Буря (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 11

Событие тринадцатое

Но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть бо́льшим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом.

От Матфея 20:26–27

— Александр Сергеевич, Ваше превосходительство, проснитесь. Гости к нам, — Сашку тряс за плечо Егорыч, приставленный к нему нянькой и, наверное, осведомителем Константином Николаевичем. Хотя, чего он там может наосведомлять, от Японии до Петербурга несколько месяцев то осведомление будет идти и всякую актуальность потеряет. Если только потом, ежели все трое выживут в этой войне, сможет рассказать о странностях Дурня. Так на то и Дурень, чтобы странности были. Чин Егорыч, он же Егор Егорович Лапенков, имел необычный для няньки. Был он фельдшером 1-й статьи, что по лычкам соответствовало уряднику у кавалерии и старшему унтер-офицеру в инфантерии, а на флоте хоть Егорыч и носил флотскую форму равнялось боцманмату. Для себя Сашка его морским медбратом окрестил.

— Какие гости, киты или дельфины? — только ведь заснул. Из-за приличного волнения ночью Сашку мутило, и он не спал. Под утро ветер поменял направление и силу, стал северо-западным и умеренным. Ну, Виктор Германович и заснул. И тут побудка.

— Никак нет, Александр Сергеевич, фрегат колёсный к нам ковыляет, дымит на всё море.

— А почему к нам? — Сашка начал одеваться.

— Так бахнули с него холостым.

— Вона чё? И кто такие смелые? Давай умоемся, Егорыч, — Сашка подставил ладони, и фельдшер первостатейный ему из чайника в них трошки воды капнул. Нда, привыкать снова надо, что на кораблях воду надо экономить.

— Понятно, англичанка.

Они находились в районе острова Антигуа. Это капитан сказал Сашке перед тем, как он спать лёг, судя по тому, что солнце даже не в зените, то проспал он два-три часа и далеко от главной базы английского флота в этой части света отплыть они далеко не могли.

На палубе суетились матросы, спускали паруса, фрегат ложился в дрейф. Капитана «Дианы» Михаила Дмитриевича Тебенькова Сашка на мостике не нашёл, сказали, что он на баке. Там капитан первого ранга и обнаружился. Стоял в трубу разглядывал корабль, приближающийся с юга.

— Доброе утро, Михаил Дмитриевич, чего им от нас надо?

— Да уж ничего хорошего от такой встречи ждать не след. Тут они как дома.

— И что? Какое им дело до нас. Тут океан, куда хотим, туда и плывём или идём, по-вашему. Что они нам могут сделать?

— Могут приказать идти за ними в Сент-Джонс на остров Антигуа.

— Зачем?

— Для осмотра груза.

— Для бляха-муха, мы военный корабль. Хрен им, а не осмотр.

— Давайте дождёмся. Там видно будет.

Дождались. Видно стало. От корабля, на котором читалось уже название «Леопард», отчалила большая восьмивёсельная шлюпка под британским флагом на банке.

Ещё через пятнадцать минут офицер с колёсного 18-пушечного фрегата 1-го класса «Леопард», остановившегося в двух кабельтовых от «Дианы» поднялся по штормтрапу на палубу.

— Господа, капитан фрегата Гиффард дал мне приказ передать вам, чтобы вы шли за нами в порт Сент-Джонс для проверки грузов и документов.

— На каком основании? — Сашка пока молчал, разговаривал с мичманом Тебеньков.

— У нас есть подозрение, что вы перевозите рабов.

— Ты, дурак, флаг видел? — не выдержал Виктор Германович.

— Что вы сказали, сэр? — Ну Сашка забыл, что с англичанином надо на английском разговаривать, у них самый просвещённый человек полтора языка знает. Некоторые в университете латынь немного изучали.

— Пошёл, говорю, в жопу, дурак. Это военный корабль Российской империи и мы точно ваших рабов не перевозим, — а ведь на самом деле всё было наоборот. На корабле находилось чуть не полторы сотни рабов. Сашка же купил двадцать пять семей крепостных на вывоз. Вот и везут, прямо в Форт-рос везут. Правда ещё чуть не довёз. Может этот рыжий пацанчик про них говорит?

— Вы забываетесь. Мы вынуждены будем применить силу, — завизжал на него мичман.

Это ведь даже не офицерское звание, общаясь на «Аретузе» с английскими моряками Сашка прикольную вещь про младших «офицеров» у них на флоте узнал. Мичманы и старшины, имели общее название Non-Commissionned officers, что дословно означает «беспатентные офицеры». И вот такого беспатентного прислали адмиралу ультиматумы ставить.

