Неписанная любовь (ЛП) - Ашер Лорен. Страница 52

— Какая тебе разница?

Его глаза сужаются.

— Я просто пытаюсь быть вежливым.

— Не нужно так стараться ради меня.

Его губы поджимаются.

— Ты все еще обижена на меня из-за вчерашнего вечера?

Да, но я лучше умру, чем буду слушать, как он снова поднимает эту тему.

— Нет. Просто пытаюсь написать песню для Коула.

Черт. Я не хотела признаваться в этом.

Между его бровями появляется морщинка.

— Так вы теперь работаете вместе?

Мое сердце сильнее бьется в груди.

— Да, но это не помешает моей нынешней работе, так что не волнуйся.

— Я волнуюсь не об этом, — он смотрит на меня мрачным взглядом.

Я знаю, что провоцировать его — ужасная идея, но после того, как он оттолкнул меня прошлой ночью, я хочу залезть ему под кожу, как и он под мою. Оставить там неизгладимый след, подобный тому, что он оставил на мне.

Использовать его ревность к Коулу — мелочно, незрело и стратегия, которую я никогда раньше не применяла, но к черту все.

Я перекидываю волосы через плечо и улыбаюсь.

— Да. Коул был таким замечательным и поддерживал меня во всей этой истории с адвокатом. Он даже приложил все усилия, чтобы организовать мне встречу.

Левый глаз Рафаэля подергивается.

— Я не знал, что тебе нужно встретиться с адвокатом.

— Я понимаю.

— Я мог бы помочь.

— Да, но Коул уже предложил свою помощь. Можешь ли ты представить, чтобы кто-то был настолько любезен, не желая ничего взамен?

— О, я уверен, что он чего-то хочет, — пробормотал он себе под нос.

— И чего же? — я хлопаю ресницами.

— Он хочет тебя.

— Ха. Это может быть весело, к тому же, кто знает? Может, он тот самый.

— Ты заслуживаешь лучшего, чем такого парня, как он, — от его кислого выражения лица мне хочется улыбаться.

Рафаэль Лопес ревнует меня к другому мужчине. Мое сердце слегка сжимается при этой мысли, потому что быть причиной его ревности в кои-то веки заставляет меня испытывать головокружение.

Судя по напряжению на его лице и плечах, Рафаэль, скорее всего, ненавидит себя за это, что только делает осознание этого намного приятнее. Может, он и не хочет этого, но ничего не может с собой поделать.

Рафаэль умеет скрывать свои истинные чувства за маской, и мне отчаянно хочется сорвать ее, даже если это доставит мне неприятности.

— Продолжай в том же духе, и я могу начать думать, что ты ревнуешь.

— Я не ревную.

— Нет? — лжец, говорю я себе, вставая и проводя ногтями по его груди.

Его руки скручиваются в два тугих шара.

— Нет.

У меня вырывается смешок, и прежде чем я успеваю остановить себя, я спрашиваю:

— Неужели так трудно признать, что тебе небезразличен кто-то, кроме Нико и твоей семьи?

— Да, — говорит он с шипением.

— Почему?

Он не делает паузы, чтобы подумать. Чтобы вздохнуть. Даже не обдумывает свой убийственный удар, прежде чем нанести его.

— Они не дали мне ни одной причины не доверять им.

Я отступаю на шаг назад.

— Я думала… — меня так задели его слова, что я даже не могу закончить фразу, не выдав себя.

— Что? Что ты волшебным образом снова обретешь мое доверие всего через две недели после того, как ты его потеряла? — его резкие слова заставляют меня чувствовать себя глупо, потому что я действительно так думала.

Я жила в фантазиях, думая, что мы сможем восстановить то доверие, которое мы оба потеряли. Если быть честной, то мне следовало принять его мысли о том, что я буду врать о победе в дурацком чемпионате по песчаным замкам, как предупреждающий знак, но я проигнорировала его, как и другие, на которые закрывала глаза.

Рафаэль был абсолютно прав, когда говорил, что мы не подходим друг другу, но я не послушала его. Вместо этого я хотела заставить его ревновать к Коулу, чтобы доказать какую-то глупую истину, которая не нуждалась в доказательствах, и посмотрите, к чему это привело.

