Круть - Пелевин Виктор Олегович. Страница 2

– Сестры Люцилия и Мария, я погубил вас на арене. Но вы в бесконечном милосердии своем обещали, что простите меня и придете встретить у ворот нового мира. Если так, самое время!

Ответа не было.

Я уже видел своих преследователей. Не физическими глазами, нет. Я ощущал приближение их гнева. Пусть они подобны пару, полупрозрачны и зыбки – но таков же и я, а значит, они смогут меня терзать. Как туман заполняет воздух над утренним полем, так приближалось возмездие.

– Заступники и боги, – шептал я, обращаясь неведомо к кому, – я сделаю все, чего вы пожелаете! Все-все! Только спасите!

Римские боги молчали. Это не удивляло меня – мудрецы говорят, что олимпийцы ушли из нашего мира еще во времена Эллады.

Но даже смутные и таинственные восточные божества, которым я приносил жертвы, склоняясь по окраинам империи, не отвечали – хотя я лично видел чудеса у их алтарей. Если они так охотно проявляли себя тогда, где они теперь? Или я мало заплатил?

Внезапно я ощутил присутствие сестер Люцилии и Марии.

Я не видел их, но знал, что они рядом – и даже вспомнил тот прохладный осенний день, когда их вывели на арену. Оказывается, и тогда я ощущал их духовное присутствие, просто не отдавал себе в этом отчета. До чего глуп и жесток я был…

По моим щекам потекли слезы раскаяния, горячие, как расплавленный свинец.

– Ты раскаялся в содеянном, – услышал я голос Люцилии. – Это хорошо. Я покажу тебе эон, куда твой дух сможет войти, не нарушая мировых гармоний. Смотри же…

Воссиял свет. Я зажмурился в страхе, но скоро понял, что он кажется ослепительным лишь по контрасту с тьмой, где я находился прежде. На самом деле сделалось светло примерно как пасмурным днем.

Я, собственно, и увидел пасмурный день на земле – в каком-то незнакомом месте. Вокруг был скудный северный лес. Судя по убожеству флоры, я оказался на самом краю мира, даже севернее Германии. Но люди жили и здесь.

Передо мной белела скульптура, изваянная с немалым умением – несколько бородатых мужей, взявшись за руки, застыли в хороводе. Улыбающиеся лица статуй и их одежда, напоминающая галльскую, не были раскрашены – или краска уже стерлась под воздействием стихий.

Трава и кусты скрывали нижнюю часть скульптуры – видно было, что место давно не расчищали. Сквозь мелкую северную листву просвечивали полусгнившие домики, арки, беседки, щиты с намалеванными фигурами героев и надписи на незнакомом языке.

Мне вспомнилось виденное в Германии поселение, все жители которого были проданы в рабство. За десять лет его поглотил лес. Выглядело весьма похоже, только здесь присутствовали свежие следы убогой жизни: сохнущее на веревке тряпье, следы костров, кучи мусора и нечистот… Еще меня изумила лопасть огромного винта, торчащая из земли – словно какой-то древний гигант игрался в Архимеда.

Быть может, здесь живут таинственные гиперборейцы, о которых пишут Плиний и Диодор? Если так, солнце заходит и восходит над этим лесом лишь раз в год.

Или гиперборейцы жили тут прежде, а потом выродились, как этруски и греки?

Время, отпущенное мне на раздумье, кончилось.

– Хочешь ли ты перейти в этот мир, чтобы трудиться в нем на благо Господа? – вопросила невидимая Люцилия.

Я молчал, не зная, что сказать. Свет начал меркнуть, и скоро зеленое наваждение пропало. Я вновь оказался в предвечном мраке – и услышал приближающийся лай. Этот звук привел меня в чувство.

– Готов, – закричал я, – готов на все! Помогите покинуть тьму, блаженные сестры!

Ответа не было. Я испугался, что упустил свой шанс – но тут под моей ногой хрустнула ветка. Я поглядел вниз и увидел покрытый сухими листьями люк вроде тех, что ведут под арену амфитеатра Флавиев. Распахнув его, я втиснулся в лаз и захлопнул над собой деревянную крышку.

Подземный ход был низок – я мог стоять в нем только на четвереньках. Впереди горели масляные плошки. Я пополз по земляному коридору, кое-как укрепленному досками. Коридор уходил вниз и постепенно расширялся – скоро я уже мог идти, не сгибаясь.