— Бамба.

— Слушаю, Александр Сергеевич.

— Этого молодца избить и выкинуть за борт. Бить так, чтобы видно было с того корабля у фальшборта, выкинуть недалеко от шлюпки, а то у них из моряков ни один плавать не умеет. Дикари. Утонет ещё.

— Что вы себе позволяете! Это недопустимо! — прорычал на него Тебеньков, когда два калмыка подхватили беспатентного под локти и потащили к борту.

— Это вы что себе позволяете, капитан, при вас оскорбляют Государя императора, а вы ничего не говорите этому придурку. Захват военного корабля — это казус белли. Мы обязаны утопить этот корабль. Миром чувствую не разойдёмся. Свистайте всех на верх и заряжайте орудия бомбами. Это прямой приказ, не выполните прикажу арестовать, а потом расстреляю за трусость и предательство. Бамба, чего возитесь, выкидывайте и тащите утятницы наши. Те, что дробью стреляют. Михаил Дмитриевич мы можем подойти ещё на полкабельтова к нему.

— Я… Мы…

— Можем подойти?!! — Сашка впервые голос напряг, до этого старался спокойно говорить, а то от волнения провалится в черноту, вот будет фокус.

— Свистать всех наверх. Поднять бом-кливер и кливер. Зарядить орудия. Офицерам занять места по боевому расчёту, — вот, может же, Тебенькова словно подменили из домашнего дедушки стал морским волком.

Глава 6

Событие четырнадцатое

О рабы Аллаха, Всевышний говорит: «Смертельная агония явится с истиной. Вот то, чего ты избегал!»

(сура «Къаф», аят 19).

Был у Виктора Германовича Коха начальник одно время в питомнике — страстный охотник Иван Палыч. И была у него дурная привычка хвастаться после охоты своими трофеями. И один такой разговор на совместном корпоративе Кох запомнил. Хвастается, значит, Палыч, что зайца дробью убил с двух сотен метров, а сидящий рядом муж бухгалтерши и говорит, что не может того быть, дробь дальше пятидесяти метров не полетит. Кох, до этого слушавший невнимательно, напрягся и стал следить за спором. Обвинить охотника в преувеличении можно, а вот обвинить их Палыча во лжи — это рискованное предприятие. Генеральный имел характер вспыльчивый и, как и все холерики, прямо ни с того ни с сего мог наорать на человека, а тут какой-то чужой индивид и вралём его назвал.

— А ты что тоже охотник? — недобро подёргал галстук туда-сюда Палыч.

— Я только по уткам, но точно знаю, что стрелять на расстояние дальше пятидесяти метров бессмысленно, — не понимая, что погружается в опасную трясину, продолжал гнуть свое муж напрягшейся и очевидно пинающей его под столом бухгалтерши Антонины Васильевны.

И вдруг директор расхохотался и рукой махнул на недоверчивого.

— Темнота, лета не видел, — фыркнул он и став серьёзным сказал, — Есть дедовский способ, как заставить дробь лететь гораздо дальше. Ладно, расскажу, мало ли, вдруг и тебе, уточник, пригодится.

Кох тот рассказ директора запомнил, может быть именно потому, что вместо рыка на неверующего Фому посыпалась информация.

'Лишние пятнадцать — двадцать метров получить легко, нужно дробовой снаряд пересыпать крахмалом, а войлочные пыжи заменить древесно-волокнистыми. Но это мелочь. А вот чтобы действительно стрелять далеко хитрость другая нужна. Не моя идея. Мне рассказали профи. Придумали давным-давно контейнеры-стаканчики для дроби. Суть у стаканчиков-контейнеров — не допустить разброса дробового снаряда пороховыми пыжами и газами, и отделиться от дроби на некотором удалении от дульного среза ствола. На практике стаканчик вылетев из ствола, на некотором расстоянии раскрывается, как цветок на лепестки и отделяется от дроби. Старики из бумаги делали грубой, а я из плотного полиэтилена. К донышку стаканчика крепится нитка с пыжом. От длины нити и веса пыжа зависит дальность освобождения дроби от стаканчика. Дробь в стаканчике сохраняет скорость и убойность, соответственно, на большем расстоянии. Пыж, стаканчик и крахмал и сто пятьдесят метров — это не фантастика, а норма. А если чуть больше пороха, в разумных пределах, положить, то и все двести метров.