет приезжать к вам на каникулах, – сообщил Зарубин, и это тоже не вызвало у них подозрений. Отец Виолы лишь пожал плечами, сказав:

– Оно и лучше для дисциплины.

– Дело не в этом. В нашем филиале проводятся секретные исследования, и во избежание утечки информации доступ на территорию посторонних строго запрещен, – пояснил Виктор.