Сделав несколько поворотов во тьме, я уперся в массивную дверь. На ней было одно слово:

«Затем…» Да. Вот подходящая надпись на входе в новый мир.

Почерк был изрядно кудрявым и напоминал электоральные каракули на городских стенах. Можно было даже прочесть это слово как «TH_INC». Видимо, загробные художники не слишком усердно изучали латынь. Понятно, язык духа – греческий.

Преследователи были уже рядом. Адские псы лаяли прямо над люком, и я не сомневался – меня найдут и под землей. Что бы ни начиналось за дверью, мне надо было туда: больше не оставалось никакого исхода.

Я рванул ее, и…

В отказе от Крутилова

– Господа инквизиторы! Аплодисменты нашему коллеге, аплодисменты!

Просторный зал, похожий на чердак пирамиды Хеопса. Космическая ночь со звездами и гигантским Сатурном в окне. Все как обычно.

Адмирал-епископ Ломас, руководитель отдела внутренних расследований корпорации «TRANSHUMANISM INC.», стоял за своим столом и хлопал в ладоши. Вокруг улыбались сотрудники отдела – инквизиторы, как называл нас начальник. Все в черном, с редкими золотыми значками на форме.

Я никогда прежде не видел в кабинете Ломаса столько людей. Обычно с ним говоришь один на один. Ко мне быстро возвращалась служебная память – словно рушилась песчаная стена, отделявшая меня от меня самого.

Я – Маркус Зоргенфрей, баночник первого таера. Я не вполне человек. Во всяком случае, в традиционном смысле, хотя когда-то давно жил в мужском теле.

Я мозг, хранящийся в подземном цереброконтейнере, подключенном к нейросетям «TRANSHUMANISM INC.» Все без исключения, что я воспринимаю – это симуляция. Но я не только клиент корпорации, а еще и ее сотрудник. Подчиненный Ломаса. Инквизитор, как выражается адмирал, хотя официально я старший оперативник отдела внутренних расследований.

Я понимал, что меня просто вернули из командировки. Несколько обидным и даже, наверное, издевательским способом. Ломас такое любит. Но почему он сделал весь отдел свидетелем моих загробных метаний?

– Мы собрались здесь вместе, – продолжал Ломас, – чтобы вручить нашему дорогому Маркусу корпоративную серьгу первой степени с двумя засечками. «TRANSHUMANISM INC.» довольна вами, Маркус! Поблагодарим нашего друга все вместе!

В этот раз аплодисменты были чуть жиже. Внутривидовую конкуренцию в баночной вселенной никто не отменял.

– Берем пример с Маркуса! – повторил Ломас. – За особые заслуги корпорация награждает его почетным вторым таером! Еще двести лет счастливой жизни! Поздравим его, поздравим как следует! Старайтесь, эта дорога открыта перед каждым!

Коллеги наградили меня еще несколькими унылыми хлопками.

– А теперь, друзья, – сказал Ломас, – оставьте нас с Маркусом вдвоем. Нам надо пошептаться.

Коллеги даже не стали утруждать себя выходом в дверь – просто исчезли один за другим, прямо где стояли. Ломас явно испортил им настроение на целую неделю.

Как только мы с адмиралом остались одни, он сел на свой служебный трон под портретом основателя корпорации Гольденштерна (черная хламида, золотой свет из капюшона вместо лица) – и указал на кресло для посетителей перед циклопическим столом.

– Зачем эти загробные видения? – спросил я, садясь. – Я ведь страдал и мучился. Неужели ваше мрачное чувство юмора…

Ломас поднял ладонь.

– Easy-peasy.

– Что «easy-peasy»? Я вполне спокоен.

– Мое мрачное чувство юмора здесь ни при чем, – сказал Ломас. – Если бы я руководствовался им, вы смеялись бы до сих пор. Эти видения нужны исключительно для вашего здоровья. Душевного и вообще.

– То есть, адмирал?

– «Easy-Peasy» – это, если вы не поняли, не присказка. Это название новой реабилитационной технологии, применяемой после длительного погружения. Ваш мозг возвращается к нормальному модусу функционирования по оптимальной перцептуальной траектории, рассчитанной корпоративными нейросетями.