Буря (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 12

Именно эту речь генерального директора и вспомнил Сашка, когда увидел эти огромные дробовики — «уточницы». Проверили, когда переделали казенник на систему наподобие придуманной Дрейзе. Поиграли с навесками порохами, угробили одно ружьё и чуть не угробили Бамбу, чудо помогло, ружьё разорвало, а стреляющий только чуть лицо подпалил, неделю красным ходил. Зато есть результат, «уточницы» дрейзеровские стреляют с таким стаканчиком из папье-маше дробью десятимиллиметровой на двести метров с гарантированной смертью свиньи и на двести пятьдесят с серьёзными ранениями. Одновременно вылетает двадцать дробин, разлёт на двух сотнях метров не больше пяти метров. Если плотно стоят шесть — семь человек, то все убиты или ранены. Чем это лучше обычной картечи или шрапнели? А тем, что можно прицелиться. Очень точно прицелиться, используя оптический четырёхкратный прицел, изготовленный из подзорной трубы. Это не из пушки по воробьям. Это снайперское ружьё.

Англичане, увидев выброшенного за борт переговорщика, подождали пока мичмана выловят из воды, забросят в шлюпку и подплывут к их каракатице, как иначе можно назвать изуродованный колёсами огромными и трубой красавец фрегат. Заработали лебёдки, поднимая шлюпку на борт и одновременно с этим стали открываться порты на баке. И всё это время на двух косых парусах «Диана» приближалась на цыпочках к 18-пушечному фрегату 1-го класса «Леопард».

Бабах, три носовых орудия «Леопарда» окутались дымом серым и корпус «Дианы», теперь расположенный всего в двух сотнях метрах от английского фрегата, содрогнулся от попаданий. Очевидно, капитан Гиффард решил попугать просто дурачков русских. Даже не всем бортом выстрелил. Три ядра врезались в корпус богини гораздо выше ватерлинии и практически не причинили ей вреда. Сашка глянул на торчащие из проёмов стволы. Они серьёзно? Это 24-фунтовые детские пукалки. Да такие ядра, а выстрелили простыми ядрами, даже корпус пробить не смогут. Тут тридцать пять сантиметров многослойного дерева и медная обшивка, которую Кох купил на свои деньги, чтобы корабли и выше ватерлинии чуть защитить. Это не настоящая броня, но именно против ядер вполне сгодится. Ядро сомнёт лист меди и площадь удара по доскам станет больше раза в два, а значит сила удара меньше.

— Бамба! — Сашка крикнул и вдарил в рынду, условный сигнал для калмыков, рассредоточенных по всему левому борту «Диану».

Бах. Бах. Не, пушки громыхнули, так хлопки, и дыма почти нет.

Десять секунд на перезарядку. Бах. Бах. Бах. Десять секунд на перезарядку. Бах. Бах.

Сашка с мостика смотрел на вражеский фрегат. Туда прилетела смерть. И как Николай мог проиграть войну этим. Там конченные дебилы. Вылезли все на мостик, а он у них очень высоко, на «мостике» — площадке между колёсами. Генуг, там двадцать трупов, всё руководство фрегатом. Бах. Бах. И вокруг орудий лежат на палубах убитые канониры, и среди них видны офицеры с галунами. Бах. Бах. И на корме возле орудий никого больше нет, а десятки матросов мечутся по палубе спасаясь от прилетевшей к ним Смерти. Бах. Бах.

— Отставить стрельбу. Теперь ваша очередь, капитан, топите эту рухлядь. Никто вам не ответит.

Событие пятнадцатое

Если вы явитесь ко мне со сжатыми кулаками, то и я могу обещать вам, что мои кулаки крепко сожмутся.

Томас Вудро Вильсон

Лодка с посланцем от… да чёрт его знает, кто их послал, приближалась быстро.

— Сбросьте им штормтрап, Валерий Валерьевич, и рукой махните, а то они кажется к «Марии» плывут, — Владимир Фёдорович оторвался от подзорной трубы и подошёл в стоящему у грот-мачты Дондуку.

— Жалко такую красоту портить бомбами, — они вместе посмотрели на замок японского князя.

— Да и не надо. Вон те три пушки подавите. Нужно на «Сальвадор» флажками передать, чтобы этот их волшебник-канонир Диего сбил их, не повредив замок. Дальше мы сами, заодно индейцев в деле проверим. Зря что ли они тут порох жгли два месяца.

