Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта - Альберготти Рид. Страница 73

Лэнс все еще тешил себя надеждой, что общественность будет настроена против Антидопингового агентства, особенно в преддверии Олимпийских игр в Лондоне. Он представлял, что люди прочтут заголовки о том, что агентство привлекает его к ответственности, и зададутся вопросом: «Опять? Мы думали, вся эта чушь закончилась еще в феврале! Олимпиада вот-вот начнется, им там заняться больше нечем?»

Лэнсу казалось, что однажды людям надоест то, что сам он называл самопиаром агентства. Тайгарт, в его представлении, совал свой нос во все, что можно: в бейсбол, футбол и бокс. Обвинения против него казались Лэнсу попыткой заслужить общественное признание и основывались, как он думал, на свидетельских показаниях, данных его бывшими коллегами взамен на анонимность и неприкосновенность.

В ожидании судебных разбирательств Лэнс словно сидел на пороховой бочке. Он знал, что за те десять лет, что был утвержден антидопинговый кодекс, спортсмены редко выигрывали дела. Перспектива проиграть дело, в котором Флойд Лэндис и Тайлер Хэмилтон свидетельствовали против него, приводила его в бешенство. Себя он считал правым, а их – лицемерными чокнутыми мракобесами. Если Антидопинговому агентству удастся завести дело, используя гору косвенных доказательств, и два или три присяжных будут «за» – он пропал. Вот уже больше года он тратил сотни тысяч долларов, оплачивая работу адвокатов в рамках государственного расследования, и долгая тяжба с Антидопинговым агентством будет стоить ему миллионы.

На тот момент главной задачей Лэнса и его адвокатов было заставить Антидопинговое агентство работать, как им казалось «правильным». С точки зрения юристов Армстронга, у агентства было слишком много власти. Коллегии присяжных в составе трех человек не нужны были доказательства, чтобы вынести обвинительный приговор по уголовному делу. Было достаточно согласия двух или трех присяжных на основании «перевеса доказательств», чтобы Армстронга лишили всех титулов и работы. Такой процесс позволял обвинить человека намного проще, чем в уголовном деле, где бремя доказывания заключалось в том, чтобы убедить присяжных в вине подсудимого «при отсутствии обоснованного сомнения». Лускин и Кекер знали, как работать в системе уголовного правосудия и федеральных судов. Там они могли использовать лазейки в законах, чтобы прекратить дело и скрыть доказательства от присяжных. Теперь они боролись за Лэнса в арбитраже, где правил здравый смысл, и применять юридические хитрости в отношении этого здравого смысла было невозможно. Они понимали, что в этом деле и дураку ясно, что их клиент нарушал правила велоспорта. Лэнс не имел шансов.

Их стратегия была проста: в попытке склонить общественное мнение на сторону Лэнса адвокаты собирались раскритиковать Антидопинговое агентство, обвинив его представителей в нечестной игре, и передать дело в федеральный суд. Штурмовая группа тут же взялась за дело. Они называли это расследование охотой на ведьм, в которой преследовалась одна цель – свергнуть героя. Обвиняли Тайгарта и Бока в подкупе свидетелей, предложив велогонщикам смягчить наказание за сотрудничество. Лускин начал публично оскорблять руководство агентства, называя их «наглыми и трусливыми». В своих заявлениях прессе он вслед за Лэнсом отрицал его вину в употреблении допинга.

