Металлист. Назад в СССР (СИ) - Борчанинов Геннадий. Страница 23

Варя скривилась, будто прожевала целый лимон, Катя насмешливо улыбнулась.

— Мы и не ссорились, — сказала Катя.

— Мне так не кажется, — сказал я.

— Саш, давай я тебе потом объясню? — попросила Варя.

— Конечно, только сначала вы помиритесь, — заявил я.

Варя вздохнула, прикрывая лицо рукой.

— Да не будет она у нас играть, — сказала Варя. — Саш, вот на что хочешь спорим. Через месяц сбежит. А то и раньше, через неделю, особенно если репетировать каждый день.

Катя вновь поднялась со стула, но я жестом попросил её не вмешиваться.

— Объясни, почему ты так считаешь, — сказал я.

— Знаю потому что, — сказала Варя.

— Это не ответ, — сказал я.

— На рисование она перестала ходить через неделю, — начала загибать пальцы Варя.

— Были причины, — вставила Катя.

— … на фигурное катание через два занятия, — продолжила Варя.

— Ага, туда с трёх лет ходить надо, чтобы хоть чего-то достичь! — возразила Катя.

— Дольше всего продержалась на шахматах, бросила аккурат перед городским первенством, через месяц занятий, — сказала Варя. — И так далее и тому подобное. И нас тоже бросит. Поэтому не вижу смысла даже начинать.

— Понимаю, — сказал я. — Кать, объяснишь?

Та, немного смущённая нападками клавишницы, нервно постукивала палочками по ободу барабана.

— Мне надоедает быстро, — призналась она. — Как Кобра мне говорила, я умная, но ленивая. Быстро схватываю, быстро наскучивает. Особенно когда прогресса нет.

Схватывала она и впрямь на лету, в конце концов, далеко не каждый, впервые сев за установку, через полчаса сможет играть с группой.

— Пу-пу-пу… — задумчиво протянул я.

— Но мне играть с вами сильно понравилось, правда! — поспешила оправдаться Екатерина. — Может, ещё сыграем что-нибудь?

— Нет, выключили уже всё, — отказал я. — Да и жрать уже охота, домой надо идти.

— Жаль, я бы ещё поиграла, — вздохнула Катя.

— Может, тебе поэтому и надоедает, что ты с головой в новое дело бросаешься? — спросил я. — Барабаны дело такое, практика необходима, но переусердствовать тоже не стоит. Да и смысла нет. Занятия три раза в неделю и занятия каждый день особо различаться в прогрессе не будут.

— Не знаю, — пожала плечами Катя.

— Ну и барабаны это дело такое. Легко начать, трудно достичь мастерства, всегда есть куда стремиться, — задумчиво произнёс я, вспоминая собственный опыт.

Если бы не травма колена, может, я бы и вовсе предпочёл их, а не гитару. Преподавать худо-бедно мог, а вот играть всерьёз мне уже здоровье не позволяло.

— Ребят, пожалуйста! Я хочу играть! — воскликнула Катя.

— Значит, будешь пока играть, — сказал я.

Варя тихонько хмыкнула.

— Но если почувствуешь, что надоедает… Не стесняйся, сразу мне говори, — попросил я.

— Хорошо… — сказала Катя.

— Но дополнительные занятия помимо репетиций тебе тоже нужны. Надо осваивать инструмент, — сказал я. — Ладно, пойдёмте уже. Времени много.

— Наконец-то, — сказала Варя.

Мы вышли в актовый зал, Варя заперла каморку на ключ.

— Надо бы и мне ключи сделать, — пробормотал я, размышляя вслух.

— Саш, у меня эти-то нелегально! — прошипела Варя.

— Я через Любочку попробую взять, — сказал я.

— Не даст, — категорично заявила она.

— Поглядим, — сказал я.

Из школы вышли втроём, возле калитки остановились. Нам с Варей нужно было в одну сторону, Кате — в другую, к заводским пятиэтажкам.

— До завтра? — спросила Катя.

— До завтра, — сказал я.

— Пока, — равнодушно бросила Варя.

Катя ушла, пощёлкивая пальцами, мы с Варей отправились знакомым маршрутом к частному сектору, я снова забрал у неё тяжёлую сумку. Не то чтоб это имело какой-то практический смысл, но моё джентльменское воспитание не позволяло, чтобы наша единственная и незаменимая клавишница тащила сумку сама.

Разговор не клеился. Обсудили какие-то пустяки, школу, слухи, прошлись немного в неловком молчании, я снова попытался завязать диалог. Варя отвечала односложно и словно бы нехотя.

