Серебряные крылья, золотые игры (ЛП) - Марсо Иви. Страница 2

― Ну вот, ― бормочет Райан, поправляя свою идеальную прическу. ― Может, перейдем к более насущным делам?

Внутри игорного притона сильный, дымный аромат благовоний обжигает горло. Звон монет доносится от карточных столов, где игроки обмениваются ставками. Моя рука тревожно тянется к коротким волосам, подстриженным чуть ниже подбородка.

«Гамбит Попелина» ― игорный притон высшего класса в Дюрене, обслуживающий только тех, кто может предъявить на входе пятьсот монет. С двухэтажного потолка свисает люстра, отбрасывающая теплый, тусклый свет на роскошные игровые столы из красного дерева. В позолоченных зеркалах отражается мерцающий свет свечей. На стене висит портрет бессмертного Попелина, бога наслаждений, в его честь названо заведение. Художник задрапировал его стройную фигуру в тонкую кольчугу и нарисовал мерцающие золотые линии фей на его кофейной коже. В одной руке он держит стопку монет, в другой ― кубок с вином.

Здесь многолюдно. Богатые гости одеты в наряды в стиле фей из роскошных разноцветных шелков с асимметричными подолами. И у гостей, и у торговцев на лицах атласные маски. Для маскировки их явно недостаточно. Я легко узнаю леди Руну Валверэй, кузину Райана, за столом для игры в кости по ее блестящим черным локонам.

Думаю, маски не предназначены для того, чтобы что-то скрывать, ― они просто часть атмосферы.

― Твой плащ, Сабина, ― просит Райан. Свой он отдает слуге, а сам остается в простой черной рубашке, расстегнутой у шеи и открывающей треугольник загорелой кожи и отсутствие родимого пятна. Он единственный из Валверэев, кто не стыдится отсутствия дара богов.

Я тянусь к ленте на шее.

― Позволь мне. ― Его руки из-за спины тянутся к моему горлу, чтобы развязать ленту, достаточно близко, чтобы я почувствовала запах сандалового дерева в его волосах и седельной кожи на его руках. Древесный, мужественный. Легко понять, почему каждая женщина в Дюрене хочет оказаться в постели Верховного лорда. Мне тоже придется играть роль добровольной невесты, если я хочу, чтобы он не догадался о моих секретах.

Но мое сердце никогда не будет принадлежать Райану.

К лучшему или худшему ― скажем прямо, определенно к худшему ― оно бьется для стражника, который пообещал мне в пещере, где лунный свет мерцал в дымке стремительного водопада, что мы убежим вместе.

Но он солгал.

Вульф Боуборн должен носить свое имя Бастен, потому что оно идеально подходит ему. Бастен Бастард.

Где Бастен? Гадаю я в тысячный раз.

Ненавижу, как сильно я жажду выяснить это. Когда Райан снял его с должности моего охранника и заменил на угрюмого старика Максимэна, он намекнул, что у Бастена есть другая работа, которая займет его внимание на несколько дней. Но прошла почти неделя, а я так и не услышала ни одного из рычащих проклятий Бастена.

Больше всего мне не нравится, как сильно я по ним скучаю.

― Это закрытое заведение, так что маски обязательны, ― объясняет Райан, протягивая мне одну из атласных масок для глаз. ― Хотя я не питаю иллюзий, что все присутствующие не узнают знаменитое платье Крылатой Леди Дюрена, в маске или без. — Его пальцы легонько скользят по моей спине, где Бриджит вышила серебряные крылья. Крылья тянутся от лопаток до поясницы, и рука Райана опускается к моим бедрам и сжимает их.

Как только мы одеваем маски, Райан протягивает мне руку, словно безупречный джентльмен.

― А теперь, певчая птичка, позволь предложить тебе многообразие моих грехов.

Мы направляемся в толпу, и он прав ― все взгляды устремлены на меня, сопровождаемые шепотками и пристальными взглядами. Элегантно одетые мужчины кивают Райану, надеясь снискать расположение владельца «Гамбита Попелина» и всех остальных игорных залов в Дюрене. Райан обменивается короткими приветствиями, ведя меня через лабиринт столов. Сизый дым курительных трав сгущает воздух, змеясь к высокому потолку.