9 июля юристы Лэнса обратились с иском в федеральный суд Остина против обвинений агентства. Иск напоминал пространное школьное сочинение на тему «Почему нужно закрыть Антидопинговое агентство». В нем содержались личные нападки на Тревиса Тайгарта. «Ответчик Тайгарт вместе с агентом Новицки имеют всем известную одержимость “поймать” мистера Армстронга, – говорилось в документе. – Очевидно, Тайгарт считает, что Антидопинговому агентству необходимо завести крупное дело на “выдающуюся личность”, чтобы чем-то оправдать свое существование. Одной, если не самой главной, из целей этих усилий является убедить правительство США продолжать выделять им миллионы долларов и увеличивать суммы неконтролируемых грантов». В жалобе говорилось, что Тайгарт и Новицки «подкупали других велосипедистов и некоторые из них не могли устоять, впутывали в дело мистера Армстронга, чтобы спасти свою карьеру. Если бы они отказались, Антидопинговое агентство сделало бы все, чтобы испортить им жизнь, как сейчас пытаются испортить жизнь мистеру Армстронгу». В иске говорилось, что «попытка лишить Лэнса дела его жизни и средств к существованию в будущем без единого положительного теста – свидетельство дерзости, а также проявление черствости и неуважения к собственной миссии». В иске не раз упоминался фонд Лэнса Армстронга, который, как утверждалось, обеспечивал бесплатные услуги больным раком, имеющим «финансовые, душевные и бытовые затруднения», а самого Лэнса называли самым крупным частным жертвователем, который отдал фонду более 6,5 миллиона долларов. Составляя иск, юристы Лэнса руководствовались принципом «пан или пропал», и эта игра стоила свеч, потому что так, по крайней мере, они могли направить уведомление спонсорам Лэнса о своих твердых намерениях противостоять Антидопинговому агентству и это могло хоть как-то замедлить процесс. Однако такая стратегия оказалась еще менее эффективной, чем они надеялись.

В тот же день окружной судья Сэм Спаркс, за которым было закреплено это дело, иск отклонил. Злой судья назвал его «долгим и желчным разглагольствованием» с «типичными» формулировками. Спаркс упрекал адвокатов Армстронга за то, что они напрасно пытаются пиарить себя, отнимая время у федерального суда. «Уведомляем Армстронга о строгой необходимости <…> избегать впредь голословных заявлений, риторики, а также не относящихся к делу высказываний в состязательных бумагах», – написал судья Спаркс.

За несколько дней адвокаты Армстронга оформили значительно более краткий иск, в котором оспаривалась конституционность всемирной олимпийской антидопинговой инфраструктуры. Они настаивали на том, что раз Антидопинговое агентство работало с правоохранителями, то должно рассматриваться как «государственный субъект» и подчиняться конституционным ограничениям, согласно которым не могут завести подобное дело против Армстронга.

Вскоре после оформления иска Лэнс убедил свой фонд лоббировать конгресс. Армстронг хотел, чтобы Управление по борьбе с наркотиками Министерства юстиции США отозвало свой грант на девять миллионов долларов, выданный Антидопинговому агентству. Его фонд нанял лоббистов из фирмы Лускина. 12 июля республиканец-конгрессмен Джим Сенсенбреннер направил в министерство письмо с аргументами, близкими к тем, что приводились в иске Армстронга, и назвал проявление власти со стороны Антидопингового агентства «давлением на сильнейшего».

Сенсенбреннер, в чье ведомство входил город в Висконсине, где располагался главный офис компании Trek, сказал, что распоряжаться титулами Армстронга имеет право Международный союз велосипедистов, а никак не Антидопинговое агентство. Он также обратил внимание судей на срок давности – восемь лет, установленный самим агентством, а значит, лишить Армстронга титулов, заслуженных раньше 2003 года, было нельзя. «Хотя в обвинительных актах Антидопинговое агентство обвиняет Армстронга в крупном сговоре, в который входили многие велогонщики, кроме самого Армстронга, никого привлекать к ответственности оно не собирается», – писал конгрессмен.

В то же время юристы Армстронга предпринимали очередную попытку ослабить Антидопинговое агентство. Все дела агентства получали предварительное утверждение контрольной комиссии, которая формировалась из трех человек. Попытка найти компромат на членов комиссии, одобрившей дело Армстронга, увенчалась успехом. Выяснилось, что один из членов совета – Кларк Кельвин Гриффит, семидесятиоднолетний спортивный адвокат и помощник профессора в юридической школе – привлекался к ответственности за непристойное обнажение. В недавнем прошлом двадцатичетырехлетняя студентка жаловалась руководству колледжа на то, что Гриффит расстегнул при ней штаны и попросил потрогать его пенис. Она обратилась с заявлением в полицию, и был записан телефонный звонок, во время которого Гриффит просил у студентки прощения и сказал, что на него нашло «помрачение», когда он «расстегнул ширинку». Вскоре после этого он был обвинен в непристойном поведении и в июле подписал соглашение о признании вины, в котором отрицал злонамеренность своего поступка, но согласился пройти консультацию для сексуальных преступников.