— Добро, только без риска. Если что мы тут всё с землёй сравняем.

— Так и правда эту красоту жалко. Не переживайте, Владимир Фёдорович восемь десятков ружей Дрейзе — это серьёзная сила.

Лодка с послом ткнулась о медь обшивки «Аретузы» и через минуту, карабкаясь по штормтрапу как обезьяна, на палубу поднялся невысокий плотный японец с козлиной бородкой в кожаных доспехах доисторических с нашивками из начищенной бронзы, не, ну не золото же, сверкающих в солнечных лучах разгулявшегося дня.

— Гыр кар-кар-гыр! — важно сказал крепыш и протянул лейтенанту Сомову бумагу, свёрнутую трубочкой.

— Ли, а ты скажи ему, что я тут капитан, — мотнул головой китайчонку фон Кох.

— Няо-мяо, кяо-бяо, сунься дуся, уся-пуся, — поклонился воину толмач.

И ни один мускул не дрогнул на лице сверкающего посла.

— Ладно, посмотрим, насколько сильны они в эпистолярном жанре.

Владимир Фёдорович сорвал восковую печать и развернул лист. Ух, ты, там на языке Уильяма Шекспира было написано красивым почерком: «Пошли вон. Торговать нет. Воды нет. Берег ходить там умирать». Стихи, наверное.

— Ладно, Ли, на всякий случай скажи этому блескучему, что мы воины княжества Джунгария, и это теперь наша земля. Пусть все переселяются на южный остров, кто переселится — останется жить, остальных всех убьём.

— Ес сэр, — бросил руку к бритой голове китайчонок. Не, не издевался. Его в юнги зачислили и форму даже дали. Великовата оказалась, так он её перешил под себя, да так ловко, что теперь вся команда с просьбами подшить и подлатать шла к китайчонку. И тоже полиглотом знатным оказался, учил сейчас одновременно русский и калмыцкий.

— Сейчас, я ему то же самое на английском напишу.

Приняв сложенный вдвое листок посол усол. Перевалился, скребя бронзой о фальшборт, железной полосой окованный сверху для надёжности, и чуть не спрыгнул лодку. Гребцы подхватились и дружно на вёсла налегли.

Передавая бумажку свою, капитан-лейтенант чертыхнулся. Японское послание было написано на великолепной, просто белоснежной бумаге. И почерк ровный и красивый. А тут серая тонкая бумажка и почерк корявый. Варвары, чего тут говорить. А за́мок, вон какой красивый. Пришли варвары и разрушили все дворцы и статуи в Риме.

Ответ не заставил себя ждать, на берег выехал на лошади всадник, наверное, тот самый, ну по крайней мере, блестел тоже на солнце, и за ним начала строиться пехота. В центре копейщики, а по флангам человек тридцать — сорок с мушкетами. А за ними даже десяток лучников. Всего человек двести вышло отпор агрессорам давать. И тут же с крепостной стены те самые три пушки гавкнули. То ли дальше не стреляли, то ли специально так стрельнули, но ядра плюхнулись в воду метрах в ста от «Авроры».

— Что ж, отличный повод показать чьи в лесу шишки, как ваш князь говорит, Дондук готовьтесь сейчас мы пушками по пехоте ударим, а вы потом в лодки.

— А зачем они выстроились? — передав команду заряжать два 80-ти фунтовых орудия бомбами подошёл к фон Коху лейтенант.

— Вот точно так же против пушек Наполеона выстраивались наши войска на Бородинском поле. Их, японцев этих, видимо сто лет назад португальцы научили, и против крестьян без орудий с одними вилами, такая тактика себя хорошо показала, — Валерий Фёдорович дождался, когда просемафорят команду на «Салвадор» открыть огонь по орудиям противника и махнул рукой, — Огонь!

Два раза рявкнули с бака огромные орудия и пока капитан-лейтенант тряс головой вату из ушей вытряхивая, опять рот забыл открыть при выстреле, бомбы долетели до выстроившихся японцев и взорвались. Тадах. Всего-то два кабельтовых до берега. Звук почти одновременно со взрывами долетел. Бомбы попали неудачно. Могли бы с такого расстояния и лучше хвалёные офицеры артиллеристы попасть. Обе бомбы взорвались на правом фланге неприятеля и разметали его полностью, а центр и левый фланг остался цел. Японцы не побежали, они вновь поднялись и сомкнулись вокруг оставшегося целым всадника.