Тверской баскак. Том Пятый (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus". Страница 10

Подготовка началась еще с вечера. Под прикрытием арбалетчиков выдвинули фургоны на дистанцию сто пятьдесяти шагов от крепостного рва. Стрелки заняли позиции, а за линией фургонов пехота насыпала вал под «артиллерию». Прикрывать их встал полк Петра Рябо’ва. Конные стрелки Занозы и бригада Соболя в полном составе остались в лагере, который разбили на холме в пятистах шагах выше по течению О’рлицы.

Мой наблюдательный пункт прямо перед лагерным частоколом, и отсюда с высоты холма вся панорама боя лежит передо мной, как на ладони.

Вижу, что в той конной рубке, что сейчас идет на нашем левом фланге, венгры имеют явное преимущество. С высоты своих громадных коней закованные в латы всадники рубят легко вооруженных ордынцев как капусту, и те, не выдержав избиения, уже покатились обратно к реке.

Наученный горьким опытом в этот раз Иштван не стал преследовать бегущих, а бросил часть своей конницы против ордынцев, что заваливали стрелами чешскую пехоту. Косой удар с фланга в центр стал полной неожиданностью для воинов Абукана. Не выдержав натиска, они начали отходить обратно к реке.

Видя такой оборот, герцог Альберт тоже повел своих рыцарей в атаку и, прорвав жидкую монгольскую линию, обратил ее в бегство.

Ордынцы начали откатываться по всему фронту, и что должно последовать за этим, мне хорошо известно. Отрыв преследующей конницы от своей пехоты, и ее дальнейшее окружение превосходящими монгольскими силами.

Провернуть привычный трюк на этот раз степнякам не удалось, потому как свое роковое слово вновь сказала река. Естественная преграда застопорила отступающий ордынский поток и не позволила ему оторваться от преследователей. Прижатые к Эльбе монголы тут же попали в неприятное положение, подставившись под удар тяжелой конницы.

С интересом поворачиваю голову в сторону ставки Бурундая и не могу отказать себе в иронии.

«И что нам на это ответит 'товарищ Жюков⁈» — С улыбкой вспоминаю момент из старого советского фильма.

С каждой секундой становится все очевидней и очевидней, что заманить вражескую конницу в капкан не удастся, и трата времени лишь увеличивает потери. Бурундай тоже это видит и потому не затягивает с решением. Его приказ бросает в бой вторую волну туменов Абукана и Тутара.

Удар мощного ордынского навала отбросил было рыцарскую конницу от берега, но тем на помощь уже успела подойти пехота, а во фланг атакующим ордынцам ударили остатки венгерской кавалерии. Несмотря на численное превосходство, пробить эту стену степная лавина не смогла, и растянувшаяся вдоль берега схватка закипела с новой силой.

Мне уже очевидно, что битва окончательно вышла за рамки начального сценария, в котором планировалось, что вражеская конница в азарте преследования перейдет реку и попадет под двойной удар тургаудов и дружины Андрея Ярославича. Теперь рассчитывать на это не приходилось, и у Бурундая оставался только один вариант продолжения. Бросать и бросать в топку кровавой сечи все новые и новые резервы, сковывая противника лобовым сражением и ожидая подхода засадных туменов Тукана и Джаред-Асына.

Словно подтверждая мои мысли, пошла в атаку последняя третья волна ордынской конницы. Растягивая фронт, она ударила по флангам союзников, пытаясь обойти их, в то время как в центр Бурундай бросил Владимирский полк и дружину князя Андрея.

Владимирская пехота схватилась с чешской в центре сражения, а степная кавалерия насела на фланги, пытаясь в открытом бою сломить сопротивление венгров и немецких кнехтов. На правом фланге ордынцы потеснили было саксонцев, но в помощь тем ударила резервная конница Богемского короля, и битва вновь разгорелась, не принося ни одной из сторон ощутимого перевеса.

Не отрываясь, слежу за яростной резней на противоположном берегу. Там у Бурундая почти полуторакратный перевес в живой силе, но благодаря плотности строя и превосходству в вооружении союзники не уступают ни на шаг и даже теснят ордынцев к реке.

У Бурундая все еще есть мощнейший резерв в виде пяти тысяч тургаудов и всего моего корпуса, но он не торопится его использовать, и я даже могу сказать почему.