— Нам, получается, осталось ещё одного гитариста… — начал я.

— Двух, — перебила Варя.

— Да, двух, если считать басиста музыкантом, — пошутил я, но Варя шутки не оценила.

Так и брела, меланхолично разглядывая желтеющие кроны тополей.

— Есть кто на примете? — спросил я.

— Нет, — ответила Варя.

Помолчали.

— Варь, если что не так — прямо скажи, — попросил я.

— Всё нормально, — ровным тоном ответила она, хотя я ощущал обратное.

Нет, я, конечно, догадывался, в чём причина. Но до последнего думал, что всё обойдётся. Все эти разборки и перипетии вгоняли меня в тоску, мне не хотелось тратить драгоценное время на расхлёбывание ещё и этих проблем, я хотел делать музыку и покорять вершины.

— Варь, — сказал я. — На самом деле у меня нет амнезии. Я прибыл из будущего.

Она посмотрела на меня как на идиота. А затем внезапно и громко рассмеялась. Я улыбнулся тоже, понимая, что сказал полнейшую глупость.

— Ладно, ладно! Я не дуюсь! — не прекращая смеяться, произнесла Варя. — Только пообещай! На мизинчике!

— Что? — не понял я.

— Катька! Эта вертихвостка! — Варя вдруг раскраснелась, как помидор. — Пообещай, что не влюбишься! Она парнями крутит, как хочет!

— Варя! — воскликнул я. — Ну что за глупости⁈

— Пообещай, — потребовала она, протягивая мне оттопыренный мизинец.

Я усмехнулся и тоже протянул ей мизинец. Прямо как в детстве. Мы зацепились мизинчиками и соединили большие пальцы в знак страшной-страшной клятвы.

— Ты пообещал, — строго сказала Варя.

— Варь, ну как я могу в неё влюбиться, ты шутишь что ли? — рассмеялся я. — Я же вообще всех люблю!

— Саша! — воскликнула Варя, и на меня тут же обрушилось несколько слабых ударов мешком со сменкой.

Надо было и сменку её забрать.

Про будущее я больше не заговаривал, удалось всё свести к шутке. Проводил до ворот, попрощался, и пошёл к родному бараку, вновь заниматься домашними хлопотами, зависать на турнике во дворе и учить Максимушку игре на гитаре. Он уже делал некоторые успехи.

На учёбу и домашние задания я всё больше и больше забивал огромный железобетонный болт. За что и поплатился.

Следующее утро началось у меня с того, что Кобра вызвала меня к доске. Это был первый урок, алгебра, и я посмел клевать носом за первой партой.

— Если вам скучно на уроке, Александр, продемонстрируйте свои знания всему классу, — холодно процедила учительница.

Демонстрировать было нечего. Пример, который Капитолина Григорьевна написала на доске, выглядел для меня китайской грамотой. Знаниями алгебры я никогда не блистал. А тут вместо цифр были вообще какие-то буквы, чисто ребус, а не математический пример.

Но к доске я всё-таки вышел. Страх толпы у меня давным-давно выветрился, а тут тем более не просто толпа, а всего лишь учебный класс.

— Ну, Таранов? Забыли, как вычисляются интегралы? — спросила Кобра.

А, вот что это за крючок.

— Честно говоря, да, — сказал я.

Класс удивлённо зашептался. Зато Кобра вдруг пришла в бешенство.

— И как вы с такими знаниями собираетесь сдавать экзамен⁈ Надеетесь на какие-то поблажки? Никаких поблажек не будет! — заорала училка. — Смотрите, как баран на новые ворота! Ноль понимания! Какая вам Бауманка? Вам следовало идти в ПТУ! В дворники!

Ну, это мне вряд ли грозит. Да и что плохого в бытии дворником? Хорошая честная работа, весь день на свежем воздухе.

— Не вижу ничего плохого в рабочей профессии, пролетариат — гегемон социалистической революции, — произнёс я.

— Вон из класса, Таранов! — взревела Кобра. — Подумайте над своим поведением!

Похоже, она ожидала совсем другого ответа. В её сладких мечтах я бы мямлил извинения, а она благосклонно позволила бы мне загладить вину каким-нибудь докладом или ещё какой работой во имя алгебры и тригонометрии, но нет.

Изгнание из класса я воспринял как поощрение, спокойно принялся собирать тетрадки. Вопросительно глянул на Варю. Она поняла без слов, положила ключ от каморки на стул, так что из класса я отправился прямо в актовый зал, а оттуда — в нашу берлогу.