Пристальное внимание всех присутствующих пронзает меня, словно кинжалами. Низшие слои населения Дюрена приветствовали меня, потому что я осмелилась бросить вызов семье Валверэй, что ставит меня в невыгодное положение среди богачей. На меня смотрят настороженно, но в то же время презрительно ― эти прекрасные лорды и леди не могут представить, что провинциальная девушка представляет какую-то угрозу для многовекового правления.

Однако в одном из взглядов, обращенных на меня, чувствуется нечто иное. Глаза наблюдателя меньше похожи на острые лезвия и больше напоминают теплый луч солнечного света. Заинтригованные. Внимательные. Когда я поворачиваюсь в его сторону, то вижу, что высокий мужчина в маске с гривой темно-русых волос изучает меня от барной стойки. Прядь седых волос падает ему на лоб. Он кажется слишком молодым для седины ― скорее всего, это результат несчастного случая. В руках у него хрустальный бокал с янтарной жидкостью, и хотя его одежда так же элегантна, как и у всех остальных, он выделяется, как ворона среди лебедей.

― Рулетка, ― говорит Райан, возвращая мне внимание. Он кивает в сторону азартной игры, где вращается колесо с подвеской, которая бьется о пронумерованные штырьки. ― В этой игре мало стратегии, так что если ты выбрала ее для нашего пари, тебе лучше молиться бессмертному Попелину об удаче.

Женщина в бордовом платье издает торжествующий вздох, когда подвеска приземляется на ее стопку монет.

Райан обходит меня и направляется к соседнему столу, где четыре игрока держат в руках карты.

― Возможно, карточная игра? Это кифериан. Она на стратегию. Она не столько о картах, которые тебе выпали, сколько об умении читать своих противников.

Один из игроков бросает на стол три серебряные монеты, в то время как высококлассная проститутка усаживается на колени пожилого мужчины, сидящего за столом.

― Это для умеющих блефовать, ― говорю я, стараясь не поморщиться, когда седовласый мужчина проводит языком по уху проститутки. ― Мой отец играл в карточные игры. Я помню это с детства. Его любимой игрой была…

― Базель, ― спокойно произносит Райан, и я на секунду замираю перед ним, прежде чем мои щеки краснеют.

Конечно, Райан знает любимую игру моего отца. Именно с ее помощью он втянул его в долги ― вот почему на моем пальце красуется его обручальное кольцо с бриллиантом.

Сделка, чтобы рассчитаться.

При этом напоминании гнев наполняет меня, словно клубы сигарного дыма. Каким бы приветливым ни был Райан, все это притворство. Такое же фальшивое, как его черная шелковая маска.

Чтобы успокоиться, я обхватываю пальцами край стола. Мой взгляд падает на позолоченное настенное зеркало, и на секунду у меня перехватывает дыхание. В элегантной одежде и маске я не узнаю себя.

Вместо этого я вижу свою мать, оглядывающуюся назад. Ее лебединая шея. Ее таинственная улыбка. Ее подбородок вздернут, как будто она бросает вызов всему миру. В этот короткий миг женщина в зеркале выглядит так, будто хочет мне что-то сказать. Но в отличие от животных я не могу разговаривать с призраками.

Боги, у меня перехватывает дыхание.

В последнее время я все чаще думаю о своей матери. По ночам я ворочаюсь, а воспоминания, словно извивающиеся черви, пытаются вырваться из глубин моего мозга.

Мне было десять лет, когда она умерла; я была достаточно взрослая, чтобы сохранить ее образ в памяти, помнить ее объятия, смех и нестройное пение. А вот конкретные воспоминания вызвать сложнее. Мой разум заблокировал их, чтобы облегчить боль, словно наложив повязку на свежую рану.

Я вздрагиваю, когда Райан кладет руку на мое почти голое плечо, прикрытое лишь тонким кружевом.

― Здесь жарко от такого количества тел, ― выдыхает он близко к моему уху. ― Пойдем. Я хочу показать тебе более уединенное место.

Мое сердцебиение учащается. Уединение ― это не то, чего я хочу от Райана, но, опять же, не помешает задобрить врага.

― Пытаешься избежать нашего пари? ― спрашиваю я, поворачиваясь, теперь претворяясь соблазнительной юной невестой, играющей в недотрогу.