К куче душевной боли. Снова.

Слезы разочарования навернулись у меня на глаза, и я смахнула их. Плакать в присутствии кого-то — уже достаточно плохо, но делать это в присутствии человека, который вызвал эти слезы?

Стыдно.

Рафаэль протягивает руку, на его лице написано молчаливое извинение, но я делаю еще один шаг назад.

— Ты прав. Я думала, что ты можешь мне доверять, но, очевидно, я глубоко ошибалась, — я хватаю блокнот, поворачиваюсь к лестнице и ухожу с гордо поднятой головой, притворяясь, что Рафаэль не вырвал мне сердце во второй раз за двадцать четыре часа.

Надеюсь, я усвоила этот урок в последний раз.

Рафаэль Лопес не меняет свой круг близких людей, и мне пора понять, что я всегда буду только наблюдать за происходящим со стороны.

Глава 36

Рафаэль

Я крупно облажался. Это становится до боли ясно, когда Элли уходит, притворяясь, что мои слова ее не задели, хотя я точно знаю, что это не так. Ее боль была так же очевидна, как и слезы, грозящие вот-вот упасть, и вместо того, чтобы почувствовать удовлетворение от того, что я прогнал ее, я ощущаю огромное чувство потери.

Я не могу избавиться от этого чувства со вчерашнего вечера, когда сказал ей, что мы не подходим друг другу, а ее сегодняшняя попытка заставить меня ревновать только усилила это ощущение.

Мне нравится Элли, но я боюсь поддаться своим чувствам и пострадать после того, как закончились мои последние отношения, поэтому я продолжаю отталкивать ее. Продолжаю придумывать оправдания и находить миллион причин, по которым у нас ничего не получится. Некоторые из них могут быть обоснованными, но от этого правда не становится менее болезненной.

Если бы я был другим человеком, я бы не задумываясь начал с ней встречаться, но я такой, какой есть.

Испорченный сирота, у которого достаточно проблем с доверием, чтобы держать психотерапевта на быстром наборе, в то время как она красива, сострадательна и слишком идеальна для такого, как я. Я сломаю ее прежде, чем у нее появится шанс сделать то же самое со мной, и от одной мысли об этом мне становится плохо.

Несмотря на причины, по которым я держу ее на расстоянии, меня все равно мучает чувство вины, которое настолько сильно, что кажется, будто я задыхаюсь от него. Оно схватило меня за горло, не давая дышать.

С сердцем, полным ужаса, я спускаюсь вниз и обнаруживаю своего сына на террасе перед домом, который смотрит на океан, прижав к очкам бинокль.

— Hola, Papi (Привет, папа), — Нико предлагает мне воспользоваться им, но я качаю головой и сажусь на стул рядом с ним. — Ты в порядке? — спрашивает он.

— Мм… — я не хочу нагружать ребенка своими проблемами, поэтому я фальшиво улыбаюсь и пытаюсь использовать любимый трюк Элли, чтобы отвлечь его.

— Я вижу…

Лицо Нико озаряется.

— Что?

Я оглядываю яхту.

— Что-то красное.

Нико опускает бинокль и осматривает палубу.

— Эм… полотенце? — он показывает на розово-белое полосатое полотенце, лежащее подо мной.

Моя грудь, которая и так была неловко напряжена после разговора с Элли, начинает болеть.

— Нет.

Он хмурится.

— Хм.

Я специально меняю позу, привлекая внимание Нико к омарам на моих плавках.

— Твои плавки!

— Ты понял, — моя маленькая улыбка не достигает моих глаз.

Он закатывает глаза.

— Только потому, что ты мне намекнул, — он постукивает себя по подбородку. — Я вижу… что-то белое!

— Облака?

— Нет.

— Стекловолокно на лодке?

Он качает головой, и я провожу следующие несколько минут, оглядываясь по сторонам в поисках чего-то белого, прежде чем вижу что-то бледно-желтое.

— Шезлонги?

— Да! Наконец-то!

Моя грудь снова вздрагивает. Я не знаю, как продолжить нашу игру, особенно учитывая, что Нико с трудом различает похожие цвета. Если бы Элли была здесь, она бы сказала что-нибудь, чтобы разрядить обстановку и поднять мне настроение.