Адмирал Империи 33 (СИ) - Коровников Дмитрий. Страница 36

«Заливается, соловей, смотри не захлебнись в собственном сиропе», — мысленно хмыкнул Самсонов, наблюдая за экзерсисами нежданного союзника. Но вслух сказал совсем другое:

— Вот и чудненько. Значит, по этому вопросу мы договорились. А теперь давай-ка обсудим наши первоочередные тактические задачи. Конечно, я высоко ценю твое политическое чутье и готов прислушиваться к советам. Но не забывай, что ты имеешь дело прежде всего с боевым адмиралом, а не кабинетным стратегом в тиши московских канцелярий.

Произнося эту тираду, Иван Федорович красноречиво похлопал ладонью по эфесу увесистой плазменной сабли, небрежно болтавшегося у него на поясе. Жест вышел красноречивее любых слов и живо напомнил канцлеру, с кем он имеет дело. Перед ним сидел человек, привыкший добиваться своего не путем закулисных интриг, а грубой силой и напором.

— Ну, так о чем я толкую, — вновь подал голос адмирал, довольный произведенным эффектом. — На сегодняшний день главное, что стоит у меня на пути — это проклятые двадцать пять «гвардейских» линейных крейсеров Преображенской эскадры, вставшие поперек моего победного марша к столичной планете. Откровенно говоря, меня до чертиков бесит упрямство этого твердолобого аристократишки Шувалова! Видите ли, он вдруг воспылал преданностью к писаным законам и присяге… Тоже мне, благородный защитник устоев выискался, мать его так! Ну, да ничего, я быстро собью с него всю эту спесь!

Адмирал свирепо оскалился, явно предвкушая грядущую расправу над неуступчивым противником. Его распаленное воображение уже рисовало впечатляющие картины того, как корабли гвардейцев один за другим вспыхивают ослепительными фейерверками взрывов, рассыпаясь мелкими брызгами на фоне черного космоса. Впрочем, триумфальная эйфория быстро сменилась холодным расчетом. Голос Ивана Федоровича вновь зазвучал ровно и деловито:

— Судя по всему, без кровопролития нам с «преображенцами» не разойтись. Что ж, я готов рискнуть и принять бой. В конце концов, у меня в подчинении куда больше кораблей, да и экипажи закалены в бесконечных схватках с «янки» и османами. Не то что у этих изнеженных гвардейских юнцов, набранных сплошь из представителей знатнейших семейств Империи. Ясное дело, все из себя такие утонченные, благородные, а как до дела дойдет, тут же в кусты. Куда им тягаться с моими ребятами…

Однако, произнося эту самоуверенную тираду, адмирал невольно поморщился, выдавая глубинные сомнения. Что-то явно не давало ему покоя, какая-то неприятная мысль упорно сверлила мозг, мешая до конца поверить в легкую победу.

— И все же, при всем моем пренебрежении к этим неженкам, нельзя сбрасывать со счетов одно важное обстоятельство… Все их корабли без исключения уже прошли модернизацию полей, и как ни крути, а превосходные боевые характеристики этих дредноутов не дают мне покоя. Конечно, я нисколько не сомневаюсь, что мы все равно одержим верх. Но, боюсь, победа эта достанется нам чудовищно дорогой ценой. В этом сражении я лишусь как минимум трети своих кораблей…

Самсонов вдруг подался вперед всем телом, почти вплотную приблизив свое лицо к физиономии оторопевшего Шепотьева. В его дыхании явственно чувствовался тяжелый запах перегара вперемешку с чем-то неуловимо зловещим — словно могильным тленом.

— Самое кошмарное, что после кровопролитнейшей схватки с Шуваловым мой доблестный космофлот окажется обескровлен и обессилен настолько, что вряд ли сможет в одиночку контролировать весь сектор Российской Империи… А ведь нам с тобой предстоит еще закрепить успех, подмять под себя ключевые звездные системы, подчинить своей воле местные элиты и администрации. Без многочисленных боевых вымпелов за спиной эта затея обречена на провал!

Самсонов резко откинулся обратно в кресло, на миг прикрыв глаза и потирая переносицу. Похоже, мрачные перспективы предстоящей пирровой победы всерьез угнетали его, отравляя ожидание грядущего триумфа.

— Мне кажется, вы никогда не считались с потерями, когда те были необходимы для дела, — осторожно, чтобы не разгневать своего нового господина, вставил слово канцлер.

