Сытые годы (СИ) - Тарханов Влад. Страница 12

А в прочем почему, собственно мечты? Я, конечно, Михаил Второй, а не Александр Третий, но фляжечка заветная у меня имеется, а в ней заначка на чёрный день в виде косушки водки с толикой красного перца. Правда, шпика нет, но зато чеснок имеется. Это мои «три С» расстарались и презентовали целую головку, говорят, на табак сменяли. Пока голова думала эту гениальную мысль, руки сработали на автомате. Оперативно очистили пару зубчиков, нашарили в кармане кусочек ржаного сухарика, а далее всё по алгоритму: выдох, богатырский глоток и завершение сего фуршета закусью. Хорошо пошла, буквально по каждой жилочке пробежала, так вроде граф Толстой в романе своём писал, хотя какой он граф, он пока еще шестилетний графинчик. Так-с, ваше свергнутое императорское величество, а вас похоже развезло-с, зато ничего не болит и глаза хорошо видят, да и погода кажись улучшается.

Закурил сигариллу. Гильотинки у меня нет — не положено, но вот пруток, остро заточенный, тут валяется, какого-то чёрта его никто не заметил. Он и исполнил роль пробойника. Ароматный дым окутал меня с головой. Ох ты! А что там в облаках мелькнуло?Это меня белочка посетила или действительно, из туч какая-то хреновина высунулась? Я помассировал веки, мысленно посчитал до десяти и снова всмотрелся в небо. Ничего, скорее всего померещилось, но через минуту вновь проявилось какое-то размытое вытянутое как падающая капля пятно, которое медленно и беззвучно перемещалось по нижней кромке облаков.

Порою оно опускалось немного ниже и тогда, казалось, что нечто парит без крыльев и пропеллера. Твою же дивизию, никак НЛО сподобился увидеть. Только этого мне не хватало попасть в руки зеленых человечков и послужить им в качестве собаки Павлова. Сейчас бы мне подзорная труба не помешала, тем паче, что смотрителю маяка она была вроде как положена. Но стоило мне об этом разок заикнуться во время очередной карточной баталии, так Волков изволил заржать и стал в ослоумии упражняться. Пообещал прошение отправить прямо в Пулковскую обсерваторию, дабы мне персональный телескоп прислали. А британский эскулап, будучи в изрядном подпитии, под всеобщий хохот вручил мне театральный бинокль, который по случаю у него в саквояже завалялся. Ещё примерно с четверть часа я оставался мишенью для острот, ибо презентовать матёрому мужику подобную безделушку, что больше пристала жеманной кокотке или почтенному старцу при посещении храма Мельпомены, сиречь театральной постановки, было завуалированным оскорблением. Я же молча сунул неожиданный подарок в карман и принялся тасовать колоду. В общем, к концу пьянки, пардон благородной ассамблеи, и британцы, и гвардии поручик забыли о сем эпизоде. А напрасно. Когда я уединился в своей каморке, то внимательно осмотрел сей оптический прибор. Не смотря на обилие царапин на корпусе бинокля и сколы на перламутре, линзы оказались в полном порядке. Да и в целом, это творение фирмы Ф. Швабе, по сути, было не только изящной безделушкой, а достаточно мощным для своих размеров биноклем имеющий большое поле зрения и рассчитанный для использования в полумраке театра.

Весьма удачно, что он оказался в моём кармане. Скажете, мечтатель? Пустой мечтатель? Да, каюсь… Мечтаю увидеть в сей прибор, что мчится сюда малый десантный корабль на воздушной подушке, откуда высаживаются наши ребятки-морпехи и укладывают мордами в асфальт всех наглов, а поручику Волкову перерезают глотку. Впрочем, мечты, мечты… Достаём, протираем и смотрим… Господи, это же наблюдательная гондола дирижабля! А это может означать лишь одно, спасательная команда прибыла. И вполне возможно, что её возглавил лично Сандро. Честно говоря, я очень на это надеюсь, ибо на этот случай мною был разработан и реализован хитроумный план. Когда на исходе лета на маячной башне шли покрасочные работы и главной рабочей силой априори стал ваш покорный слуга, мне удалось начертать на листе фанеры на черном фоне белой краской уравнение E = mc2 а чуть ниже три буквы: СОС.

Для местных аборигенов сие народное творчество ничего не означало, ибо автор этой формулы господин Эйнштейн в данный момент десятилетний сопляк с явными «фефектами фикции», как говорил один из популярнейших кино-логопедов СССР в блистательном исполнении Ролана Быкова. А кроме того, по мнению значительной части преподавателей мюнхенской гимназии, этот ученик проявлял все признаки умственной отсталости. Ну а что касаемо самого известного в истории сигнала бедствия, СОС, то до его появления осталось ещё лет двадцать, да и радиостанций, во всяком случае официально нет. А те опытные образцы, кои родил в страшных муках господин Попов со товарищами, после стимулирующих пинков со стороны гинекологов-любителей в лице отца и сына Романовых, являются эксклюзивными экземплярами, спрятанными подальше от любопытных глаз и шаловливых ручек англосаксов и прочей подобной мерзости.

Впрочем, они вполне работоспособны и годятся для дальнейших экспериментов, а также для использования в непредвиденных обстоятельствах. А рядом нашлось место и для нескольких символов, которые для подавляющего большинства людей выглядела настоящей абракадаброй, а единицы сочли бы их некой химической формулой: S3R. Затем я задрапировал эту разновидность граффити куском толстой парусины и тщательно спрятал, то бишь оставил стоять возле стены. Дело в том, что мы с Сандро в прошлой жизни были поклонниками советской фантастики и не смотря некоторые противоречия, оба обожали книги Александра Беляева. И сия аббревиатура, заимствованная из романа «Чудесное око», означало СССР. Теперь наступил момент воспользоваться шансом дать о себе знать. Я закрепил фанеру на самом видном месте башни и даже сумел пристроить поблизости зажженный керосиновый железнодорожный фонарь таким образом, что его свет падал на надпись.

И стал докуривать сигарилку, прямо на месте, дабы меня там увидали спасатели. А в том, что это пожаловали за мною, уже не сомневался. Но всё-таки не рассчитал — порыв ветра с моря пробрал мгновенно до костей. Вот и закончился этот небольшой промежуток спокойствия. Внезапно навалились слабость и сильный озноб. Я поспешил спрятать бинокль и ушел с продуваемой ветром площадки в башенку. Там, в относительном затишье присел на лавку и снова приложился к фляжке. По жилам пробежало спасительное тепло и нахлынули воспоминания о сравнительно недавнем и одновременно таком далёком прошлом. Первой картинкой, которая всплыла перед моим мысленным взором было завершение изнуряющей баталии с адмиралтейством по поводу кардинального изменения положения об инженерах-механиках флота и завершении реформу системы подготовки в штурманских офицерских классах. Фактически, нам удалось создать систему, что в иной реальности появилась в Российской Империи незадолго до начала Первой Мировой войны.

Сия битва, мне и Сандро изрядно потрепала нервы, ибо упорно не желали их превосходительства из-под Шпица уровнять на служебной лестнице строевых офицеров флота и инженер-механиков. Нет, воистину верна пословица: пока гром не грянет, мужик не перекреститься. В иной истории потребовалась сражение Варяга и Корейца и взрыв всеобщего негодования при замене при награждении офицерского состава врачам и медикам орденов святого Георгия на Владимира с мечами, дабы процесс пошел в нужном направлении. Но вернёмся к нашим баранам, а точнее к дирижаблям. После первых удачных полётов «Малыша» и «Карлсона» и появления грандиозных прожектов по строительству так называемой «великой парочки», то бишь управляемых аэростатов «Император Пётр 1» и «Императрица Екатерина II» встал вопрос о комплектовании соответствующих команд, следовательно, и о подготовке офицеров для воздушного флота. Решили не изобретать велосипед и воспользоваться послезнанием, и кинули клич среди мореманов на предмет возможности поучаствовать в покорении воздушного океана. Желающие нашлись и вполне ожидаемо, что они были из числа флотской молодёжи представленными офицерами в чинах от мичмана до старшего лейтенанта. И просматривая списки кандидатов на переход из существующего ВМФ в создаваемые ВВС я наткнулся на три фамилии: инженер-механик-лейтенант Байдуков, Всеволод Иванович, старший лейтенант Юрий Иванович Чкалов и мичман Александр Васильевич Беляков, совсем недавно закончивший штурманские курсы. Воистину каприз судьбы. Передо мною были однофамильцы экипажа самолёта АНТ-25, который в далеком будущем, в иной ветви истории совершил рекордный перелёт из СССР в США. Причём один из них был полной тезкой героя перелета. А посему, я счёл сие совпадение добрым предзнаменованием и волевым решением включил эту троицу, в формируемый экипаж дирижабля «Опыт».