«Бросать элитную конницу в кровавую мясорубку вот так вот в лоб — дело неблагодарное. Пересечение реки, атака в гору, все это неизбежно снизит ударный потенциал тяжелой кавалерии. Подобный маневр желаемого результата может и не дать, а вот к большим потерям приведет точно. Потерь же на сегодня и так будет предостаточно. Отправить в бой мои полки?!. Та ведь они по его же приказу должны штурмовать замок и перекрывать брод. Менять свои решения без веских на то оснований не в правилах Бурундая. — Подумав, делаю окончательный вывод. — Нет, такой многоопытный полководец, как Бурундай, дергаться не станет, даже несмотря на внеплановую ситуацию. Он предпочтет до последнего делать вид, что все идет по плану, и ждать подхода своих засадных туменов».

Вспомнив о своей задаче, отрываю взгляд от противоположного берега и перевожу его на замок. Обстрел крепости начался еще затемно, и теперь, когда дело идет к полудню, оттуда уже валит густой черный дым, а северная башня наполовину развалена.

С артиллерийской позиции жахнул очередной выстрел, за ним еще один, и оба ядра под фонтан каменных брызг вонзились в полуразрушенную башню. Замок заволокло пеленой порохового дыма, а Петр Рябой, видать заскучавший без дела, подал голос.

— Гля, защитнички-то вовсе попрятались! Может дозволишь, господин консул, я их взбодрю манёха⁈

Не отвечая, молча разглядываю крепость и мысленно соглашаюсь с полковником.

«Да, действительно, воинов на стенах почти не видать, и замок в трех местах уже полыхает в полный рост. Можно бы и попробовать, но…».

С неудовольствием закусываю губу. Создавая армию, меньше всего я рассчитывал на то, что ей придется штурмовать чужие города. Мои роты, полки и бригады заточены в первую очередь на борьбу с конницей. Хоть с легкой, хоть с тяжелой, без разницы! На худой конец с пехотой в открытом поле, на пересеченной местности или в лесу, но никак не на крепостной стене. На обучение каждого бойца, на боевое слаживание подразделений потрачена уйма времени, и все же их никогда не готовили к штурму городов. Каждый боец первоклассно владеет своим оружием, но ни четырехметровая пика, ни тяжелая алебарда, ни тем более арбалет для штурма не годятся. На лестнице или на узком парапете стены они скорее помеха!

Конечно, кроме основного оружия у каждого бойца есть еще короткий тесак, и в тесноте штурма он достаточно эффективен, но это совсем не то, к чему их готовили. Бросать хорошо обученных пикинеров и алебардщиков с тесаками на штурм это настолько непрофессионально и расточительно, что меня аж коробит. Это как забивать гвозди хрустальным молотком! Поэтому, как и Бурундай, я решаю не торопиться и потянуть время.

«Замок некуда не денется, а лишние потери мне не нужны! — Окончательно определяюсь с решением. — Пока Бурундаю недосуг, и на штурм он меня не гонит, не стоит и дергаться. Сейчас лучшая тактика — ждать и продолжать обстрел, а вот когда защитники увидят разгром своей армии, тогда, можно сказать, плод сам упадет мне в руки».

Окончательно утвердившись, поворачиваюсь к полковнику.

— Не суетись, Петр Тимофеич, успеешь еще…

Тут, словно почувствовав неладное, нервно бросаю взгляд на поле боя и вижу, что несмотря на численное превосходство, легко вооруженные всадники Абукана вновь не выстояли против закованной в железо венгерской конницы. Левый фланг ордынского войска дрогнул и начал постепенно откатываться назад к реке.

Этот успех зажег венгерского принца надеждой на победу, и последний резерв под штандартом самого Иштвана пошел в решительную атаку. С полсотни рыцарей в блестящих на солнце доспехах как острый нож вонзились в потерявшее уверенность степное воинство, и медленное отступление мгновенно превратилось в повальное бегство.

— Твою ж мать! Вы что делаете, идиоты! — Не сдержавшись, крою бегущих ордынцев в голос, потому как несущаяся к реке лава катится прямо на боевые порядки Хансена. Вместо того, чтобы растекаться левее или правее, отступающая орда летит прямо на мои бригады, что на левом берегу перекрывают подступы к броду.