— Это действительно так, — кивнул адмирал, — однако сейчас, когда после взятия системы «Новая Москва», мне предстоит контролировать весь сектор Российской Империи, верные корабли и экипажи будут нужны как воздух. Чем больше боевых вымпелов будет находиться под моим командованием, тем больше шансов признания новым императором мальчишки Ивана, за спиной которого буду стоять я. Для меня как командующего потеря трети состава космофлота неприемлема. Неприемлемо прежде всего потому что, после того как я вошел со своими кораблями в столичную систему и нарушил закон, то же самое захотят сделать многие другие адмиралы Империи. Поверь, Юлиан, после твоего призывного письма, скоро здесь станет тесно от желающих поделить этот жирный кусок власти.

Самсонов вскочил с места и заходил по каюте, бросая взгляды на тактическую карту.

— И ведь, главное, все они станут действовать по моей же схеме…

Шепотьев также посмотрел на голограмму.

— А знаете, Иван Федорович, похоже, доблестная императорская гвардия не сильно-то рвется в бой, — вкрадчиво произнес он, несколько меняя тему и многозначительно указывая пальцем на скопление золотых огоньков в центре голографической проекции. — В отличие от своего вспыльчивого командующего, эти белоручки куда больше озабочены сохранностью собственных причесок, нежели помыслами о ратных подвигах. Они же почти не участвовали в боевых действия…

— Хм, не то чтобы вовсе не воевали… — задумчиво пробормотал Самсонов, поглаживая подбородок.

— Ну конечно, я не хочу сказать, что гвардейцы — законченные трусы и слабаки, — поспешно добавил Шепотьев, почуяв скепсис собеседника. — В конце концов, за плечами у них имеется некоторый боевой опыт в «Тавриде» и «Екатеринославской», хоть и не столь богатый, как у ваших ветеранов. Однако… Вы посмотрите на их нерешительное топтание на месте, на эти бесконечные переговоры по закрытым каналам связи! Разве так ведут себя люди, жаждущие боя и чающие славы? Ха! Держу пари, сейчас они лихорадочно ищут предлог, чтобы соскочить с крючка и не испытывать судьбу в открытой схватке со столь грозным противником, как ваш Черноморский флот.

— И все же они пойдут в бой, если того потребует их командир, — произнес Самсонов. — Таков уж воинский долг, ничего не попишешь. Тем более, если речь идет о личной преданности их кумиру и образцу для подражания. Петька Шувалов, черт бы его побрал, надо отдать ему должное, слишком уж авторитетен в глазах подчиненных, чтобы допустить хотя бы тень неповиновения с их стороны… Тем более, что в данный момент контр-адмирал расположился на борту лейб-флагмана «Москва» — супердредноута, не имеющего равных во всей Империи по уровню боевой мощи и защищенности. Вывести из строя эту летающую крепость с наскока точно не получится. Ну, а если в секторе боя сражается флагман, то и остальные корабли будут драться — это доказано десятками битв…

— Понимаю, — кивнул канцлер, в уме что-то для себя отметив.

— И все же, не так уж сильно пугает меня Шувалов на своей «Москве», — продолжал Иван Федорович, — и двадцать пять гвардейских посудин — не бог весть какая величина против моих восьмидесяти с лишним вымпелов. В конце концов, при умелом командовании их можно просто задавить числом, окружив со всех сторон и расколошматив поодиночке. Благо, мои ребята поднаторели в таких маневрах, сражаясь против «янки» Коннора Дэвиса и его адмиралов.

Только вот окружить корабли Преображенской дивизии у меня при всем желании не выйдет. И знаешь, почему? Да потому что, будь оно все неладно, на подмогу гвардейцам тут же придут два десятка вымпелов проклятой русско-американской эскадры, что сейчас вон там маячат на во второй «линии», готовые прикрыть собой дивизию Шувалова, если я начну ее обходить с «флангов».

Адмирал в сердцах грохнул кулаком по столу. Канцлер, между тем, внимательно прислушивался к гневным излияниям адмирала, время от времени согласно кивая в нужных местах. Судя по всему, его ничуть не пугали ни грозные интонации, ни даже откровенная грубость Ивана Федоровича. Более того Шепотьев казалось только и ждал момента, чтобы вставить свои пять копеек. Дождавшись, пока Самсонов чуть поутихнет, Юлиан Николаевич вкрадчиво произнес, искоса поглядывая на собеседника: